Нам было известно, что молодой командир, о котором шла речь, недавно за хорошую работу был представлен к очередному званию. Начальник политотдела напомнил об этом Блажевичу.
— Знаю, — сказал комдив. — Самое печальное во всем этом — возмутительная беспринципность командира и замполита части. Когда месяц тому назад они представляли офицера к повышению, то не поскупились в аттестации на всяческие похвалы, а стоило только человеку споткнуться, как забыто все хорошее о нем. Почитайте, какую характеристику они написали теперь. Законченный преступник, да и только. Разве так поступают настоящие коммунисты…
Иван Иванович задумался, помолчал, и затем, как-то посветлев, продолжал:
— Вы знаете, что в 1938–1939 годах я был в тюрьме по обвинению политического характера. Тем не менее, командир полка, комиссар, наша парторганизация прислали в Военную коллегию, где разбиралось мое дело, положительную характеристику на меня, так называемого «врага народа».
Вы понимаете, сколько надо было иметь мужества и партийной принципиальности, чтобы так поступить. Именно эта характеристика сыграла решающую роль в моем освобождении и последующей реабилитации… — И обращаясь к начальнику политотдела, Блажевич закончил: — Разберитесь вместе с прокурором в этом деле. По-моему, офицера не следует судить. Наложим на него взыскание, переведем в другую часть. Он человек способный и быстро исправится.
Иван Иванович оказался прав. Через несколько месяцев офицер, о котором шла речь, был награжден боевым орденом…
После освобождения Блажевич поехал в Москву и добился восстановления в воинском звании и кадрах Красной Армии. Приказ об увольнении в запас был отменен и 11 декабря 1939 года последовало назначение Блажевича преподавателем тактики Саратовских курсов усовершенствования командного состава запаса. Затем он был назначен на должность командира батальона этих курсов.
В Саратове И. И. Блажевич провел всего несколько недель. В конце года его перевели в аналогичное военно-учебное заведение, расположенное в Красном Куте, небольшом городке в Заводжье. Помимо него здесь было еще несколько старших командиров, только что возвращенных из тюрем и лагерей. С некоторыми из них Иван Иванович близко сошелся. Особенно он дружил с майором Котовым и Карапетяном. Впоследствии все трое стали Героями Советского Союза. П. А. Котов погиб в конце 1944 года в Югославии, командуя гвардейским корпусом, И. И. Блажевич довел свою гвардейскую дивизию до Вены, М. А. Карапетян был одним из лучших командиров кавалерийских полков на юге. «Действуя со своим полком в тылу врага на удалении 30 км от линии фронта, Карапетян был ранен и потерял зрение. Но как ни уговаривали его, он отказался эвакуироваться в госпиталь до окончания боя. Собрав командиров подразделений, Карапетян заявил: «До тех пор пока вы не возьмете опорный пункт, я полк не оставлю…»
Получивший, наконец, возможность перейти на строевую работу, Блажевич вскоре зарекомендовал себя наилучшим образом. В январе 1941 года начальник курсов писал о нем: «Обладает хорошей методической подготовкой, помогал комсоставу в работе. Как командир и товарищ, пользовался среди подчиненных и равных по службе большим авторитетом. Имел тесную связь с массами. Дисциплинированный, требовательный, волевой командир. За первый сбор 1940 года батальон имел хорошую оценку по всем разделам боевой и политической подготовки. За второй сбор батальон так же получил «хорошо», а по огневой подготовке «отлично». Сам товарищ Блажевич отличный стрелок из всех видов оружия. Упорно работает над повышением своего политического и военного уровня… За хорошие и отличные показатели в работе неоднократно премировался».
В конце 1940 года осуществилась давняя мечта Блажевича: он был зачислен слушателем первого курса факультета заочного и вечернего обучения Военной академии им. М. В. Фрунзе. А вскоре заполыхала война. Блажевич принял командование 119-м гвардейским полком.
24 ноября 1942 года полк перешел в наступление. Преследуя противника, его подразделения за три дня преодолели 154 километра, с боями заняли многие населенные пункты. На плечах отступающего противника гвардейцы первыми форсировали Северский Донец и заняли на нем плацдарм в районе Верхне-Потаповской и Нижне-Калиновской. Отражая контратаки численно превосходящего противника, они удерживали важный рубеж до подхода главных сил.
Особое мастерство проявил командир полка Блажевич в стремительном наступлении на Шахты. Овладев населенным пунктом Каменоломни, батальоны полка устремились к городу. Преодолевая сопротивление противника, они ворвались на окраину Шахт. Разгорелся уличный бой. 12 февраля в 10 часов утра гвардейцы подняли флаг на здании в центре города.
В боевом донесении Блажевич писал:
«При занятии населенного пункта Каменоломни и города Шахты захвачено: паровозов — 36, орудий разного калибра — 10, танков — 4…»
Командование 5-й ударной армии от имени Верховного Совета страны наградило отважного командира полка орденом Александра Невского.
А потом был Миус, и там ранение, и очередное звание, и новое назначение. В конце июня 1943 года Иван Иванович принял 221-ю гвардейскую дивизию. Новому комдиву была поставлена задача в короткий срок подготовить соединение к серьезным боям по прорыву немецкой обороны. Глубина ее многополосных укреплений доходила до 70 километров. В ней доты, дзоты, минные поля, проволочные заграждения. Немецкие газеты вещали, что штурмовать «Миус-фронт» равно попытке прошибить лбом гранитную стену.
И вот на рассвете 17 июля 221-я дивизия при поддержке штурмовой авиации и артиллерии атаковала оборону врага. Испытывая упорное сопротивление, полки дивизии «прогрызали» оборону, настойчиво продвигаясь к ключевой высоте «Саур-Могиле». До нее оставалось совсем немного, когда к участку прорыва подошли немецкие танки и нанесли мощный контрудар. Он пришелся по флангу дивизии, 695-му полку. Танки смяли его боевой порядок, вышли к штабу, нарушили управление.
Это была третья попытка советских войск сокрушить «Миус-фронт». И она окончилась неудачей. Войска Южного фронта вынуждены были отойти на исходные позиции, откуда семнадцать дней назад начали наступление.
Из Москвы прибыла комиссия во главе с генералом.
— Где 695-й полк? — допрашивал он комдива. — Вы бездумно бросили его в огонь! За это командира отдают под трибунал.
— Полк погиб, но не отошел. А неудача потому, что противник на том направлении оказался сильнее нас, — отвечал Блажевич.
— Когда дивизия терпит поражение, виноват ее командир.
— Я не уклоняюсь от ответственности. Сделал все, что мог.
Полковник с трудом сдерживал себя, выслушивая столь грозное и незаслуженное обвинение.
Решение легло на стол командующего фронтом генерала Толбухина. Он внимательно прочитал его. «Обвинить и снять с должности Блажевича? За что?..» Он знал комдива, была ему известна и обстановка, в какую попала дивизия. И не только она одна. Противник бросил к месту прорыва значительные танковые и механизированные силы. Снял их из-под Курска, Харькова. «На один 695-й полк обрушилось почти сто танков!»… Неудача постигла не только дивизию, но и 5-ю ударную армию, весь Южный фронт.
— Снять с должности просто. Снимем и лишимся опытного командира, — решил командующий и не стал утверждать предложенное.
Дивизию направили на южный участок фронта, в 44-ю армию, наступавшую на Таганрог. Глубоким маневром дивизия способствовала освобождению Таганрога.
А потом был Мариуполь и Приказ Верховного Главнокомандующего, в котором в числе отличившихся была упомянута дивизия Блажевича, удостоившаяся звания «Мариупольской». Сам комдив вновь был награжден орденом Кутузова 2-й степени.
В дальнейшем дивизия действовала в составе 28-й армии, той самой, которая освобождала Ростов, командовал ею генерал Герасименко. За период наступательных боев от Миуса дивизия прошла 450 километров, освободила 72 населенных пункта, на ее счету тысячи уничтоженных солдат и офицеров противника и много вражеской боевой техники…
Мне довелось служить под начальством полковника Блажевича на Карельском фронте. Памятно форсирование Свири, освобождение селений, нескончаемые бои в карельских лесах. Из рук комдива получил свой первый боевой орден.
Вспоминается эпизод, когда после длительного боя в окружении нашему батальону удалось вырваться из смертельного кольца.
На лужайке стоял строй: не батальон и даже не рота. На знакомых лицах, худых, изможденных, страшная усталость. Только лихорадочно горят глаза. Обмундирование изодрано.
Из штаба прибежал дежурный офицер:
— Не расходиться! Сейчас приедет комдив! Звонил по телефону…
Комдив, на ходу соскочив с «виллиса», шагнул к командиру батальона. Тот, привычно одернув гимнастерку и поправив на боку сумку, начал было докладывать.
— Знаю! Все знаю, Матохин. — Комдив обнял его, расцеловал. — Молодец, комбат! А я уж не думал свидеться… Спасибо… Спасибо…
Он снял со своей гимнастерки орден, которым был награжден за бои у донской станицы Сиротинской, и прикрепил комбату.
… Говорили, что потом он получил внушение: не имел права вручать свой орден другому. Но что было, то было. Из песни, как говорится, слов не выкинешь…
После Карелии генерал Блажевич повел гвардейскую дивизию под Будапешт, на грандиозное и кровопролитное сражение у озера Балатон, освобождая многие венгерские и австрийские города, красавицу Вену. Дивизия снова действовала в составе Южного фронта, именовавшегося теперь 3-м Украинским. По-прежнему командовал им ставший маршалом Федор Иванович Толбухин.
В торжественных приказах Верховного Главнокомандующего снова упоминалось имя Блажевича.
И был тот печальный, последний для него день, когда гремел бой в альпийской долине…
Указ о присвоении ему звания Героя подписали, когда похоронная процессия была на Новодевичьем кладбище.
Глава пятаяБЫЛА ВОЙНА
22 июня 1941 года фашистская Германия без объявления войны напала на Советский Союз. В первый же день противник ввел в сражение 117 дивизий. По плану «Барбаросса» основные удары вермахта были направлены на Москву, Ленинград и Киев. В первые же часы мощнейшим бомбардировкам подверглись города Рига, Шауляй, Каунас, Вильнюс, Гродно, Лида, Брест, Барановичи, Минск, Бобруйск, Житомир, Киев, Севастополь и многие другие. Ожесточенные удары германская авиация обрушила на войска, пункты управления, аэродромы, порты, железнодорожные узлы.