— А как идёт расследование убийства Левашовых?
— Тяжело. Никаких зацепок и никакой помощи со стороны молодого графа. А теперь он ещё и пропал.
Кесарь тяжело вздохнул и решил перевести разговор на другую тему, обратившись к Валуеву:
— Раз уж мы затронули вопрос безопасности границы, какие у нас новости по последнему инциденту?
— Внешне всё похоже на ошибку партизан, — ответил глава КФБ. — Мы прочесали каждый метр в том районе. Ничего подозрительного не обнаружили, кроме непосредственно последствий вторжения — маги там порезвились хорошо, чуть ли не до самой Семёновки сильными заклятиями проход через лес проложили. Что интересно, в боевых действиях эти маги участия не принимали, хотя, судя по всему, были очень высокого уровня. Но как только начался бой на подходе к деревне, они быстро отступили и вернулись в Польшу, Такое ощущение, что их основной задачей было перевести отряд через границу и отправить его на убой.
— Но провокации ради провокации не бывает, — заметил кесарь. — Чей-то интерес за этим стоит.
— Так точно, Александр Петрович, — согласился Валуев. — Не бывает. Разведка работает над этим, но всё осложняется полной анархией на востоке Польши.
— Выживших поляков допросили? — поинтересовался Романов.
— И не единожды, и с использованием всех доступных средств, — ответил глава КФБ. — Партизаны говорят, что были уверены в том, что идут атаковать немецкую военную базу. И нет причин им не верить. Видно, что их просто использовали.
— Знать бы ещё кто это сделал, — задумчиво произнёс кесарь, — и с какой целью. Что-то слишком много в последнее время загадок.
*****
Я пришёл в себя в каком-то тёмном, сыром и очень вонючем месте. Судя по тому, что щека моя прилипла к влажному холодному камню, я, скорее всего, лежал на полу какого-то подвала. Разумеется, я был связан. Голова всё ещё болела, но уже не так сильно, как раньше. Возможно, действие серебра заканчивалось, либо организм адаптировался к боли. Судя по тому, как быстро я отключился после инъекции, Левашов вколол нам с Ариной не серебро, а снотворное.
В первую очередь захотелось узнать: один ли я нахожусь в этом помещении или княжна рядом. Стараясь не шуметь, я попытался приподнять голову и оглядеться. Первое получилось, второе — нет, так как темнота в помещении была совершенно непроглядной. Можно было позвать Арину, но что-то меня останавливало. Я просто был не готов вот так в темноту сообщать неизвестно кому, что пришёл в себя. Но и узнать, рядом ли Зотова, хотелось.
Пока я думал, как лучше поступить, раздался голос княжны:
— Рома! Ты как? Я смотрю, ты очнулся.
— Очнулся, — ответил я. — Только что значит «я смотрю»? Здесь темень непроглядная.
— Я тебя вижу.
— Но как? Ты что, умеешь видеть в темноте? Скажи тогда, где мы находимся?
— Этого я, к сожалению, сказать не могу. Мне доступна магия огня, и я ещё на первом курсе изучила некоторые специфические навыки этой стихии, в том числе тепловое зрение. Поэтому сейчас я вижу только тебя и не до конца остывшую лампочку. А вот где мы находимся, я не вижу. Но могу сказать, что, кроме нас, здесь точно никого нет.
— А как же серебро? Разве его действие закончилось?
Не дожидаясь ответа, я сконцентрировался и попытался вызвать огонь, но ничего не получилось.
— Серебро блокирует каналы взаимодействия с Силой, и ты не можешь накладывать заклятия, — пояснила Арина. — Но изученный навык — это совсем другое. Мне не нужна помощь Силы и дополнительная энергия, чтобы активировать тепловое зрение. Мне хватает для этого ресурсов моего организма. Я ведь ничего не отправляю в окружающий мир, а, наоборот, принимаю от него информацию.
— Но почему тогда я…
Я начал говорить и осёкся. Меня так удивило услышанное, что я чуть не проболтался княжне о своих способностях и склонности к эмпатии.
— Что ты? — спросила Арина.
— Ничего, — ответил я и задумался.
Со слов Арины выходило, что я мог использовать все изученные навыки, в том числе и способность чувствовать чужие эмоции. Но я ничего не чувствовал. Ни эмоции княжны, а они у неё явно были сильными в сложившейся ситуации, ни эмоции Левашова, которого просто трясло от злости во время разговора с эльфом. Но я ничего не ощущал. Значит, всё было не так просто, как полагала Арина. Значит, был какой-то подвох.
Впрочем, стоило настроиться и попробовать уловить эмоции княжны. Я сконцентрировался и… испытал жгучее желание треснуть себя ладонью по лбу. Жаль, что верёвки не позволили этого сделать.
А ударить себя по лбу очень хотелось. И не раз. Потому что было за что. В стрессовой ситуации я совершенно забыл, что, ещё садясь в машину к Зотовым и отправляясь к ним в имение, поставил полную ментальную блокировку. Оба раза, когда я находился в их доме подолгу, в мою голову пытались залезть, но я каким-то чудом подсознательно закрывался. В этот раз я осознанно решил оградить себя от подобных вещей и заранее поставил самую сильную блокировку, на которую только был способен. Очень уж мне не хотелось, чтобы по ночам кто-то лазил в моём сознании.
Я быстро снял блокировку, но ничего особенного не почувствовал. То ли Арина уже настолько устала, что не испытывала особо сильных эмоций, то ли навык всё-таки не работал. Я сконцентрировался и напряг все свои внутренние ресурсы. Голова снова разболелась так, будто вот-вот треснет, но зато я ощутил исходящее от княжны чувство тревоги. Оно было очень слабым, но всё же я его ощутил. Значит, навык работал. Теперь надо было подумать, как его использовать в сложившейся ситуации.
С ходу никаких мыслей на этот счёт не пришло. Если верить Арине, а не верить причин не было, то мои способности ограничивались лишь приёмом эмоций. Что-либо проецировать на других я не мог. Впрочем, пока никто к нам не пришёл, можно было потренироваться на Арине. Причём, не говоря ей об этом.
— Рома, что с тобой? — голос княжны отвлёк меня от размышлений.
— Ничего, а что такое?
— У тебя кровь к голове сильно прилила. И голова сейчас в инфракрасном излучении прямо как работающий утюг светится.
— Это неудивительно, мне с детства говорили, что я светлая голова, — попытался я отшутиться.
Несмотря на то что я почувствовал тревогу Арины, меня не оставляла мысль, что мой навык работал не в полную силу. Очень уж меня удивило, что эмоция княжны была столь слабой. И я решил провести небольшой эксперимент.
— Похоже, этот придурок нас похитил, — сказал я, начиная неприятный разговор. — Хотя называть его придурком, язык не поворачивается. Всё же у него хватило ума понять, что его используют. Хоть и не сразу, конечно.
— Если бы у него был ум, он бы не стал связываться с моим отцом, — мрачно произнесла Арина. — Теперь ему конец!
— Конец ему в любом случае, — сказал я. — Не думаю, что тот эльф простит ему это похищение и убийство своих людей. Но согласись, он хорош!
— Это на тебя так серебро действует, что ты бредить начал? — спросила Арина, и я ощутил исходящую от неё волну злости.
Мой эксперимент удался, у меня получилось спровоцировать княжну на сильные эмоции и почувствовать их. Теперь надо было как-то выкручиваться. Я решил особо не напрягаться и сразу, как говорится, переобуться в воздухе.
— Хороший, говорю, он пример полного морального урода и придурка.
— Это да, — согласилась Арина, и я почувствовал, как она успокаивается.
Через минуту княжна уже совершенно спокойным голосом сказала:
— Всё же это много — два похищения за день.
— По мне, так и одно — перебор, — заметил я. — И, похоже, Левашов умом тронулся. Ладно бы просто нас похитил, так он же всю охрану убил. Если за первым похищением стоят эльфы, они ему такую выходку не простят.
— Не нравится мне всё это, — тяжело вздохнув, произнесла Арина.
— У нас с тобой много общего, — ответил я. — Мне это тоже не нравится.
Какое-то время мы молчали. Я пытался припомнить все свои навыки, чтобы хоть один из них использовать для освобождения. Но ничего толкового в голову не приходило.
Примерно через час, если я правильно определил время, раздался звук отпираемого замка, и мы увидели яркую щель, которая быстро увеличилась до дверного проёма. В комнату шагнула тень, которая щёлкнула выключателем, и помещение залил яркий свет. Глазам с непривычки стало больно, но приглядевшись, я смог рассмотреть на пороге Левашова.
— А вот и я! — радостно сообщил наш похититель. — Не ждали?
Затем Левашов вышел из комнаты и тут же вернулся с двумя стульями. Один он поставил возле Арины, другой — возле меня. Поднял нас с пола и, не развязывая, усадил на стулья. Потом снова вышел в коридор и вернулся с двумя чемоданчиками. Один, маленький, поставил на пол у стены, а второй, побольше — возле Арины и сразу же открыл его. Некоторое время, сидя на корточках, Левашов внимательно разглядывал содержимое этого чемоданчика, но так ничего оттуда и не достал.
Затем он встал, посмотрел на Арину, потом на меня. Подошёл ко мне и, глядя в глаза, заявил:
— Вся моя жизнь из-за тебя под откос пошла! Все мои проблемы из-за тебя!
— В прошлый раз ты говорил, что из-за меня, — сказала Арина. — Что-то ты быстро показания меняешь.
— Заткнись, сучка! — вскипел Левашов. — Вы вместе мою жизнь испоганили! Но теперь вы за это ответите! Оба ответите!
Молодой граф подскочил к княжне, схватил её за волосы и, брызгая слюной ей в лицо, прошипел:
— У меня есть для тебя сюрприз. Точнее, для твоего папаши, который думает, что если он убил моих родителей, то с Левашовыми покончено. Но он ошибается!
— Не убивал он твоих родителей, — спокойно сказала Арина.
— Ну да, ну да. Так я и поверил в эту сказочку, — Олег на полминуты зашёлся безумным хохотом, а потом резко перестал смеяться и сказал уже совершенно другим тоном, холодным и спокойным: — Только вот я не сильно-то расстроился. Благодаря твоему папаше, я теперь глава рода. И теперь я могу делать всё, что захочу, без оглядок на реакцию моего трусливого отца. И знаешь, чего я хочу больше всего? Отблагодарить твоего папашу за всё, что он для меня сделал! Я хочу сделать ему подарок. Только вот не знаю, что он любит больше всего. Может, дашь совет?