заведение в центре Великого Новгорода, и посещали его в основном богатые столичные аристократы. В другой ситуации у меня и мысли не возникло бы туда идти, но вот по такому важному поводу захотелось пригласить свою девушку именно туда. Позволить себе такую роскошь я мог.
После того как Мила призналась мне, что отец перед отъездом из дома выдал ей банковскую карту с возможностью пользоваться ей без каких-либо ограничений, а я рассказал, что получил крупное вознаграждение за спасение Арины, стало намного проще. Мы могли открыто тратить деньги — я свои, Мила отцовские. При этом ничего в нашей жизни особо не изменилось, в моей уж точно. Деньгами сорить я не любил и никогда не понимал тех, кто это делает.
По ресторанам мы с Милой ходили редко, дорогих вещей не покупали, по крайней мере, я. Но саму возможность в случае чего приобрести всё необходимое, сколько бы это ни стоило, переоценить было трудно. И ещё я любил заказывать на ужин вкусные пироги с грибами и курицей с доставкой в общежитие из нашего любимого кафе. Не такая уж и роскошь, если вдуматься, но раньше я себе этого позволить не мог.
«Кристалл» был очень статусным местом. И хоть на входе не было никакого фейсконтроля, случайные посетители туда не забредали. И дело было не только в высоких ценах. У этого места была определённая репутация, и многим просто в голову не приходило, что они могут там пообедать или поужинать. Тем интереснее было туда пойти. В конце концов, мы с Милой были урождёнными аристократами, и как себя вести в подобном месте, знали.
Впрочем, недостаточно было знать, как себя вести, и иметь средства на оплату большого счёта. Если идти в «Кристалл» на ужин, нужно было иметь подходящий случаю гардероб. В принципе купить мне вечерний костюм, а Миле платье, проблемой не являлось, но так заморачиваться мы не стали и выбрали для посещения ресторана обеденное время, когда требования к дресс-коду были минимальными.
А ещё в таком статусном месте было не принято спрашивать возраст гостей, поэтому шампанское нам принесли без вопросов. Официант открыл бутылку, наполнил бокалы и удалился.
— За твою сестрёнку! — сказал я, поднимая бокал. — Здоровья ей! Пусть будет одарённой! И пусть её все любят независимо от того, какую ауру определит ей Сила!
— Спасибо! — ответила Мила и тоже подняла бокал. — Я очень хочу, чтобы всё так и было, как ты сказал!
Мы чокнулись и попробовали шампанское. Напиток был холодным, кислым и газированным. Раньше я пил лишь сладкие игристые вина, поэтому кислое мне не понравилось. И вообще, если уж пить что-то кислое, то я с большим удовольствием выпил бы кваса. Но ситуация требовала шампанского, поэтому я через силу улыбнулся и допил до конца. Обратил внимание, что Мила выпила треть бокала, но зато с явным удовольствием.
— Я не знаю, принято ли дарить подарки на день рождения сестры, — сказал я, поставив пустой бокал на стол. — Если принято, то я оплошал.
— Оплатишь обед — этого достаточно, — ответила Мила и звонко рассмеялась.
Я любил, когда она шутила и смеялась. Надо признать, такое случалось не так уж и часто. И при этом я не мог сказать, что моя девушка была чересчур серьёзной или хмурой. Нет. Она просто очень редко смеялась. Но зато, когда Мила это делала, выходило невероятно красиво и заразительно.
Мы просидели в ресторане больше двух часов — не спеша болтали о разной ерунде, наслаждались вкусной едой и обществом друг друга. Перед уходом Мила отлучилась в дамскую комнату. Когда она ушла, я достал телефон, чтобы вызвать такси. Пока набирал номер, не заметил, как проходивший мимо мужчина остановился возле нашего столика и сел на место Милы. Я быстро поднял глаза и… обомлел. Передо мной сидел дядя Володя.
— Здравствуй, Роман! — поприветствовал меня мамин брат.
— Здравствуйте! — ответил я, еле справившись со ступором.
— Обедаешь?
— Да.
— Хороший выбор ресторана. Признаться, удивлён, увидеть тебя в столице, да ещё и в таком месте.
— Я здесь впервые, — признался я. — Мы отмечаем кое-что с моей девушкой.
— И девушка у тебя есть. Я рад за тебя. Честно, очень рад. И я вижу, ты всё-таки стал одарённым.
— Да. И учусь в Кутузовской академии.
Я не видел смысла скрывать от дяди Володи такие детали. То, что я одарённый, он и так уже заметил, и про академию всё было ясно — это было единственное место в столице, где мог учиться одарённый выбракованный эльф.
— Поздравляю! — сказал дядя.
— Спасибо! — ответил я.
Дядя Володя хотел ещё что-то добавить, но я его перебил и спросил:
— Скажите, как там Андрей и Маша?
Разумеется, мы было интересно, как дела и у родителей, но спрашивать о них я не стал — всё ещё не прошла обида.
— У них всё хорошо, учатся, не болеют, — ответил дядя. — И как мне кажется, Андрей по тебе скучает.
Слышать это было больно и одновременно приятно. Боль доставляли всплывшие в памяти всплыли картины моего отъезда из дома, но осознавать, что хоть кто-то в семье обо мне вспоминал, было приятно.
— А я давно тебя заметил, но не стал подходить, пока ты был не один, — сказал дядя Володя.
— Если бы подошли, ничего страшного, я познакомил бы Вас со своей девушкой, — ответил я. — У меня от неё секретов нет.
— Так уж и нет? — улыбнулся дядя.
— Ну есть, конечно, но…
— Ну вот, если есть, то пусть ещё один будет, — сказал дядя Володя, перебив меня. — Раз уж ты в столице, и судьба нас так неожиданно столкнула, давай встретимся где-нибудь в уютной обстановке и пообщаемся. Мне есть что тебе рассказать.
— Когда? — спросил я.
— Позвони мне завтра утром, и договоримся. Я ещё три дня в столице буду.
Дядя Володя положил на стол визитную карточку, улыбнулся, быстро встал из-за стола и ушёл. Я взял визитку, спрятал её в карман и уставился в спину уходящему родственнику. Признаться, эта встреча выбила меня из колеи. Снова нахлынули воспоминания о доме и родителях, о брате и сестре, о сказочно приятных годах моего беззаботного детства. Воспоминания о жизни, которая, казалось, была вовсе не моей, а какого-то другого парня — доброго, наивного и всеми любимого.
Глава 23
Иван Иванович и Родион Степанович вошли в кабинет главы столичного департамента КФБ. Глебов подошёл к столу, поставил на него небольшой чемоданчик и достал из кармана телефон. После этого он открыл приложение с таймером и сказал:
— Час и три минуты.
— Налицо нежелание сотрудничать, — заметил Милютин усмехнувшись.
— И не говорите, Иван Иванович, — ответил руководитель администрации кесаря. — Никакой сознательности у граждан. Но мы готовы к такому варианту.
Глебов открыл чемоданчик и достал из него хрустальный сосуд объёмом около трёхсот миллилитров — почти круглый с широким горлышком и позолоченной крышкой. На две трети он был заполнен кровью. Родион Степанович отвернул крышку и поставил сосуд на стол. После этого он достал из чемоданчика пипетку и маленький флакончик с чёрной жидкостью, накапал в кровь десять капель этой жидкости и произнёс:
— И снова ждём.
Кровь в хрустальном сосуде забурлила и поменяла цвет с красного на чёрный.
— Но, надеюсь, теперь недолго, — сказал Глебов и добавил в кровь ещё пять капель.
*****
Когда Егора высадили возле железнодорожного вокзала, первое время он не мог в это поверить. Он понимал, что никто его не отпустит и за ним явно ведётся слежка, но всё равно ощущения были непривычными — после почти месяца нахождения в душных подвалах КФБ стоять в центре города и вдыхать свежий воздух. Минут пять он простоял, просто наслаждаясь относительной свободой. Потом начал думать, что ему делать.
Сотрудничать с КФБ Егор не хотел. Но и то, что от комитета просто так отделаться не получиться, он тоже понимал. Ещё Егора смутил метод, которым его пытались привлечь к сотрудничеству — слишком уж по-доброму вели себя с ним сотрудники КФБ. Значит, им было нужно от него что-то особенное, что под пытками или заклятиями получить невозможно. Но что именно — Егор не знал. Да и знать особо не хотел. Его главной задачей было — попытаться сбежать.
Как только Егора высадили возле вокзала, он сразу же достал из коробки телефон и деньги. Коробку тут же выбросил, а телефон не стал. Ему несколько раз сказали, что не выбрасывать телефон — единственное условие его якобы освобождения. Стоило это условие выполнить, чтобы, если не получится убежать, не отвечать за нарушение договорённостей.
Денег в коробке было достаточно — десять тысяч. Этого хватало, чтобы и перекусить, и купить билет на поезд. И ещё бы осталось. Но попытку бегства на поезде Егор не рассматривал. Он был уверен: до Москвы бы он точно не доехал. Бежать из столицы имело смысл или на машине, или пешком. И желательно ночью. Так как Егор был уверен, что все его передвижения отслеживают через телефон, то в течение оговорённого часа не стал никуда выдвигаться — решил в кафе за кружкой пива дождаться окончания часа, после чего убегать.
Сидя в кафе, Егор придумывал варианты побега из столицы, один сложнее другого, но по тем или иным причинам, все их отвергал. Не было среди них ни одного, который казался бы железным. Когда оговорённый час подошёл к концу, Егор подозвал официанта и сказал ему:
— Я сейчас отлучусь минут на двадцать, может, тридцать. Со стола ничего не убирайте. Счёт не закрывайте. И через двадцать минут холодную кружку пива сразу несите. Договорились?
— Я не могу не закрыть счёт, если Вы собираетесь покинуть ресторан, — возразил официант.
Егор положил на стол три тысячи рублей, что более чем в два раза перекрыло весь его заказ. Официант взял деньги и сказал:
— Счёт не закрывать, через двадцать минут кружку холодного пива. Какого изволите пива?
— Такого же, как в первый раз.
— Будет сделано! Ровно через двадцать минут, — объявил официант и удалился.
Егор достал телефон, поставил его на беззвучный режим и положил на стол. Незаметно накрыл его салфеткой. Оговорённый час прошёл, больше носить с собой гаджет не имело смысла. И если в нём был установлен жучок, то в интересах Егора было дать сотрудникам КФБ повод думать, что их бывший пленник ещё в кафе. После этого он направился в сторону туалета, но в последний момент сменил направление и пошёл на кухню.