Меня лишали одной из немногих радостей – посиделок с подругами. Как теперь секретничать с Ариэллой, просить советов у мудрой Гленды? Да и просто болтать с ними о пустяках, отвлекаясь от горьких мыслей. В присутствии этих шкафообразных церберов не посекретничаешь и не расслабишься.
А то, что не буду видеться со Скальде… Наверное, это даже к лучшему. Сегодня еще помучаюсь в его обществе, полюбуюсь на предательскую драконью морду, и будет мне от него отпуск.
Позавтракав в гнетущем молчании, мы загрузились в кареты и полетели в замок морканты.
Во время полета меня не покидало ощущение, что карета, этот хрустальный шар, в любой момент может расколоться от обилия живой массы, которую в него запечатали. Я оказалась зажата между двумя такими «массами»: своей, то есть сестрой Розенной, и Ариэллиной – красноносой дамой неопределенного возраста по имени Тора. Гленде и Ариэлле повезло больше: они уселись напротив меня, рядом друг с другом, вжатые в угол всего лишь одним цербером, доставшимся виконтессе.
В такой тесноте дышать получалось с переменным успехом, двигаться не получалось в принципе. Разговаривать теоретически можно было бы, но в присутствии монашек как-то не завязывалась беседа. Так и сидели, обмениваясь понурыми взглядами.
Лишь однажды Ариэлла нарушила молчание, тихо поинтересовавшись:
– Ты в порядке? Я имею в виду… после вчерашнего.
– Бывало и лучше, – тускло улыбнулась подруге.
К счастью, полет оказался коротким, и я не успела превратиться в лепешку, хоть, вытряхиваясь из кареты, и чувствовала себя немного приплющенной. Вытряхнулась на беду как раз в тот момент, когда из своего черного транспорта, напоминавшего гигантских размеров бусину гагата, показался его козлейшество в сопровождении двух старейшин.
Последние так на меня зыркнули, словно надеялись освежевать взглядами. А первый… нет, не зыркнул. Даже не мазнул по мне взглядом, привычно обдав своим ледяным пламенем. Не покосился в мою сторону.
Он… как будто просто меня не заметил.
Вот ведь дракон подмороженный.
От которого я поспешила отвернуться и сделала вид, что в данный момент единственное, что меня занимает, – это миниатюрный замок, облюбованный моркантой. Из рыжего камня, с башенками, увенчанными ажурными зубцами. С крыш стекала красная черепица, пламенея под полуденными лучами, и под ними же сверкали, заставляя щуриться, золотые шпили, коловшие перья облаков.
Морканта стояла на округлом балкончике, облепленном узорчатыми изразцами и низко нависавшем над входом в замок. Опираясь на заснеженную балюстраду одной рукой, приветственно махала нам другой.
– Почему она в вуали? – спросила я у оказавшейся рядом Гленды, когда все невесты журчащим ручейком хлынули к входу в игрушечный замок. Монахини в своих темных нарядах тянулись за нами траурной процессией, а возглавляли это странное шествие Тьюлин с Герхильдом и двое старейшин. – Разве не считается моветоном прятать лицо от гостей?
– Эссель Примела может себе это позволить. Вернее, вынуждена, – поджала губы виконтесса и тихо, чтобы нас не услышали и не отчитали за то, что сплетничаем, объяснила: – Она неудачно вышла замуж. За князя Брекана. Не смогла принять его силу и стала элири.
Надо же! С Блодейной ведь то же самое случилось. Может, потому они и подружились. Общее поражение сблизило.
– Эссель Примела была не первой алианой, отторгшей силу князя Брекана. Узнав, что лишился еще одного шанса передать магию рода будущему наследнику, тальден пришел в бешенство и ударил новобрачную своей силой. Говорят, у нее все лицо в шрамах, которые не смогли залечить никакие чары.
Меня передернуло.
Еще один душка-дракон. С ума сойти можно.
– Огненный?
Мне кажется, драконы, наделенные силой огня, – все немного чокнутые.
Или не немного…
Алиана покачала головой:
– Ледяной. Он не отпустил эссель Примелу, оставил ее у себя рабыней. А спустя время снова решил попытать счастье. Одной из алиан, явившихся на новый отбор, стала младшая сестра морканты. – Гленда замялась, заметив, что на нас недовольно косится Розенна, и быстро закончила: – В общем, не знаю, что тогда на самом деле произошло, но больше князь не женился. Он бесследно исчез, и с тех пор о нем ни слуху ни духу.
И поделом козлу чешуйчатому.
– Думаешь, это она Ледяного? Ну… того. – Вскинув голову, с уважением посмотрела на стройную женщину с лицом, затемненным вуалью.
– Доказательств вины эссель Примелы не нашли. Но всем известно, что не стоит связываться с моркантами.
А я это знаю лучше всех адальфивцев, вместе взятых.
Его великолепие – один из самых ярких представителей своей сволочной братии – стоял у высоких, окованных железом дверей, дожидаясь, когда полумрак холла проглотит всех его невест.
Когда подошла моя очередь быть проглоченной, тальден жестом предложил мне проходить. Жестом до обидного небрежным, будто и не было вчерашнего дня. Головокружительных полетов над Жемчужным городом и не менее головокружительных поцелуев.
– Эсселин Сольвер, – поприветствовал холодно, словно льдину зубами крошил.
– Надо же, заметили. А я уже испугалась, что у вас проблемы со зрением.
– Ну хоть не с памятью. Как у одной моей невесты, – не остался в долгу Герхильд.
Нахмурилась:
– Это вы о чем?
– О том, что вы постоянно забываете мне в чем-то признаться. Даже когда я вам об этом напоминаю.
– Вы – дракон-параноик.
– А вы алиана, которая что-то скрывает. – Наклонившись ко мне, обжег дыханием и взглядом, а еще угрозой, от которой внутри все обратилось в пепел: – Эсселин Сольвер, я обязательно узнаю все ваши тайны.
Узнает, а потом как подпортит мне в порыве ярости магией личико. Пусть оно и не мое, но все равно жалко.
– А можете не тратить свое драгоценное время и облегчить всем жизнь, исключив меня из гонок за ваше ледяное сердце. Или еще мной не наигрались? А, ваше великолепие?
– Из нас двоих играешь ты, Фьярра.
В глубине драконьих глаз разгоралось серебряное пламя. Дикое, опасное. Пугающее.
– А ты только и делаешь, что изменяешь! – прошипела в венценосную физиономию и рванула в тепло замкового холла.
Глава 21
Пока поднимались наверх, а потом шли по бесконечно длинной анфиладе, ныряя из одной роскошной залы в другую, каждой клеточкой своего тела я ощущала всю степень драконьего гнева. От взгляда тальдена кололо затылок, как во время сеанса иглотерапии. Я акупунктурой никогда не увлекалась, но подозреваю, что ощущения одинаковые: далеко не самые приятные.
Экскурсия по замку закончилась в уютной гостиной, где на резных столиках возвышались горки угощений: всевозможные орешки и фрукты, пирожные на меду и пряники в глазури. Глаза Майлоны засверкали. Как сверкали на солнце картинные рамы, обрамлявшие безмятежные зимние пейзажи. В воздухе витали травяные ароматы. Служанка разливала по бокалам янтарного цвета жидкость, с улыбкой заверяя, что отвар эссель Примелы придаст нам сил и поможет взбодриться.
Хорошо бы… И то и другое после ночи, проведенной в тесном общении с наливкой, мне сейчас было просто жизненно необходимо.
Когда конкурсантки рассредоточились по гостиной, а монахини встали тенями у нас за спинами, в комнату вошла хозяйка замка. За ней краснощеким колобком в своем неизменном колпаке вкатилась придворная сваха. Надутыми индюками величаво прошествовали в залу старейшины. И драконом, бессовестным и бессердечным, заявился Герхильд.
Поймав его взгляд, от которого волосы на голове… нет, не зашевелились – просто покрылись изморозью, я опустила голову. Принялась цедить отвар и делать вид, что все мое внимание принадлежит колдунье. Честно говоря, рассчитывала увидеть такую же надменную и властную особу, какой была моя морканта. Но эссель Примела оказалась на удивление приятной.
Слова из нее текли майским медом, сладким и теплым. И хоть лицо скрывала вуаль, я чувствовала: приветствуя нас, радушная хозяйка улыбалась. Подбадривала своим ласковым взглядом.
– Мой дар – улавливать фальшь, – когда с церемонией приветствия было покончено, проговорила морканта. – В эмоциях и голосах. Нет, я не умею читать мысли, но безошибочно определяю, когда со мной неискренни.
Я чуть не поперхнулась сладким чаем. Закашлялась, но почувствовав, что за мной пристально наблюдают (не будем показывать пальцем), лишь неимоверным усилием протолкнула в себя образовавшийся в горле комок.
Очень хотелось страдальчески застонать, но приходилось сдерживаться. Мало мне было змея-гинеколога, раскусившего меня в мгновение ока, да источника Юны, с которым меня вчера настойчиво пытались познакомить. Небось намеренно туда притащил. Чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Можно сказать, подтвердил. А я-то, наивная, думала, что просто, без задних мыслей, хотел показать своей невесте красивое место.
Бессовестный, бессовестный дракон.
Кстати, о лишенных совести драконах. Украдкой взглянув на тальдена, заметила на гладко выбритой физиономии столь редкое явление – улыбку. Гаденькую такую, я бы даже сказала, мстительную. Голову даю на отсечение и все остальные участки тела (Герхильдового) – он точно что-то задумал.
Одна надежда на эссель Примелу и на их с Блодейной дружбу.
– Испытывать вас будут по очереди. Вам и вашему великолепию, – обернувшись к тальдену, колдунья почтительно склонила голову, – будет предложено ответить на ряд вопросов. Ответы покажут, с кем будущий правитель достигнет гармонии в священном союзе. Не забывайте, говорите искренне. Не разумом – сердцем. Не пытайтесь обмануть и помните главное: если окажется, что вы с женихом слишком разные – это не повод расстраиваться. Вы молоды и прекрасны. И я уверена, каждая из вас обретет в будущем счастье.
Я, в отличие от морканты, не владела магическим даром, но готова была поклясться: эссель Примела говорила искренне. Не было в ней фальши. Даже несмотря на то что ее история любви обернулась кошмаром, она продолжала верить в союз тальдена и алианы.