— Ясненько, — сказал лекарь и обратился ко мне: — А ты сам что-нибудь предпринимал? Защиту ставил?
— Если честно, я забыл обо всех защитах, — признался я. — Перенервничал.
— Может, у тебя какой-нибудь сильный артефакт-оберёг есть?
— Нет.
— Тогда я ничего не понимаю. У меня нет каких-либо версий, объясняющих, как ты с фаршем в грудной клетке продержался до нашего прибытия. Правого лёгкого нет вообще. Левое — на треть в кашу. Но его я починил. А за правое даже браться не стал.
— Как это вообще нет правого? — с ужасом спросил я. — Я теперь буду с одним лёгким?
— Да, молодой человек, с одним, — ответил лекарь, улыбнулся и добавил: — До тех пор пока не приедем в госпиталь. А там мы тебя полностью приведём в порядок. Но мне всё же интересно — как ты выжил? Для таких серьёзных ранений ты почти не потерял кровь, и даже сейчас в тебе достаточно энергии. Хоть ты этого и не чувствуешь, но она поддерживает твою искру. На тебя однозначно кто-то наложил сильное защитное заклятие.
— Но кто? — удивился я.
— Это точно не ко мне вопрос. Но этот неизвестный сильно облегчил мне задачу по приведению тебя в форму. Кто бы он ни был, спасибо ему.
— Роман, — обратился ко мне Милютин. — Может, ты просто забыл? Ты ведь мог в состоянии стресса наложить на себя защитное заклятие.
— Если бы я умел накладывать заклятия, что помогают при попадании из пулемёта, я бы наложил, — ответил я. — Но я не умею.
— В общем, одно из двух, — неожиданно резюмировал лекарь. — Или мальчик что-то недоговаривает, или его защитила Сила.
— Сила? — переспросили хором Милютин и Ефим.
— Я слышал про несколько таких случаев. Все они произошли в течение последнего года. И все связаны с молодыми ребятами. Сила даёт им навыки, которыми они ещё не умеют пользоваться. Будто авансом. Обычно это происходит в экстремальных ситуациях, и никто потом в обычной обстановке не может этого повторить. Вот и сейчас Сила активировала нашему мальчику защиту и дала большой запас внутренней энергии.
— Роман, скажи, — обратился ко мне Милютин. — С тобой что-то подобное раньше происходило?
— Да, — ответил я. — Два раза во время поединков в академии меня будто переклинивало, и я использовал навыки, о наличии которых и не подозревал. Куратор назвал это неконтролируемым проявлением Силы. И потом я такое повторить не мог.
— Ну тогда чему мы удивляемся? — сказал лекарь. — Мальчик отмечен Силой.
— Что это значит? — спросил я.
— Никто не знает. Но я думаю как минимум ты должен рано или поздно научиться делать это всё осознанно, если уж подсознательно получилось. Но в целом чем это может ещё обернуться — загадывать боюсь.
— Ну полно вам, Вадим Самуилович! — сказал Милютин. — Запугали мне парня. А он у нас, между прочим, герой.
— Он не просто герой. Он везучий герой, — заметил лекарь. — Если бы задело сердце, то даже такая суперзащита не помогла бы.
— Ладно! — произнёс глава столичного КФБ, потерев ладони, словно в предвкушении. — Я смотрю, Леонид Сергеевич уже отправил наших московских коллег домой, и мы можем осмотреть наш подарочек. Надеюсь, он ещё живой?
— А что с ним сделается? — ответил Ефим. — Дрыхнет в багажнике.
— Отлично! Тогда грузимся вместе с ним в вертолёт и вылетаем в Новгород!
Ефим начал доставать Егора из багажника, и тут вернулся рыжий здоровяк.
— Ну как всё прошло? — спросил у него Милютин.
— Да как всегда, — рассмеялся здоровяк. — Ой, мы не заметили границу области, мы ловили преступника. Ой, извините! Надо не забыть им в управление жалобу написать. Пусть будет.
— Это да, — усмехнулся Милютин. — Сейчас у нас начнётся настоящая бумажная война. Но мы к ней готовы. Да, Роман? Кстати, перед отлётом можешь поблагодарить Ефима и Леонида Сергеевича. Если бы не они… Ну ты понимаешь.
— Понимаю, — ответил я и обратился к своим спасителям: — Ефим, прошу прощения, что не знаю, как Вас величать по отчеству, Леонид Сергеевич, благодарю вас за моё спасение! Я никогда этого не забуду!
Оба моих спасителя в ответ лишь улыбнулись, а Ефим после этого обратился к Милютину:
— Что с машиной делать будем, Иван Иванович?
— Ты где её взял? — спросил меня Милютин.
— На парковке у клуба.
— Значит, хозяин или уже написал заявление об угоне, или сделает это в ближайшее время. Машину надо дезинфицировать. И вернуть… — Иван Иванович призадумался и добавил: — Сожги её, Фима, полностью. Прямо здесь и сейчас. Как только мы уйдём. А хозяину мы выплатим компенсацию.
— Сделаем, Иван Иванович! — ответил Ефим улыбнувшись.
Пока мы разговаривали, Леонид Сергеевич позвал двух бойцов в камуфляже, те забрали Егора и утащили в вертолёт. Мы все отправились следом. Идти было тяжело, но Ефим мне помог. А ещё перед уходом я случайно вспомнил про сумку Егора и забрал её с собой.
На поляне неподалёку стояли два вертолёта. В один, туда, где уже ждал спящий Егор, погрузились мы с Милютиным и Вадимом Самуиловичем, в другой — Ефим и Леонид Сергеевич. После чего мы отправились в столицу, а второй вертолёт в Смоленск. В дороге я узнал от Милютина, что рыжий здоровяк Леонид Сергеевич — глава Смоленского отделения КФБ, а про Ефима мне ничего рассказывать не стали. А я решил не спрашивать лишнего.
— Ну а теперь рассказывай, кого мы везём, — сказал мне Милютин, когда мы взлетели.
— Это тот самый подставной отбракованный, который выяснял, сколько среди нас одарённых, а потом указал на всех, кого вычислил, похитителям, — ответил я.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Я запомнил его навсегда. И внешность, и голос.
— Ты понимаешь, что если ошибся, то за вот это всё, я потеряю должность, а ты отправишься в московскую тюрьму? Лет так на пять.
— Если честно, о такой перспективе я не думал, — признался я. — Но теперь понимаю.
— Он тебя узнал?
— Не думаю. Сначала я его вырубил сзади, а потом накачал водкой. Он был вдрызг пьяным с самого начала и до того момента, как я вколол ему снотворное.
— Молодец, — улыбнулся Милютин. — Я сначала пожалел, что влез в это дело. Боялся, что ты не справишься. Но ты молодец!
— Спасибо! Я рад, что не подвёл. А можно узнать, что Вы Миле сказали? Чтобы я представлял, в каком направлении мне придумывать оправдания. Правду же ей не скажешь.
— Ничего не сказали. Ни она, ни Арина не знают, что мы временно использовали их номера. С них просто переправили звонки на другой номер, и всё.
— Прошу прощения, Иван Иванович! — вклинился в наш разговор лекарь. — Мальчик хоть и особенный, но рисковать не стоит. Пусть поспит, пока летим.
— Но я не хочу спать, — возразил я. — Мне намного лучше.
— Надо поспать! — твёрдо сказал Вадим Самуилович и прислонил ладонь к моему лбу.
Я не понял и не заметил, как отключился. В себя пришёл уже в Великом Новгороде на вертолётной стоянке на крыше главного госпиталя КФБ. Я лежал на носилках. Хотел встать, но два санитара не дали мне этого сделать. Они подхватили носилки и понесли меня к лифту. Затем меня спустили на этаж интенсивной терапии, занесли в какую-то палату и переложили на кровать. Тут же пришёл Вадим Самуилович.
— Сейчас Вы восстановите мне правое лёгкое? — с надеждой спросил я.
— Сейчас я пойду и пару часиков посплю, — ответил лекарь. — И тебе советую это сделать. Энергии у тебя достаточно, но физиологически организм пока не готов. Ещё только пять утра. Раньше семи операции делать не стоит. Дай организму выспаться.
Я понял, что спорить бесполезно, да к тому же два-три часа роли не играли. Проводив взглядом покинувшего палату лекаря, я повернулся набок и сразу же уснул.
*****
В семь пятьдесят девять кесарь Романов вошёл в свой кабинет, а ровно в восемь секретарь принесла ему традиционную чашку крепкого чёрного чая с мятой. Александр Петрович уже и не помнил, когда у него выработалась эта привычка, но уже лет десять, а то и пятнадцать каждое рабочее утро он начинал с чашки чёрного чая, по возможности с мятой.
Секретарь поставила чай на стол, пожелала кесарю хорошего дня и быстро покинула кабинет. Александр Петрович взял чашку и сделал небольшой глоток, предварительно подув на горячий напиток. Впереди был непростой день, куча вопросов, в которых следовало разобраться, множество проблем, которые надо было решить. Но первые пять минут нового рабочего дня по традиции посвящались чаепитию.
Однако в восемь ноль две у кесаря зазвонил телефон. Судя по высветившемуся номеру, звонил генеральный прокурор Российской Федерации и по совместительству председатель дворянского собрания Москвы — князь Воронцов. Кесарь мог себе позволить, пропустить звонок от генерального прокурора, но вот самого влиятельного орка страны надо было уважить, поэтому Александр Петрович вздохнул, поставил недопитый чай на стол и принял звонок.
— Доброе утро, Александр Петрович! — послышался из трубки низкий хрипловатый голос. — Надеюсь, я не сильно Вас отвлекаю от дел?
— Вас, Игорь Константинович, я рад слышать в любое время, — ответил кесарь. — Но полагаю, в столь ранний час Вы звоните не просто так. Что-то случилось?
— Думаю, что да. Иначе сотрудники столичного КФБ не занимались бы в Москве похищениями и не нападали бы на полицейские блокпосты в Московской области.
— Признаться, я не понимаю, о чём вы говорите.
— О ночном инциденте. О похищении в Москве сотрудниками столичного КФБ двух граждан Российской Федерации и вывозе их в Смоленскую область в нарушение установленных процедур. О нападении на блокпост в Московской области и о незаконном применении боевой магии. О нападении на полицейский патруль и созданной вследствие этого угрозе жизни полицейских.
Кесарь сразу даже не нашёл что ответить — полученная информация явилась для него настоящим сюрпризом. Романов выдержал небольшую паузу и сказал:
— Мне не докладывали об этом инциденте. Я во всём разберусь и, если имели место нарушения, лично проконтролирую, чтобы виновные были наказаны. И, разумеется, сообщу Вам, Игорь Константинович, как только получу хоть какую-то информацию. Вы же понимаете, дестабилизация обстановки сейчас не нужна никому, кроме врагов нашего государства.