Когда захлопнулась дверь, внутри у меня стало совсем холодно, и я почувствовал, как участился мой пульс. Вроде на сто раз разобрал ситуацию, и ничего особенного не ожидал, но всё равно нервничал.
И я сразу же увидел отца и маму. Скорее всего, они по камерам увидели, как мы с дядей приехали и вышли нас встречать. Прислуги не было, видимо, её отпустили на весь день или на несколько часов. И это лишь подтверждало мои предположения, что родители не очень-то собираются афишировать наши отношения. И ещё я испугался, не увезли ли на время моего визиту куда-нибудь брата и сестру.
— Здравствуй, Роман! — сухо и как-то слишком уж официально произнёс отец.
— Здравствуй, — сказала мама.
Пока что всё происходило, как я и предполагал — родители не спешили расставаться с образом холодных и безэмоциональных эльфов — хранителей вековых традиций эльфийской аристократии. Я ещё раз вспомнил, как встречали дома Глеба, и еле сдержался, чтобы не скривиться в горькой усмешке.
— Доброе утро, — ответил я, стараясь тоже не показывать никаких эмоций.
— Ты сильно изменился, — сказал отец. — Возмужал.
— Вы даже не представляете, насколько сильно, — ответил я, еле сдержавшись, чтобы сгоряча не сболтнуть лишнего.
— Я слышала, что общество людей плохо влияет на выбракованных, — неожиданно заявил мама. — Но, надеюсь, все твои изменения — в лучшую сторону.
Тут я уже сдержаться не смог. Вспомнил слова Милютиной при зачислении меня в академию — добрые слова чужого мне человека, которые вернули мне веру в себя, утерянную после изгнания из родного дома, и будто вскипел.
— Я не выбракованный! — громко и чётко проговаривая слова, произнёс я. — А в плане плохого влияния и прочих гадостей людям до эльфов очень далеко! Поэтому не надо…
— Роман! — перебил меня отец. — Я думаю, тебе стоит отдохнуть. Ты явно устал в дороге. Перенервничал. Это стресс.
— Да что вы знаете о стрессе? — взорвался я, но всё же смог взять себя в руки и развивать тему не стал.
— Уж знаем кое-что, — ответил отец. — В любом случае отдохнуть тебе не помешает.
— Сейчас я подготовлю тебе гостевую комнату, — опять подключилась к разговору мама. — Но, может, ты хочешь есть?
— Гостевую? — удивился я, проигнорировав вопрос о еде. — Вы не пустите меня в мою комнату?
— После твоего отъезда комнату, в которой ты жил, переделали под изобразительную студию для Марии. В гостевой тебе тоже будет уютно.
— Вы живёте во дворце! — воскликнул я. — У вас сотни комнат, и вы не могли оставить и не трогать небольшую комнату своего старшего сына?
— Это нерационально, — ответил отец.
— Да при чём здесь рациональность? Просто на память обо мне! Я рад, что у Маши теперь есть изостудия, но неужели нельзя было её сделать в другой комнате? Вы, наверное, и все фотографии с моим изображением выбросили, да? Я прав? Выбросили? Стыдитесь меня?
— Роман, ты переходишь границы!
— Ничего я не перехожу! Вы стыдитесь собственного сына, хотя я вообще ничего не сделал, чтобы вы так поступали в отношении меня!
— Мы не стыдимся, — сказала мама. — И мы понимаем: ты не виноват, что стал выбраковкой.
— Я не выбраковка! — уже почти закричал я. — Сколько раз вам это ещё надо сказать? Я не вы-бра-ков-ка! Сами вы выбраковка! А я нормальный. У меня всего лишь аура другого цвета.
— Всё же, давай ты отдохнёшь, и мы продолжим наш разговор, — сказал отец. — Сейчас он развивается в неправильном русле.
— В неправильном? А правильное — это какое? Я, наверное, должен был упасть на колени и благодарить вас, что разрешили мне бракованному человеку переступить порог вашего эльфийского дома, да?
— Ты ведёшь себя ужасно! — воскликнула мама.
— А вы? Как вы себя ведёте? Зачем вы вообще меня позвали? Чтобы лишний раз напомнить, что я вас недостоин? Что я выбраковка? Что вы даже вещи мои выбросили и комнату переделали, чтобы ничего вам не напоминало о недостойном сыне? Зачем вы меня позвали?
— Мы хотим наладить контакт, — сказал отец.
— Наладить контакт? Вы даже слов нормальных не можете подобрать. Вы не соскучились, вы не решили узнать, как у меня дела, вы решили наладить контакт. И как бы случайно отпустили в этот день всю прислугу, чтобы никто не мог увидеть, как вы налаживаете контакт. Зачем вы тогда вообще меня позвали, если вы меня стесняетесь? Чтобы ещё раз сделать мне больно?
— А зачем ты приехал? — неожиданно спросил отец. — Чтобы бросаться в нас обвинениями?
— Я приехал, чтобы увидеть Андрея и Машу.
— Ты увидишь их, но не сейчас.
— А я хочу сейчас!
— Это невозможно! — отрезал отец.
— Да что ж вы за родители такие? — в сердцах воскликнул я. — Ладно, сами детей своих не любите, так хоть детям дайте возможность любить друг друга! Я хочу видеть Андрея и Машу! Я за ними соскучился!
Отец, что-то хотел мне ответить, но не успел, мама его опередила.
— Николай, давай прекратим этот спор! — сказала она отцу. — Я сейчас приведу Андрея и Марию, иначе вы с Романом разругаетесь вконец.
После этого мама обратилась ко мне:
— Мы выполним твою просьбу. Надеюсь, это настроит тебя на мирный лад.
— Как скажешь, дорогая, — мрачно произнёс отец. — Но Роман должен дать слово, что при Андрее и Марии он будет вести себя сдержанно.
— Даю слово, — сказал я.
Мама отправилась за моими братом и сестрой, а мы с отцом всё время, пока она ходила, простояли молча. Как ни ужасно было это осознавать, но нам не о чем было разговаривать.
Минут через десять вернулась мама с Андреем и Машей. Мама явно их предупредила, что я приехал, но вид у брата с сестрой всё равно был очень удивлённый. И в этот момент я почувствовал, что нахожусь дома. Андрей и Маша были для меня самыми близкими и родными существами на свете, и впервые за долгое время мне стало по-настоящему хорошо.
Я бросился к брату с сестрой, обнял их разом и крепко прижал к себе. Родители не стали мне мешать, хотя они явно осуждали такое яркое проявление эмоций. Я расцеловал сначала Машу, затем Андрея, хотел что-то сказать, но к горлу подкатил комок. Первой тишину нарушила сестра:
— А ты надолго приехал? — спросила она.
— Нет, — ответил я. — Вот сейчас вас обниму и назад поеду.
— К людям?
— В академию. Я ведь одарённый и учусь в магической академии. И уже многому научился. Но надолго покидать академию мне нельзя.
— А ты уже выучил боевые заклятия? — спросил Андрей.
— Я даже уже участвовал в настоящем турнире, — ответил я и потрепал брата по голове.
— Ты даже не можешь остаться, чтобы с нами пообедать? — спросила Маша.
— Я бы с радостью, но не могу.
— А ты ещё приедешь?
Я было пообещал приехать, но понял, что не хочу врать этим двум маленьким эльфам. Или людям. Никто пока не знал, какую судьбу моим брату и сестре приготовила Сила. Я снова обнял Андрея и Машу и сказал:
— Я не знаю, приеду ли я ещё. Никто этого не знает. Но я знаю другое. Я вас очень люблю! И я хочу, чтобы вы тоже это знали. Никогда об этом не забывайте! Как бы ни сложилась жизнь, вы должны помнить, что у вас есть старший брат, который вас любит и всегда придёт к вам на помощь, если понадобится.
Я ещё раз расцеловал растерянных брата и сестру, а мама тут же объявила:
— Андрей, Мария! Идите к себе в комнаты!
Сестра после этих слов расплакалась, Андрей сразу же взял её за руку и повёл к лестнице, ведущей на второй этаж. Перед лестницей он неожиданно обернулся и крикнул мне:
— На следующем турнире победи всех!
— Обязательно! — ответил я.
Пока брат с сестрой уходили, я посмотрел на отца, и мне показалось, что он сейчас меня испепелит. Но каким-то чудом отец сдержался. Когда Андрей и Маша скрылись на втором этаже, он сказал:
— Что за цирк ты сейчас устроил?
— Я сказал им, что люблю их. Спасибо, что разрешили увидеть Андрея и Машу. Для меня это было очень важно. Кроме них, у меня действительно никого нет. Прошу прощения, что немного вспылил перед этим. С вашего разрешения, я поеду домой, в академию.
— Роман! — воскликнул отец и напрягся, словно хотел сказать что-то очень важное, но не мог подобрать нужных слов, через некоторое время он всё же их подобрал и произнёс: — Тебе грозит опасность.
— Я знаю
— Откуда? — удивился отец.
— Она мне грозит с первого дня, как вы выгнали меня из этого дома. — ответил я. — Но ничего, справляюсь. Добрые люди помогают.
— Мы тебя не выгнали! — отец опять начал заводиться. — Таковы правила!
— Нет! Вы меня именно выгнали! — я тоже решил не сдерживать себя. — Никакие это не правила! Это ваши дурацкие предрассудки, которыми вы забили себе голову и портите жизнь!
— Это закон! — подключилась к разговору мама. — Так было всегда. В отличие от грязных орков и людей, эльфы блюдут чистоту расы. Ты думаешь, нам не было больно оттого, что это с тобой произошло? Ты думаешь, мы тебя не любили?
— Любили? — я вспылил ещё сильнее. — Почему ты сказала в прошедшем времени? Или сразу же разлюбили, как только увидели, что у меня аура другого цвета? И люди не грязные! И орки не грязные! Они умные, добрые, и они по-настоящему любят своих детей! А вы так боитесь осуждения таких же, как вы сами, снобов и лицемеров, что готовы отказаться от собственных детей! И больно вам было не от жалости ко мне, а потому что вы меня стесняетесь!
— Роман, ты забываешься! — почти крикнул отец, и его руки покрылись инеем, а глаза заблестели, — Ты говоришь неприемлемые вещи!
— Нет! Я говорю то, что должен сказать! Когда вы меня выгнали из дома, мне было больно и обидно. И эта обида не давала мне нормально жить, она как незаживающая рана постоянно ныла и болела. Есть одна умная женщина, которая заменила мне родителей, насколько это возможно, и которая объяснила мне и таким, как я, что мы никакая не выбраковка, а наоборот — мы лучшие! Так вот, она сказала, что моя боль пройдёт, как только я вас прощу. И я так рад, что сегодня сюда приехал. Потому что я вас прощаю! Вы недостойны моей ненависти или обид. Вы жалкие и трусливые. И мне вас искренне жаль! Прощайте!