Пока попасть на территорию дворца никак не получалось. Морозову очень хотелось передать хотя бы весточку для Ирэн, чтобы она не падала духом, что спасение близко, что они все скоро будут рядом.
Он получил депешу от Виленского, который мчался день и ночь в сторону Горного княжества с официальным посольским визитом. И ему тоже будет нужна поддержка, поэтому Морозов и собрал по всему Горному княжеству столько людей сколько возможно.
Граф Забела вместе с генералом Цициани разрабатывали операцию по вторжению, которое запланировали на день, когда флот ханиданцев подойдёт на расстояние в день пути.
Сегодня Морозов встречается одной из служанок, с кухни, очень набожная женщина, и он постарается узнать хотя бы что-то
Посольский дом Бротты в Баку
— Ты говоришь, что она жива? И что живёт в гареме Мустафы-хана? Чёртовы ширванцы. Я так и знал, что они не смогут ничего сделать.
Джон Лойсон ненавидел Ширванское ханство. Больше всего на свете он хотел вернуться в Бротту, он скучал по дождю и промозглой погоде. А из-за того, что эти хитророжие ширванцы так и не выполнили его поручения, он теперь вынужден снова заниматься этим вопросом. Иначе что он ответит генералу Лэмсдэну. Все сундуки с золотом розданы, парочку, конечно, удалось присвоить, но результата-то нет.
Скорее всего Мустафа-хан решил вести двойную игру. Неужели эта Ирэн Лопатина и вправду знает, как найти «чёрную кровь». Если это так, то и вправду очень опасно оставлять её в живых.
Всё надо делать самому. Поэтому Джон Лойсон стиснул зубы и приказал слуге принести ему перо и бумагу. Он сделает ещё один подарок Мустафе-хану, он подарит ему «троянского коня*».
(*Чтобы прорваться через оборону города, греки-завоеватели соорудили большого деревянного коня, внутри которого укрылась группа лучших воинов. После того как стоявшие на страже троянцы затащили «подарок» в укрепленный город, греки, дождавшись наступления темноты, вышли из коня и одолели удивленных воинов. С тех пор «троянский конь» употребляется в значении: тайный, коварный замысел, замаскированный под подарок)
Глава 37
Столица Ширванского ханства. Дворец Мустафы-хана.
Рано утром богатый паланкин привёз во дворец посла Бротты, Джона Лойсона, за паланкином следовал ещё один, с подарками.
Мустафа-хан и Ибрагим бек вместе принимали броттского дипломата в главном зале дворца.
— Да пребудет твоё ханство в благополучии, да продлится твоё царствование ещё сотни лет, — так начал броттский посол своё приветствие.
Когда с приветствиями было покончено, Мустафа хан задал вопрос:
— Что привело тебя в такую рань в наш дворец, Джон Лойсон?
Как и любой дипломат, находившийся в Ширванском ханстве, Лойсон понимал, что любое неосторожное слово и его голова поедет в родную Бротту отдельно от его тела. И никто в Бротте и слова не скажет, просто пришлют другого, поэтому он был крайне осторожен в высказываниях:
— Я наслышан, что вы балуете своих жён и когда увидел эту рабыню на рынке в Шемахе, то не удержался и купил её для вас. Разрешите ей продемонстрировать своё умение?
Мустафа хан, который ожидал от посла Бротты претензий в том, что он не выполнил обещание и не убил женщину, был приятно удивлён, что этого не произошло.
— Показывай, — махнул хан рукой.
Броттчанин улыбнулся и дал знак своим людям поставить второй паланкин на пол. Как только паланкин коснулся пола, из него словно яркая бабочка выпорхнула небольшого росточка девушка, в лёгких полупрозрачных шароварах, в коротком лифе, сквозь который просвечивала высокая грудь, длинные волосы были убраны наверх в высокий хвост, сам хвост был заплетён во множество мелких косичек.
Из свиты Джона Лойсона, вышли двое музыкантов, один с думбеком* небольшим ручным барабаном, а в руках другого была зурна**
(*Думбек — небольшой кубкообразный барабан
**Зурна (праздничная флейта) — деревянный язычковый духовой инструмент)
Музыканты встали чуть в стороне и зазвучала мелодия. Девушка вышла на середину зала и начала танцевать под ритм барабана. Она танцевала ракс шарки*
(*Ракс Шарки— восточный танец или танец живота)
Уже через пару минут внимание всех мужчин, находившихся в этот момент в зале, было охвачено танцовщицей. В Ширванском ханстве знали про этот танец, но танцовщица танцевала танец другой школы, это был танец халиджи, в котором немалую роль играли косы, которые словно жили отдельной жизнью и чувственный танец походил на борьбу со змеями, нападавшими на девушку.
Ибрагим бек тяжело дышал, и когда танцовщица закончила танцевать, растекшись по полу ниц перед ханом и его братом, положил руку на плечо Мустафе-хану и сказал:
— Отдай её мне, брат, ни о чём больше не попрошу.
Джон Лойсон, глядя на правителей Ширванского ханства довольно улыбался в усы.
За несколько часов до визита Джона Лойсона во дворец
Была глубокая ночь, когда дверь в комнату Ирэн тихонько отворилась. Ирэн тихо замерла на топчане, приготовившись дорого отдать свою жизнь. С ужина ей удалось оставить у себя металлическую спицу, неизвестно как оказавшуюся на подносе с едой.
Вошедший, видимо, почувствовал напряжение в комнате, потому что остановился у двери и голосом Абу Сины произнёс:
— Ирэн-ханум, это я Абу Сина, не бойтесь.
Но Ирэн и так уже увидела, что это её «ученик». В руках у старика была небольшая масляная лампа.
Ирэн вскочила с топчана, обрадованно подбежала к старику, зашептала:
— Абу Сина, я так рада вас видеть. Но как вам удалось прийти?
Старик развернул, принесённый с собой ковёр, достал из небольшой корзинки, которую принёс с собой сыр и лепёшку. Откупорил небольшой кувшин и комнату заполнил аромат кофе.
Ирэн даже прикрыла глаза, вдыхая этот аромат. Старик улыбнулся:
— Я знал, Ирэн-ханум, что тебе понравится. Но я пришёл не просто, чтобы доставить тебе радость от каффы, хотя мне приятно видеть, что даже в таких обстоятельствах ты не теряешь бодрости духа. Этим ты отличаешься от многих и в том числе, и от меня. Но давай перейдём к разговору, потому что я уговорил стражника пропустить меня ненадолго.
Старик вздохнул и продолжил:
— Помнишь, я говорил, что родом из Ханидана?
Ирэн кивнула.
— Так вот, когда-то меня так же, как и тебя выкрали ширванцы. Слава обо мне уже в молодом возрасте гремела по всему Востоку. Мне было всего двадцать лет, а я уже считался лучшим лекарем, алхимиком и состоял на службе у самого Хоссейна кал Аджара, отца Фетх Али-шаха.
Когда я попал сюда, то первым моим порывом было бежать в родной Ханидан и три раза я пытался это сделать, но каждый раз меня ловили, наказывали и в последний раз мне подрезали сухожилия на одной ноге, так что теперь я не могу быстро бегать, — усмехнулся Абу Сина, и продолжил:
— И в какой-то момент я смирился. Служение во дворце ширванского хана перестало мне казаться служением врагу. Я многое дал ханству и вроде бы я свободный человек, но, по сути, я так и остался рабом, просто живущим не в такой вот каморке, куда поселили тебя, а в «золотой клетке». И я не хочу, чтобы ты повторила мой путь. Я думал о твоём вопросе «отпустит ли тебя Мустафа-хан», и теперь, поразмышляв об этом, я почти уверен, что нет. Даже, если ты найдёшь для него «чёрную кровь», драгоценные камни, откроешь тайну мыла, он будет хотеть всё больше и больше.
Ирэн, в голову которой приходили почти такие же мысли, тихо спросила:
— И что же делать?
Старик посмотрел на неё внимательно и твёрдо сказал:
— Бежать.
— Чтобы меня тоже поймали? — с горечью в голосе спросила Ирэн, — и подрезали сухожилия?
— Не сравнивай, Ирэн-ханум, меня, который пытался сделать это в одиночку и себя, у которой есть я, Равшана-ханум и целая армия русов на границе, — хитро сощурил глаза старик.
В дверь постучали.
— Это стражник, видимо, ему скоро сменяться, — быстро зашептал Абу Сина, — послушай меня Ирэн-ханум, план такой:
— В это помещение можно проходить мужчинам и завтра ночью не ложись спать. Я дал задание служанке, она работает на кухне, привести ко мне странствующего монаха, дервиша. Я с ним договорюсь, чтобы он ждал тебя возле дворца. Возможно, уже следующей ночью к тебе придёт служанка и ты поменяешься с ней одеждой и выйдешь наружу, а там тебя будет ждать дервиш. Он выведет тебя из города, а там и до границы недалеко. Бдительность стражников будет снижена, я дам специальный порошок, чтобы им подсыпали в еду.
Старик вздохнул и добавил:
— Служанку зовут Ариль, она тоже из Ханидана. Равшана-ханум позаботится, чтобы к тебе пришла именно она.
Быстро проговорив всё это, старик быстро собрал всё что было на коврике и всунул в руки Ирэн, сам же свернул коврик и выскочил за дверь с проворностью, которую Ирэн от него не ожидала. Ведь только сейчас, когда Абу Сина рассказал ей свою историю, она заметила, что старик слегка прихрамывает.
Настроение улучшилось, то ли после того, что Ирэн поняла, что есть люди, готовые ей помочь, то ли после кофе. И враки всё это, что после кофе сложно уснуть. Даже на твёрдом топчане, практически без подушки, Ирэн заснула сразу, как только приняла горизонтальное положение.
На следующий день Ирэн никто не будил и не заходил, и она уже хотела сама начать стучать, потому что, во-первых, хотелось в туалет, во-вторых, хотелось умыться и поесть, но стучать не пришлось, дверь открылась и в комнатку вошла Равшана-ханум, за ней шли несколько слуг, которые несли кровать, и ковры.
— Равшана, — Ирэн готова была её расцеловать, — где здесь купальня или что-то в этом роде?
— Прости Ирэн-ханум, разве тебе вчера не принесли ночной горшок? А сегодня с утра таз с водой? — спросила Равшана-ханум
Ирэн отрицательно покачала головой: — нет, ничего такого не было.
Проводив Ирэн в общую для джарийе купальню, Равшана-ханум пошла разбираться почему не выполнены её распоряжения.