а презервативов. Видимо, парень не собирался в этот вечер ограничиться лишь просмотром стриптиза. А во внутреннем кармашке на молнии я обнаружил ID-карту на имя Мирослава Калинина, несколько сторублёвых купюр и банковскую карту без имени.
Первым делом я на всякий случай отключил телефон Егора, затем развернул пакет. В нём оказались деньги и ещё одна ID-карта — на имя Леона Паскевича. Но я про себя решил, что продолжу называть подонка Егором. Хоть и знал, что это его ненастоящее имя, но уже привык к такому. Денег в пакете было много: две пачки пятисотрублёвыми купюрами. Одна была распечатана, видимо, часть денег он и перекладывал из пакета в карман.
Я вытащил около двадцати купюр и засунул в карман. Расходы явно предстояли, и не стоило их оплачивать своей именной картой. Денег мне для такого дела было не жалко, а вот «светить» карту не хотелось. Ещё я похлопал по всем карманам Егора на предмет обнаружения в них холодного оружия, но ничего не нашёл.
Пока я всем этим занимался, услышал, как справа и слева от моей кабинки спустили воду, затем хлопнули двери, и один из незнакомцев сказал:
— О! Брат, да ты готов!
— Чё-о-о? — послышалось в ответ, причём как-то нерешительно и протяжно.
— Говорю, мы теряем тебя, дружище! Как ты так быстро уехал? Эй! Стоять!
Я услышал шум падающего тела и грязную ругань упавшего.
— Пол поднялся и ударил в лицо? — усмехнулся более трезвый незнакомец. — Бывает. Давай поднимайся! Как же я теперь тебя такого красавца дотащу назад до столика? В тебе же килограмм сто двадцать, Лёха.
— Сто десять, — пробурчал пьяный.
— Да, это меняет дело, — пробурчал относительно трезвый. — Давай сам хоть немного вставай. Чего разлёгся?
После этого снаружи, за стенами кабинки, началась возня, и через некоторое время друзья покинули помещение, а я призадумался. Напившийся в хлам любитель стриптиза натолкнул меня на мысль.
Судя по всему, вот так напиться, практически до потери сознания, здесь не являлось чем-то необычным. И друг, который тащит на себе пьяного друга, не должен был вызвать подозрений. Это надо было использовать и попытаться вытащить Егора из бара будто пьяного и увезти куда-нибудь в более тихое место на такси.
Проблема была лишь в том, что пьяные, как правило, проявляли хоть какую-то активность — они бурчали, пытались передвигать ногами и размахивали руками. Тащить пьяного и тащить полностью бесчувственного — это были разные вещи. Второе могло показаться подозрительным.
Значит, надо было напоить Егора, а точнее, влить в него алкоголь. Много алкоголя, потом дождаться, когда этот алкоголь впитается в кровь, немного привести преступника в себя и уводить. Риск, конечно, был, но всё зависело от того, сколько в него влить спиртного.
В гимназии нам однажды проводили лекцию о вреде алкоголя. И я хорошо запомнил, что полтора литра водки, выпитые в относительно короткий срок, являются смертельной дозой для обычного мужчины, а литр превращает его в бессознательное животное.
Значит, надо было найти литр водки, как-то влить это в Егора, подождать полчаса, немного привести его в себя и тащить из клуба под видом пьяного приятеля. План был с виду прост, но гарантированно без проблем можно было осуществить лишь первый его пункт — найти водку. Этого добра в баре было достаточно.
А ещё всё нужно было осуществить до приезда Глеба. Денисовы, конечно, милые орки, но мне они показались немного странными. Однозначно не стоило им рассказывать, что я в Москве нашёл преступника, которым интересуется столичное КФБ. Всё же сам факт, что Егор открыто ходил в главном городе орков по барам, настораживал.
Ещё один плюс плана с использованием алкоголя был в том, что сильно пьяному человеку тяжело использовать магию. Да, ему удаётся накладывать некоторые заклятия, но делает он это с трудом. Ведь чем сложнее заклятие, тем более серьёзная для него нужна концентрация и полный самоконтроль. А у пьяных и с тем и с другим обычно возникали проблемы.
Поэтому мой отец никогда крепко не выпивал. Он мог пропустить рюмочку-другую, но не больше. Как настоящий эльфийский аристократ, он всегда был готов вступить в бой для защиты чести и достоинства своего рода.
Так что, напоив Егора, я частично ограждал себя от магической атаки в случае. Если он неожиданно придёт в себя. Впрочем, если он был скрывающимся преступником, то магию ему использовать не стоило. Ведь в этом случае сработали бы артефакты контроля, дело стали бы расследовать, подняли записи камер, а это не самое лучшее для скрывающегося человека. Хотя вариант, что в Москве он ни от кого не скрывался, я тоже допускал.
Но гадать смысла не было, стоило попытаться реализовать план с алкоголем хотя бы потому, что другого у меня не было, а время улетало. Надо было бежать за водкой. Однако оставлять Егора одного было рискованно. Я опасался не столько, что он придёт в себя, сколько, что его кто-нибудь обнаружит, пока я буду ходить.
Я выскочил из кабинки и осмотрелся в надежде обнаружить где-нибудь табличку уборщика, или ещё что-нибудь подобное, чтобы повесить снаружи на ручку, но ничего не нашёл. В итоге не придумал ничего умнее, чем повесить на ручку сумку Егора, предварительно вытащив из неё деньги. Смотрелось по-идиотски. Но шансов, что при других пустых кабинках, кто-то полезет в ту, что закрыта и на ручке которой висит сумка, были малы. На всякий случай я открыл настежь двери оставшихся четырёх кабинок и рванул в бар.
За тысячу рублей бармен продал мне две бутылки водки и даже нашёл пакет для них, не задав ни одного ненужного вопроса. Спросил лишь, нужны ли рюмки. Я ответил, что не нужны, и, забрав алкоголь, направился в туалет.
К моей радости, никто за время моего отсутствия Егора не обнаружил. Я зашёл к нему в кабинку, закрылся и приступил ко второму пункту плана. И тут же столкнулся с тем, что не совсем представлял, как заливать водку в человека, находящегося без сознания. Мне казалось, что он может захлебнуться, я был в этом почти уверен. Проверять не стал и решил немного привести преступника в чувство, чтобы он смог глотать то, что я буду вливать ему в горло.
Я усадил преступника на унитаз и прислонил к стене. Открыл обе бутылки и поставил их на пол. После чего похлопал Егора по щекам и стал тереть ему уши. Секунд через тридцать мой пленник стал приходить в себя и открыл глаза. Не дав ему опомниться, я левой рукой крепко обхватил его голову, а правой схватил бутылку и стал заливать водку в рот. Егор попытался вырваться, но сил у него было ещё мало, а я держал крепко и действовал решительно. И, похоже, даже выбил ему горлышком бутылки передний зуб или разбил губу.
Чтобы не захлебнуться, Егору пришлось-таки глотать водку. Первую бутылку удалось залить без особых проблем, а вот на начале второй у моего пленника начались рвотные позывы. Этого я не предусмотрел. Пришлось сделать перерыв. Я поставил бутылку на пол и захватил шею пленника, будто собираюсь делать удушение. Егор попытался вырваться, но я сдавил ему горло, и он сразу понял, что к чему и больше не вырывался.
Так мы просидели минут пятнадцать. За это время даже кто-то два раза посетил туалет. Но первая бутылка уже была в Егоре, значит, время уже работало на меня. Дождавшись, когда из туалета выйдет очередной посетитель, я приступил ко второй бутылке.
Влив примерно треть, я резко почувствовал исходящую от Егора злость. Значит, он пришёл в себя немного больше, чем мне было нужно. Не раздумывая, я тут же ударил его по голове бутылкой. Изо всех сил. Это вышло инстинктивно, и хорошо, что пленник сидел. Эмоция злости сразу же ушла, но Егор полностью не отключился, и я продолжил вливать в него водку.
С двумя небольшими перерывами смог довести это дело до конца. Потом опять обхватил шею, немного придушил, напоминая, что дёргаться не нужно, и стал ждать дальше. Ещё через двадцать минут, посмотрев на состояние пленника, я понял, что можно потихоньку переходить к следующему пункту плана — самому сложному.
Глава 14
Теперь мне нужно было, не вызывая особых подозрений у сотрудников клуба и посетителей, вытащить Егора на улицу и посадить в такси. Задача не казалась совсем уж невероятной, но прежде чем к ней приступать, нужно было определиться с одной маленькой, но очень важной деталью — решить, какой адрес называть водителю.
Было понятно, что в Москве и речи не могло идти о том, чтобы везти задержанного преступника в полицию или в КФБ. При формальном подчинении федеральному руководству, московские, как, впрочем, и петербургские управления КФБ и МВД были очень автономны и в первую очередь защищали интересы орков и эльфов соответственно.
Если бы дело касалось обычного криминала, проблем бы не было, и я спокойно обратился бы в ближайшее отделение полиции или, скорее всего, вызвал бы наряд в клуб. Но случай был особым, и отдавать в руки оркам такого ценного свидетеля не хотелось. Милютин бы это точно не одобрил.
Однако вывезти Егора в Новгород, чтобы передать его столичным КФБ-шникам, я не мог при всём желании. Это было довольно сложно — как минимум не на чем. Не на такси же пытаться это сделать. Да и браться за это было страшно — навыков, необходимых для такого серьёзного дела, у меня не было, всё же опыт с Левашовым был попроще. Но возможно, у Милютина были в Москве свои люди, которым я мог передать Егора. И не возможно, а точно — просто не могло не быть. Надо было позвонить и спросить.
И тут мне словно файербол в лоб прилетел — осенило! Я ведь давно мог позвонить Милютину и спросить, как действовать в сложившейся ситуации. Просто сначала я растерялся, а потом Егор сразу встал и пошёл в туалет, а затем надо было как-то его нейтрализовать — было не до звонков. Я так разволновался, что вообще ни о чём не мог думать, кроме как о задержании опасного преступника. Но теперь-то я мог спокойно набрать Милютину и посоветоваться.
Я быстро достал телефон, вспомнил номер Милютина и набрал его. Как же я надеялся, что мне сейчас скажут, куда отвезти Егора и кому его отдать, но через пять секунд тишины механический голос мне сообщил: