— Благодарю Вас! — сказал я и спрятал карточку в карман.
— Меня-то за что? — Милютина улыбнулась. — Я всего лишь передала её тебе. А само вознаграждение ты честно заработал. Надеюсь, афишировать это не собираешься?
— Нет, — ответил я.
— Молодец, чем меньше народу знает, что у тебя есть деньги, тем меньше заинтересуется, откуда они.
За разговором мы дошли до административного корпуса, возле которого и попрощались до осени, пожелав друг другу хорошего лета без приключений. Анна Алексеевна отправилась в свой кабинет, а я пошёл в общежитие, где меня ждала Мила.
Пока шёл, размышлял о полученных деньгах. Всё взвесив, решил никому, даже Миле, не рассказывать о них. Милютина была права — это не стоило афишировать. Да и тратить их следовало с умом — как показала практика, деньги имеют свойство очень быстро заканчиваться. А если подойти к тратам разумно, не транжиря, но и не сильно ограничивая себя, полученного миллиона нам с Милой могло хватить надолго.
Надо было лишь со временем придумать для неё какую-нибудь легенду, объясняющую появление у меня денег. Впрочем, можно было, не называя суммы, сказать, что получил от Зотова вознаграждение за спасение Арины.
*****
По пятницам в первой половине дня Николай Константинович Седов-Белозерский играл в гольф. Он был уже на семнадцатой лунке, когда заметил идущего к нему по полю графа Самойлова. Князь положил клюшку в бэг и направился навстречу графу.
— Приветствую Вас, Борис Афанасьевич! — ещё издалека громко сказал Седов-Белозерский. — Решили в гольф поиграть?
— Добрый день, Николай Константинович! — ответил Самойлов. — С радостью бы подержал клюшку в руках, но, к сожалению, пока не могу себе этого позволить. Ни минутки лишней нет. И новости приходят одна интереснее другой.
— Я это уже понял, судя по тому, что Вы сюда приехали.
— Да, Вы уж извините, что прерываю, но не могу не поделиться информацией перед тем, как выехать в Новгород. Андреев и Зотова объявились.
— Что значит, объявились?
— Наш человек в Кутузовке сообщил, что они сегодня пришли в академию.
Николай Константинович невольно улыбнулся, его обрадовала новость, что сын жив, а вот Самойлов такой реакции не понял и с удивлением уставился на князя.
— Мне кажется, хорошо, что Зотова жива, — принялся на ходу оправдываться Николай Константинович. — Раз уж операция сорвалась, то пусть лучше так, чем Левашов убил бы девчонку, а Зотов потом искал, кому за это отомстить. А так, может, и успокоится.
— Не думаю, что успокоится, — сказал Самойлов. — Но, возможно, Вы и правы. Я сейчас как раз думаю, что теперь делать девчонкой и прихожу к выводу, что старый план осуществить уже не удастся. Во-первых, её сейчас будут охранять похлеще кесаря, а во-вторых, Троекурова подставить уже не получится. Он так испугался, что из-под него вылети губернаторское кресло, что забыл все прежние распри, и чуть ли не сам возглавлял поиски девчонки. И уволил Дубинина сразу же, как всплыла информация, что охранник зама причастен к похищению.
— Полностью с Вами согласен, Борис Афанасьевич. Девчонку лучше не трогать. Надо искать другие варианты дестабилизации обстановки в лагере кесаря. Но это решать уже не нам с Вами. Скоро собрание совета ордена, там и обсудим дальнейшие действия. Вы только, будьте добры, заранее предоставьте членам совета подробный отчёт об операции.
— Он почти готов. Осталось зачистить Андреева и некоторых участников операции из числа людей, чтобы совсем уж никаких следов не осталось.
— Не надо зачищать Андреева! — сказал Николай Константинович, тут же понял, что получилось чересчур эмоционально, и добавил: — У меня есть идея, как использовать его в наших интересах.
— В наших интересах? — удивился Самойлов. — Но как?
— Пока что это сырая идея, я посоветуюсь с отцом, доработаю её и на собрании ордена представлю.
— Но магистр явно дал понять, что этот вездесущий Андреев его раздражает.
— Я беру всю ответственность на себя. Магистру и совету Вы можете сказать, что я попросил не зачищать Андреева.
— Как Вам будет угодно, — согласился граф. — Мне так даже проще.
— А что с Левашовым? — спросил Николай Константинович. — Вы про него совсем ничего не сказали.
— К сожалению, я пока не в курсе, что с ним. Зотова и Андреев всем говорят, что не знают, кто их похитил. И про Левашова молчат. Говорят, что просто сбежали от похитителей. Но я полагаю, они убили Левашова. Иначе им бы не удалось спастись. Молодой граф был совершенно не в себе. Просто так от такого не сбежишь. Но видимо, он слишком увлёкся, издеваясь над ними, расслабился и потерял контроль над ситуацией. И Зотова с Андреевым убили его, а Зотов попросил друзей в спецслужбах замять это дело и представить всё как побег от неизвестных похитителей.
— А кого они ещё видели, кроме Левашова?
— Всех, кого они видели, Левашов и убил.
— А Вас?
— Меня они не видели. Но есть несколько человек, косвенно причастных к организации похищения. Сейчас надо решить, что с ними делать. Собственно я потому и еду в Новгород, чтобы во всём на месте разобраться.
— Держите меня в курсе дел. Желаю удачной поездки!
— Благодарю Вас, князь. Надеюсь, она таковой и будет.
Мужчины пожали друг другу руки, и граф Самойлов ушёл. Николай Константинович вернулся к бэгу с клюшками, выбрал подходящую и подошёл к мячу. Ему оставалось пройти всего две лунки. Но мыслями он был уже далеко от гольфа. Князю удалось убедить графа Самойлова, что у него есть план, как использовать студента Андреева, но теперь нужно было этот план придумать. Николай Константинович знал: если его отец, как глава «Русского эльфийского ордена» решит, что Роман представляет угрозу для этой тайной организации, то он не отменит приказа о ликвидации студента Андреева, даже узнав, что это его внук.
Ради ордена и его целей старый князь Седов-Белозерский мог, не задумываясь, пожертвовать и своей жизнью и жизнями близких, а уж про выбракованного внука, которого дед считал позором семьи, можно было и не говорить. Николай Константинович понимал: единственная возможность спасти сына — это придумать хороший план, как использовать Романа в интересах «Русского эльфийского ордена».
И хорошим этот план должен был казаться не только самому Николаю Константиновичу, но и его отцу — магистру ордена. И придумать его нужно было срочно — до заседания совета. Князь Седов-Белозерский вернул клюшку в бэг, сказал кэдди, что на сегодня игра закончена, и отправился переодеваться.
*****
Мы с Милой еле дождались, пока Глеб со своими чемоданами покинет комнату. Закрыв за ним дверь, мы наконец-то остались наедине и могли дать волю нашим чувствам. Несколько дней опасностей, тяжёлых испытаний и переживаний невероятно подогрели их, и мы набросились друг на друга так, словно не виделись год.
И нас можно было понять, по крайней мере, меня уж точно. За последние дни я несколько раз чуть не лишился жизни, меня похищали, причём дважды, связывали, били, кололи мне какую-то гадость, пугали и разрывали мне мозг чужими эмоциями. Я испытал невероятный стресс, справился с сумасшедшим маньяком и отсидел двое суток фактически под домашним арестом.
Но теперь я наконец-то находился в относительной безопасности, а передо мной была красивая, темпераментная и невероятно сексуальная девушка, которая, так же как и я, сгорала от страсти. И главное — это была моя девушка, и ничто не могло нам помешать любить друг друга хоть до самого утра, чем мы сразу же и занялись.
Однако уже вечером мы с Милой поняли, что занятия любовью — это прекрасно, но не помешает сделать перерыв и перекусить. Я решил удивить свою девушку — заказать нам ужин из дорогого ресторана. Сам факт такого заказа никого бы не удивил, многие проживающие в общежитии студенты были обеспеченными и часто заказывали себе еду из ресторанов и кафе.
Я дозвонился в ресторан, из которого несколько раз привозили ужин Глебу, и сделал заказ, представившись своим соседом по комнате. Этот трюк позволил мне заказать шампанское, так как Глеб был совершеннолетним и числился в базе клиентов доставки этого ресторана. Адрес наш у них тоже был, поэтому никаких лишних вопросов мне не задали.
Ещё я заказал чёрную икру, два стейка рибай из аргентинской говядины со спаржей, фаршированные пряные баклажаны, зачем-то снежного краба и свежую клубнику на десерт. В процессе оформления заказа вспомнил, что собирался не шиковать, но решил, что в такой день — можно.
Ужин доставили довольно быстро, когда я за него рассчитался и проводил курьера, Мила поинтересовалась, откуда у меня деньги на такой пир. Придуманное мной заранее объяснение про вознаграждение от Зотова её устроило.
Мы быстро разложили на столе блюда, пока они не остыли, и я открыл шампанское. Разливать его, правда, пришлось в обычные стаканы, но сильно нас это не расстроило. Я протянул один стакан с шампанским Миле, второй поднял сам и хотел было сказать какой-нибудь красивый тост, но моя девушка меня опередила.
— За нас! — сказала Мила, чокнулась своим стаканом о мой, выпила шампанское и звонко чмокнула меня в губы.
— За нас, — повторил я тост и осушил свой стакан.
После этого мы принялись за стейки, с которыми покончили довольно быстро, так как с утра ничего не ели, а калорий сожгли достаточно. До снежного краба и баклажан дело не дошло — мы сразу перешли к десерту.
Пока моя девушка пробовала клубнику, я снова разлил шампанское по стаканам и уже собрался-таки говорить свой тост, как Мила неожиданно спросила:
— А что мы будем делать завтра?
— Завтра мы поедем в гости к Глебу, в его родовое поместье под Москвой, где проведём с тобой прекрасные две или три недели. Я хотел тебе об этом чуть позже сказать, но раз уж ты спросила, то вот.
— Я не могу завтра никуда ехать, — ответила Мила. — У меня ещё неделя занятий.
— Каких ещё занятий? — удивился я. — С нами до осени попрощались.
— Ярослав Васильевич по окончании каждого учебного года проводит недельный интенсив для самых способных третьекурсников. В процессе занятий он смотрит их потенциал и каждому разрабатывает и выдаёт программу инди