– Заходи.
– Привет, Ола! Это из твоей двери нечто выбежало и возле мусорного бака развалилось?
Надо же! Добежал почти до финиша, наверное, сил не хватило в бак запрыгнуть.
– Не мое нечто, – сказала я с непроницаемым выражением лица.
– А, ну я так и подумал. Странно было бы предположить, что ты уборкой занялась.
Я взвесила про себя возможность обидеться – я что, уборкой заняться не могу? – и идти убирать остатки голема или промолчать. Лень, как всегда, победила – голем осиротел.
– Ты чего, собственно, пришел? Рассказать мне, какая я плохая хозяйка? Так я и сама это знаю.
– Не, я пришел сказать, что там наши протестовать собираются. Не хочешь присоединиться?
– Кто такие «наши» и против чего протестуют?
– Наши – это выпускники этого года. А протестуют против увеличения срока обучения еще на год.
– А ты каким боком при них? – удивилась я. – Тебе же нравится быть студентом. Ты сколько уже здесь учишься – лет десять?
– Около того, – согласился Ряк. – Мне надоело! А тут как раз протест…
– Так приказ по Университету вышел неделю назад, почему только сейчас решили протестовать?
– А народ дипломы защищал, а потом пили. Некогда протестовать было. Ну что, идешь?
– А форма одежды какая?
– Любая, чтобы драться удобно было.
– Драка намечается? Не-э-э, я тогда не пойду.
– Где ты видела мероприятие с большим скоплением народа, которое бы не заканчивалось дракой?
Я задумалась. Наверное, нигде. Даже свадьба моей сестры без драки не обошлась, хотя обе матери новобрачных целый месяц разрабатывали стратегии, как избежать побоища.
– Хорошо, я пойду. – Меня же никто в драке не будет заставлять участвовать, можно насладиться зрелищем, наблюдая из безопасного места.
На площадке перед общежитием практиков собралась огромная толпа народу. Здороваясь со знакомыми, я нашла группку теоретиков и присоединилась к ним.
– О, Ола! – обрадовались мне. – А чего ты не с артефактниками?
– Да их нет почти никого, – отмахнулась я. – Примете назад к себе?
И вправду, гномов в толпе я не увидела. Знакомые лица из потока Мастеров Артефактов были сплошь человеческими, и с ними я отношений не поддерживала – как-никак ближайшие конкуренты.
– Мы тут транспарант придумали, – сказал Птронька. – Поддержишь своей энергией?
– Конечно, хотя по мне, так лучше бы транспарант соорудить из подручных материалов, им драться удобнее.
– Будет драка? – оживился Ромек. – Это хорошо!
Этот теоретик поступил к нам после нескольких курсов Рорриторского Университета, разочаровавшись в практической магии, но подраться он был рад всегда и везде.
– Драка хороша только тогда, когда дерутся за девушку, – поучительно сказала Томна.
Она выглядела как обычно – одета по последней моде, аккуратный макияж, туфельки на высоком каблучке. Я отодвинулась от бывшей одногруппницы подальше, чтобы не было такого яркого контраста в ее пользу.
– Драка без повода – вот это хорошо, – набычился Ромек. – Такая драка дает возможность развернуться как следует.
Томна поджала губы. Ромек не обращал внимания на ее обаяние, и это страшно ее раздражало.
– Привет! – Трохим в своей обычной панибратской манере стукнул меня по плечу. – Хочешь транспарантик?
Я обернулась. Друг бережно прижимал к себе деревянные квадраты на длинных ручках.
– Бери на выбор. Вот есть «Долой!», «Протестуем!», «Доколе?», «Требуем дипломы», «Комендантов общежитий – на мыло!» и «Повысить стипендию!».
– Мне, пожалуй, про стипендию, – сказала я, рассматривая транспаранты. Что-то они мне напоминали.
– У дворника в каморке лопаты для уборки снега украл, – шепнул мне Трохим, правильно истолковав мой вопросительный взгляд.
Организаторы протестного шествия – студенты-практики и, к моему удивлению, староста теоретического потока Зеник – построили народ, убедительно попросили вести себя прилично, и мы двинулись к главному корпусу Университета, скандируя хором:
– Не хотим учиться лишний год!
– Требуем выдать дипломы!
– Долой!
– Нет произволу!
Благодаря наличию в руках транспаранта я попала в начало колонны – не в первые ряды, но было все прекрасно видно. Томна держалась рядом. Протестовать оказалось делом увлекательным: так здорово чувствовать себя частью единого организма, испытывать такие же эмоции, как и люди рядом, знать, что ты не один! Действо увлекало, я с энтузиазмом махала лопатой и кричала во все горло. Рядом бодро шагала Томна, раскрасневшаяся и веселая.
На высоком крыльце главного корпуса нас уже ждали. Ректор, сложивший руки на внушительном животике, являл собой воплощенное спокойствие. За ним толпились преподаватели, изредка перешептываясь. Наше шествие остановилось в двух шагах от ступенек.
– Прежде чем вы начнете, – сказал ректор, – я хочу напомнить, что организованные массовые беспорядки запрещены и могут привести к наказанию всех участников.
Толпа заволновалась. Про этот запрет никто не знал.
– А у нас вовсе не массовые беспорядки, – успокоил Зеник. – У нас протест!
– Хорошо, – сказал ректор. – У вас есть письменное обращение? Есть? Давайте.
В рядах организаторов случилась заминка. Обращение было, но никому не хотелось идти к ректору под холодными взглядами преподавателей и отдавать написанное. А вдруг испепелят на месте? Или, еще хуже, в жабу превратят? То хоть помрешь смертью храбрых, а так квакай в зооуголке, пока для опытов не заберут. Наконец более сильные практики выпихнули из толпы упирающегося, но слабосильного Зеника. Он неуверенно вскарабкался по ступеням, отдал обращение и стремглав скатился, споткнувшись на последней ступеньке и влетев кому-то в живот головой под смех всех остальных.
Ректор, не разворачивая бумагу, передал обращение секретарю и сказал:
– Что ж, ученый совет рассмотрит ваши предложения. Ответ сможете прочитать на доске приказов по Университету. Приятно было пообщаться. – Ректор развернулся и направился внутрь здания.
– И все? – вырвалось у кого-то из толпы.
– А что вы еще хотели? – обернулся ректор. – Как вариант могу предложить вам пойти задуматься о своем поведении. Или подмести студгородок – дворницкий инвентарь, я смотрю, вы уже нашли.
Преподаватели скрылись в глубине здания. Народ недовольно заворчал и начал было расходиться, но выскочивший с криком на ступеньки студент-практик остановил процесс развала колонны протестующих.
– Ребята! – закричал он. – Это же свинство какое-то творится! Вы понимаете?
– Да! – закричали все.
– Нас разводят, как детей!
– Да!!!
Непонятно каким чудом мы вновь построились и, дружно скандируя «Долой!», «Протестуем!», направились в сторону общежитий. Там, между жилыми корпусами практиков и медиумов, была в незапамятные времена сколочена сцена – на ней планировалось проводить концерты, повышающие общий культурный уровень студентов. Когда же стало ясно, что они желают повышать культурный уровень, исключительно если обещают на концерте «обнаженку» и «халявное спиртное», от идеи отказались, но сцену так и не разобрали. Изредка ее использовали как огромный стол для грандиозных попоек; периодически студенческие самодеятельные группы пытались представить на народный суд свое творчество. Суд обычно заканчивался свистом зрителей и опять же пьянкой в качестве моральной компенсации.
Сейчас же на сцене выступали главные протестующие, рассказывающие о том, как плохо мы живем и что нужно делать, чтобы жилось лучше. Я откровенно не понимала, почему мы живем плохо, лично я жила хорошо, но энтузиазм и коллективное настроение меня так сильно захватили, что я махала своим импровизированным транспарантом и кричала вместе со всеми «Долой!». Что «долой» и куда «долой», я не знала, но это было неважно.
В конце концов выяснилось, что во всех бедах виноваты эльфы. С этим я была согласна, громко крича «да!» на все обвинения в сторону остроухих, раздававшиеся со сцены.
– Они живут дольше нас!
– Что им лишний год обучения!
– Ломиториэль никогда «отлично» не поставит!
– Они богаты и не делятся!
– «Эльфийская стрелка» подняла цену на входной билет!
– Пиво дорожает. Что им, они его не пьют!
– Бабы красивые, но не дают!
Остатками разума я пыталась понять, почему это мне обидно, что эльфийские девушки мне не дают, но меня дернул за руку какой-то незнакомый парень и закричал:
– Верно говорят, да?!
– Да! – согласилась я, глядя в его блестящие от возбуждения глаза.
– Эльфов нужно бить!
– Да! – взревела толпа.
– Мы идем бить гадких эльфов! – радостно подпрыгивала рядом Томна.
Толпа, хаотично размахивая транспарантами и выдирая колья из заборов, двинулась в строну эльфийского квартала. На нашем пути закрывались двери и ставни, случайные прохожие забивались в подворотни, и это льстило. Вот какие мы сильные, как нас много и как нас все боятся! Как мы им всем сейчас покажем!..
Мы подошли к утопавшему в зелени эльфийскому кварталу, когда уже начало смеркаться. На нашем пути стояли старейшины квартала – тонкие, высокие. Прекрасные длинные волосы с множеством мелких косичек развевались на легком ветерке. Старейшины пытались что-то сказать. Толпа на миг остановилась, но в первых рядах закричали:
– Бегом, впере-о-о-од!
Эльфов просто снесло с дороги.
Я бежала, размахивая лопатой и что-то крича в едином порыве со всеми, как вдруг моя нога ступила во что-то липкое и теплое. Щелкнув пальцами, я зажгла огонек и посмотрела вниз. Вся моя сандалия была в темно-красном, на которое быстро налипала пыль. От осознания того, что это, мне на миг стало дурно.
Кровь.
Почему мирная демонстрация против увеличения срока обучения обернулась кровью на моей сандалии? И что случилось с тем, в ком эта кровь текла?
Я попробовала остановиться, но это было невозможно. Толпа несла меня, как река щепку. Со всех сторон раздавались крики, кое-где уже завязались потасовки. Я схватила лопату наперевес и принялась пробиваться в сторону, поближе к забору. За мою юбку кто-то схватился. Я обернулась. Томна с выпученными глазами простонала: