Отто в ответ виновато развел руками. Подождав, пока полугном занесет вещи в комнаты, я села на лавку и приготовилась рыдать. Как ни странно, что-то плакать перехотелось. На душе, конечно, было довольно мерзко, но не настолько, чтобы прослезиться. Я покрутилась так и эдак, ища удобную позу, в которой меня может настичь грусть. Все было напрасно. Плакать не хотелось. Хотелось есть.
– Отто, – позвала я.
Полугном осторожно выглянул из-за дверей.
– А где потоки слез? Помочь? Куда-то стукнуть для откупорки слезного протока? По руке, ноге, ребрам?
– Да подожди ты! Давай чего-нибудь поесть приготовим. Иди за дровами, во дворе поленница есть.
– Жарко дома будет, если тут печь растопить, – сказал Отто. – Наверное, придется в мастерской, пока тепло, готовить.
Я согласно кивнула, рассматривая на полках посуду. Горожане нас обеспечили неплохо, а в моей сумке хранился небольшой запас круп на первое время.
В двери осторожно постучали. Не успели мы ничего сказать, как в комнату зашла сухонькая старушка и чинно села на лавке.
– Добрый день! – сказал Отто.
– Добрый и вам, панове маги! Я соседка ваша, Нита. Пришла узнать, как вы тут.
– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила я, по опыту зная, что ругаться с соседями, особенно если они представлены людьми в возрасте, не только не нужно, а даже вредно. – Я – Ола, а это… гм… мой брат, Отто.
Бабулька пожевала губами, разгладила юбку. Мы молча ждали продолжения.
– А как вам мои занавесочки? – спросила она.
– Хорошие занавесочки, – сказала я.
Дома я такими занавесочками разве что полы бы мыла.
Нита кивнула каким-то своим мыслям.
– Почему мой кувшин разбили? – горько спросила она.
– Вы извините нас, – покаялся Отто, – это Олу голова достал, так она в него и кинула, что под руку попалось.
– А я думала, не понравился он вам. Целитель, покойник, бывало, часто кидался чем-то. А кухарка вам нужна?
Мы переглянулись. Пока наши предполагаемые доходы были очень невелики. Довольно внушительную сумму, которую требовалось выплатить Университету за погромы эльфов, мы заплатили из наших сбережений, которые после этого сбережениями уже назвать нельзя было. Так, каплей на черный день. Отсчитывая монеты в кассу, полугном чуть не плакал, мне было его очень жаль, но руководство Университета распределило выплату суммы на всех выпускников – одним в наказание, а другим – в назидание. После того как бухгалтер приняла у нас деньги, лучший друг поклялся, что никогда в жизни в массовых выступлениях участвовать не будет. Но даже эта выплата не избавила нас окончательно от долга перед Университетом, и, посовещавшись, мы решили отдавать в бухгалтерию альма-матер половину зарплаты, чтобы поскорее разделаться с этим неприятным делом.
Поэтому мы не спешили с ответом приветливой бабульке. Ведь если дела пойдут плохо, то нам не только нечем будет платить кухарке, но и самим не за что будет купить продуктов.
– Вы не волнуйтесь, я хорошо готовлю. В столице бывала, знаю, как там кормят.
– Да мы не поэтому, – замялась я. – Денег у нас негусто.
– А вы натурой платите, – плотоядно облизнулась соседка.
Отто испуганно отшатнулся, сзади что-то с грохотом упало.
– Еще один кувшинчик, – грустно констатировала Нита.
– Я не виноват, что полки низко повесили, – оправдывался полугном, отодвигаясь еще дальше.
– В каком смысле натурой? – рискнула спросить я.
– Натурой? – переспросила бабулька, разглядывая черепки.
– Вы сказали – натурой расплачиваться.
– А-а-а, это… Может, вы мне артефактик какой-то без очереди и бесплатно сделаете? У меня зубы болят, и птицы все подсолнухи на поле выклевали, а я семечки страсть как люблю!
Я услышала, как сзади шумно выдохнул Отто.
– Мы согласны, обед и ужин можете нам готовить, – сказал он.
– А завтрак? Вы это… по-модному, худеете, да? – Нита окинула мою фигуру скептическим взглядом.
– О завтраке мы уже побеспокоились, – довольно сказал полугном.
Нита опять расправила юбку и вдруг быстро заговорила:
– Только вы Сату сюда не пускайте, Сата такая противная, она вам все испортит и сглазит к тому же.
– Э-э-э, – замялась я, – как бы вам сказать… мы ведь сглаза не боимся.
– А Сата такая, она может, она ведь ведьма, сглазит только так… И дочка ее, девка голоногая, бесстыдница…
– Кто такая Сата? – прервал поток откровений Отто.
– Соседка ваша справа. Я соседка слева, а она, змея подколодная такая, стерва, ведьма сглазливая…
– Хорошо, хорошо, мы поняли, только нас сюда направили оказывать магическую помощь всем жителям, а не только избранным.
– А зачем ей магическая помощь? Она сама ведьма. И девка ее ведьма, только еще хуже – голоногая!
Полугном подошел к соседке и вежливо взял ее за локоток:
– Я думаю, нам с вами стоит подробно обсудить наше сотрудничество на почве пищеварения, пойдемте.
Я благодарно улыбнулась лучшему другу и отправилась распаковывать вещи. Занятие настолько меня увлекло, что когда за моей спиной раздалось приветствие, то я подскочила на месте и испуганно обернулась к дверям. В мою комнату заглядывало остроносое личико в обрамлении ярких рыжих кудряшек.
– Я вас напугала? – радостно спросило явление.
– Да, – честно призналась я, – на вашем месте я бы больше так не делала, если не хотите лишиться волос.
– А что с ними случится?
– Я их сжечь могу ненароком, – сообщила я.
– Я Сита. Хочешь, помогу вещи разобрать?
– Сита?
– Да, ваша соседка справа.
– Дочка Саты, я полагаю? – уточнила я. Девушка мне уже категорически не нравилась. Во-первых, она не проявляла ко мне никакого уважения, во-вторых, этого было достаточно, чтобы я ее невзлюбила сразу. В-третьих, с бюстом такого огромного размера просто неприлично выходить на люди! Особенно к тем, у кого эта самая выступающая часть в два раза меньше.
– А, к вам Нита уже заходила? Старая карга!
– Деточка, – злобно сказала я, – что ты вообще хотела?
– Я не деточка! – возмутилась Сита.
Я молча выжидающе смотрела на соседку, отмечая про себя непростительно короткое платьице, в обтяжку сидевшее на грудастой фигуре. Нет, девица мне определенно не нравилась. Под моим суровым взглядом Сита смутилась, но, взмахнув головой, задрала нос кверху.
– Меня мать вообще-то послала узнать, как вам наши занавесочки.
– Ваши занавесочки? – озадачилась я. Странно, ведь совсем недавно другая соседка утверждала, что это ее занавески. – Хорошие занавесочки.
Рыжая молчала, жадно рассматривая содержимое моей раскрытой сумки. Я тоже молчала, всем своим видом выражая крайнюю степень неудовольствия. Как выгнать настырную посетительницу и вместе с тем не потерять свое достоинство мага перед провинциалкой, я не знала.
– Так вам помочь разобрать вещи? – нетерпеливо спросила Сита, жадно глядя на мои пожитки.
– Нет, но если ты хочешь поработать у меня горничной на общественных началах, то приходи завтра, – ответила я. – Постель застелить, пол подмести, посуду помыть.
– Я что, служанка? – взвизгнула девушка.
Я пожала плечами, начиная распаковывать тюк с книгами, надеясь, что соседку это не заинтересует.
– Я, наверное, пойду, – наконец сказала она.
– Иди, иди, – не оборачиваясь, сказала я.
Когда за Ситой захлопнулась входная дверь, я принялась зачаровывать двери комнаты от назойливых посетителей. За этим занятием меня застал Отто, бережно держащий в руках чугунок, из которого поднимался ароматный пар.
– А кто это от нас только что вышел? – спросил он, поставив еду на стол. – Вот это фигурка, так бы и обнял!
Я одарила полугнома злобным взглядом.
– Это наша соседка, дочка Саты.
– Понятно, – глубокомысленно ответил Отто.
– Что тебе понятно? – разозлилась я.
– Стандартная женская реакция: какая она гадкая, потому что ее фигура красивее моей.
– Ха-ха. С каких это пор ты стал специалистом в женской психологии?
– Значит, я прав, – сказал друг. Помолчал и заметил: – Ты в чертеже на дверях ошибку сделала.
– Без тебя разберусь, специалист! – буркнула я, пытаясь открыть дверь.
Она не поддавалась. Я потянула на себя сильнее. Дверь словно вросла в косяк. Я пнула ее ногой и села рядом плакать. За столом Отто невозмутимо ел кашу.
Через несколько минут слезы иссякли – как можно полноценно рыдать, когда рядом кто-то с аппетитом лопает кашу со шкварками?
– Отто, – сказала я с укором, – ты бесчувственная скотина!
– Нет, – чавкая, ответил полугном, – я тебе искренне сочувствую, но очень кушать хочется. Ты плачь, плачь, мне каши больше достанется.
Я быстро поднялась с пола и кинулась за ложкой.
– Ты выел все шкварки! – закричала я, заглядывая в горшок.
– Не все, – возразил друг, роясь ложкой в каше, – смотри: вот, немного осталось. Вкуснотища!
Я торопливо ела, пытаясь доесть самые лакомые кусочки прежде, чем Отто отправит их себе в рот. Жизнь проходила в борьбе, но все же налаживалась.
После еды мы взломали дверь – никакими магическими средствами она не открывалась, – и полугном, засучив рукава, взялся за топор.
– За что я тебя уважаю, – сказал он немного погодя, вытирая пот, – так это за то, что если ты колдуешь, так колдуешь крепко!
Я молча рассматривала то, что осталось от моей двери.
– Придется тебе переезжать в другую комнату, – сказал Отто. – Дверь я тебе вряд ли быстро отремонтирую, тут плотник нужен. Только советую хорошо подумать, прежде чем начнешь еще что-то делать, потому что свою спальню я тебе в случае чего не отдам.
Весь вечер мы занимались обустройством нового жилища, заперев входную дверь от любопытствующих горожан. Те же толпились у окон, с любопытством заглядывая и бурно обсуждая разбитое стекло и изувеченную дверь, но напрямую к нам обращаться боялись. Я хотела было разогнать любопытствующих, но так и не придумала, что я им скажу. Брысь отсюда, не мешайте нам? Так местные этого просто не поймут – в отсутствие развлекательных мероприятий наш приезд – это просто событие года! Впрочем, через какое-то время народ сам разошелся, не дождавшись больше ничего интересного.