— Признаете ли вы себя виновным?
— Признаю полностью, подтверждаю свои показания на следствии. Добавить ничего не имею.
Посовещавшись с членами «тройки», председательствующий предоставил подсудимому «последнее слово». Алкснис сказал:
— Если возможно, сохраните жизнь. Готов любым трудом искупить вину.
Судебное разбирательство продолжалось пятнадцать минут. И вот зачитывается приговор: «Военная коллегия Верховного Суда СССР считает установленным, что Алкснис Яков Иванович совершил преступления, предусмотренные статьями 58-1 «б», пункт 8 и 11 УК РСФСР, и приговорила его к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
В тот же день, 28 июля 1938 года, приговор привели в исполнение.
В. К. Блюхер1890–1938
Уединившись, Блюхер подолгу стоял у окна, невидимым взглядом смотрел через стекло вагона. Мелькали деревья близкого и бесконечного леса, редкие поля с неприметными селениями и полуразрушенными церквами, проселочные дороги в рытвинах и лужах, стада худосочных коров. Под полом безумолчно и бешено стучали колеса Дальневосточного экспресса. И этот назойливо бьющий по нервам стук возвращал его память к недавнему прошлому, заставляя курить папиросу за папиросой.
Поезд мчал его, командующего Дальневосточной армией, Маршала Советского Союза Блюхера в Москву. Он понимал, что поездка не предвещала ничего хорошего, что в столице предстоит тяжелый разговор, и он мысленно его обдумывал, даже записывал мысли, которые приходили не только днем, но и в бессонные ночи. Но потом он записи рвал и клочки сам сжигал, не доверяя ни порученцу, ни охране, ни проводникам.
На больших станциях, где менялась локомотивная бригада, он, одевшись в цивильное, выходил на платформу с порученцем Крысько, прогуливался. Люди узнавали его. «Да это же Блюхер!.. Маршал Блюхер. Тот, что у Хасана колотил японцев…» Словно боясь встречи, он поднимался в вагон.
А чёрные мысли не отступали, давили тяжелым камнем на сердце.
Все началось с неожиданного прибытия в Хабаровск, где находился штаб Дальневосточной армии, высоких московских чинов: заместителя Ворошилова армейского комиссара 1-го ранга Мех лиса и заместителя наркома внутренних дел комкора Фриновского.
Уже первая с ними встреча насторожила командующего: «Неужели и против меня возбудят судебное дело?» Жена попыталась его успокоить: «Напрасно ты так. Они же приятные и добрые по виду люди!» — «По виду — да. Но это акулы, которые приехали, чтобы меня сожрать, как это сделали с моими помощниками!» — «Нет, нет, Василий, ты ошибаешься», — не соглашалась жена.
А может, и в самом деле он напуган арестами близких ему людей? Ведь Сталин верит ему. Не без его одобрения в ноябре 1935 года Блюхеру в числе пяти выдающихся руководителей Красной Армии было присвоено высшее воинское звание страны — Маршала Советского Союза. Сталин доверил ему командовать войсками огромного Дальневосточного края… Впрочем, это ни о чем не говорит: ведь расстреляли же как врага народа маршала Тухачевского, ныне арестован и другой маршал, Егоров. Неужели он будет третьим?..
Вскоре после приезда Мехлиса и Фриновского, в конце июля 1938 года в районе приграничного озера Хасан вспыхнул злосчастный конфликт с японцами. Поначалу Блюхер направил туда своего заместителя комкора Штерна, приказав вникнуть в дело и принять на себя руководство. Не поставив в известность прибывших москвичей, он создал на месте комиссию, чтобы разобраться в причине конфликта и установить виновных. Комиссия установила, что будто бы с нашей стороны было допущено пустяковое нарушение: ошиблись в каких-то метрах. Выходило, что повинна наша приграничная служба.
Фриновский возмутился: «Получается, что виновны мы? Это невозможно! Когда это было, чтоб советская сторона была неправой?» Его поддержал Мехлис. Связавшись с Москвой, он на правах заместителя наркома и начальника Главного политического управления РККА высказал недоверие действиям командующего Дальневосточной армией. Более того! Обвинил его в трусости, в нежелании самому выехать на место конфликта. «Вот Штерн, тот достойный и опытный начальник, который готов сменить в должности Блюхера».
В ночь на 1 августа Сталин вызвал к прямому проводу его, Блюхера. Уже с первых слов он понял, что Сталин настроен недоброжелательно.
— Скажите, товарищ Блюхер, честно — есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание, — я считаю, что вам следовало бы выехать на место немедля.
Слышать подобное, да еще от самого генсека, ему еще не приходилось.
— Воевать намерен и немедля вылетаю к Хасану, — ответил маршал.
И тут же приказал готовить самолет.
— И мы с вами, — заявили Мехлис и Фриновский.
Не заезжая на квартиру, чтобы переодеться в полевую форму, он вылетел в привычной белой летней гимнастерке, темно-синих с яркими лампасами бриджах. Ох, эта белая гимнастерка! Он никак не ожидал, что она стараниями Мехлиса сыграет роковую роль в его судьбе.
Наделенный немалой властью, Мехлис пытался взять на себя командование войсками в районе конфликта. Блюхер же потребовал от командиров выполнять только его приказы. Такое не мог снести самолюбивый, избалованный властью армейский комиссар.
Военные события у Хасана продолжались около двух недель и завершились 11 августа подписанием мирного договора.
В советской печати инцидент у озера Хасан подтверждал силу и мощь Красной Армии, высокую выучку красноармейцев и командиров. Подобная оценка дается этому событию и. ныне. Вот, например, что написано о боях на Хасане в Советской военной энциклопедии, изданной в 1980 году: «Боевые действия подтвердили высокие морально-политические качества, боевую выучку советских воинов, надежность отечественной военной техники, правильность основных положений советских уставов и наставлений».
Но совсем иную оценку состоянию войск дал Главный военный совет, посвятивший этому событию свое заседание 31 августа 1938 года: «Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава оказалась на недопустимо низком уровне… В частях продолжал существовать громадный некомплект в личном составе, части были дезорганизованы… Войска выступили к границе по боевой тревоге совершенно неподготовленными… Одно из стрелковых подразделений 32-й дивизии прибыло на фронт вовсе без винтовок и противогазов… Многие бойцы были посланы в бой в совершенно изношенной обуви, полубосыми, большое количество красноармейцев были без шинелей… Все рода войск, в особенности пехота, обнаружили неумение действовать на поле боя, маневрировать, сочетать движение и огонь, применяться к местности… Танковые части были использованы неумело, вследствие чего понесли большие потери в материальной части…»
Потери оказались немалыми: 408 человек убитыми и 2807 ранеными.
На состоявшемся 31 августа заседании Главного военного совета отмечалось умелое командование комкора Штерна и генерала авиации Рычагова.
И было принято решение освободить маршала Блюхера от командования Дальневосточными войсками в связи с тем, что руководство им в период боевых действий у озера Хасан было совершенно неудовлетворительным и граничило с сознательным пораженчеством. По форме и содержанию угадывался стиль автора, писавшего приказ. Это был Мехлис.
— Куда же мне теперь? — спросил совершенно подавленный Блюхер Ворошилова.
Тот неопределенно пожал плечами.
— Пока придется остаться в Москве.
На следующий день после заседания Главного военного совета назначенный заместителем наркома внутренних дел Берия спросил Фриновского, который присутствовал на заседании.
— Высказывался ли кто в защиту Блюхера?
— Ни один, все голосовали за отстранение.
— Тогда нужно возбудить против него дело.
— Безусловно. Одним врагом будет меньше.
— Нужно дать поручение Иванову и Хохлову. Они сумеют раскрутить это дело. Эти проделывали и не такое.
— Да, конечно, — ничего другого не мог сказать Фриновский.
Отстраненный от дела, Василий Константинович встретил прибывшую из Хабаровска жену с детьми. Они поселились в гостинице. Неопределенность положения действовала угнетающе. Многие давние знакомые перестали звонить, избегали встречаться. Он чувствовал, что над ним сгущаются тучи и не раз его посещала черная мысль покончить с собой. «А семья? А дети?» Их у него трое. «Нет, нет, только не это. Все обойдется». Эта мысль удерживала от самоубийства.
И вспоминалось прошлое.
Деревня Барщинка на Ярославщине, где родился в крестьянской семье. Завод в Мытищах, под Москвой, куда он подался на заработки. Служба рядовым во фронтовом полку в первую мировую войну. Там за боевые заслуги он удостоился двух Георгиевских крестов, медали, был произведен в младшие унтер-офицеры. А потом были тяжелое ранение и чистая отставка от воинской службы. Но бросить ее не сумел.
В конце ноября 1917 года он — комиссар красногвардейского отряда. Чехословацкий мятеж в 1918 году резко ухудшил обстановку на Восточном фронте и, в частности, у Оренбурга. Красногвардейские отряды под его командованием в течение двух месяцев удерживали город. Вскоре поступил приказ идти на соединение с регулярными частями Красной Армии. Полторы тысячи верст шли возглавляемые им войска, пока не соединились с главными силами Восточного фронта. За этот переход он, Блюхер, первым из всех военачальников был удостоен правительственного знака — ордена Красного Знамени.
И потом начались и бесконечной цепью продолжались бои на Восточном фронте, где он командовал знаменитой 51-й дивизией, проделавшей нелегкий боевой путь от Тюмени до Байкала.
Весной 1920 года дивизию направили на Южный фронт.
Каховка, Каховка! Родная винтовка!
Горячая пуля, лети!
Иркутск и Варшава, Орел и Каховка —
Этапы большого пути.
Это песня о его дивизии, которая защищала Каховский плацдарм и выдержала мощные атаки врангелевских войск. Тогда командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе отмечал: «Геройские войска под общим командованием Блюхера не только отбили атаку врага, но, перейдя в дружную контратаку, окончательно разгромили его и с боем овладели всей линией его расположения. 10 танков, 5 бронемашин, свыше 70 пулеметов и другие трофеи стали нашей добычей».