Его похотливое мудачество наверняка и дальше продолжал бы меня лапать и делиться своими наполеоновскими планами по завоеванию «маленькой сладкой алианы», если бы его причинное место вдруг не познакомилось с моей коленкой.
Знакомство вышло очень эмоциональным и богатым на ощущения. Для тальдена. Хентебесир приглушенно охнул, сгибаясь и шипя от боли.
– Еще хоть раз меня коснешься, и силу тебе передавать будет нечем.
– Дрянь, – тяжело дыша, выцедил сквозь плотно сжатые зубы князь, наконец показав свое гнилое нутро. Ноздри его хищно раздувались, побагровевшее от ярости лицо покрылось испариной. Попытался выпрямиться, но тут же поморщился и снова бесславно скорчился, выплюнув с ненавистью: – Думаешь, ты здесь что-то решаешь? Думаешь, Герхильд за тебя вступится? Ему на тебя плевать! Не поняла еще? Месяца не пройдет, как будешь в ногах у меня валяться, тварь!
Не так-то просто проникнуться угрозой, когда тебе угрожают с пола.
– Повторяю для особо одаренных, то есть для таких идиотов, как ты: я лучше умру, чем выйду за тебя замуж. Но перед смертью хорошенько тебя прокляну, как сделала Арделия с императором. Как тебе такой план? – Следя за сменой эмоций на лице хвостатого гада: от злости до изумления и даже страха, с усмешкой добавила: – А еще у меня есть морканта, которая души во мне не чает. И если ее любимица из-за тебя пострадает…
Силы неожиданно вернулись. А с ними и давнишнее желание плюнуть в княжескую рожу. Не знаю, как сумела сдержаться. Отвернулась и продолжила свое бегство, дробя каблуками тишину галереи. А вот Игрэйт себя не сдерживал: плевался ядовитой коброй и шипел проклятия, горячо сожалея о том, что Крейн не успел тогда со мной позабавиться. Заверял клятвенно, что герцогу такая возможность еще обязательно представится. Как и всему темнодольскому войску.
Вот тут уже и я не сдержалась. Развернувшись, показала его темности средний палец, сдобрив непонятный ему жест всем понятным пожеланием идти на… Далеко, в общем. Да там и остаться.
И дальше уже шла, провожаемая ошеломленным молчанием.
Глава 34
Сбежать получилось аж до самой спальни. А потом меня нагнала морканта. Выдала свое собственническо-властное: «Фьярра!» Удивляюсь, как еще не гаркнула: «Стоять!» и «К ноге, я сказала!» Процокала по коридору каблуками. Остановила, удержав за руку. Пришлось оборачиваться, хоть все мое естество протестовало против общения с ведьмой. Увы, Блодейна – не Хентебесир, ей так просто не вмажешь. Хоть порой руки зудели от этого навязчивого желания.
– Ну что еще?
Не успела обернуться, как она сцапала меня в охапку и… расцеловала. Аж три раза.
Еще одна ненормальная.
– И как это понимать? Я ведь не стала ари.
На всякий случай отклонилась, пока псевдонаставница не впечаталась мне в щеку еще одним псевдоматеринским поцелуем. Умыться бы скорее. И «ненароком» во время умывания утопиться в бассейне.
– Не стала, – вздохнула морканта, первой входя в спальню и хищно ее оглядывая.
Она всегда и на всех так смотрела, в любой ситуации чувствовала себя хозяйкой положения. Оттого мне стало еще больше не по себе, когда, обернувшись, причина всех моих бед улыбнулась ласково и сказала подозрительно мягко:
– Но это нестрашно. Я задолжала тебе спасибо, Аня. Праздник только начался, а Фьяррочку к себе на отбор уже пригласили несколько завидных женихов. Герцоги, князья, младшие принцы… Теперь весь мир у ее ног! Я благодарна тебе, Анна, за то, что не сломалась и помогла Фьярре дойти до финала.
Ну, супер. На меня, как на живца, ловили для Фьяррочки женихов. И вообще-то до финала дошла я, а не она.
– А разве у меня был выбор?
Блодейна дернула плечами, мол, не стоит зацикливаться на таких пустяках, как гнусный шантаж, и принялась что-то искать в одной из шкатулок, где хранились всякие девичьи безделушки. Опять же Фьяррочкины, не мои.
Гр-р-р.
Все, баста! Пусть отправляет меня обратно. А Фьярру свою – к выродку темнодольскому или к кому захочет. А было время, когда я за нее еще переживала.
Но теперь искренне и от души желаю ей свадьбы с князем!
– Я, конечно, надеялась на твою победу, – что-то сосредоточенно ища в недрах резного ларца, делилась наболевшим морканта. – Тогда бы и ее сестры могли выбирать лучших из лучших. Но ничего, Каталину и младшеньких я тоже как-нибудь пристрою. Да и, как говорят у вас на Земле, у каждой медали имеется обратная сторона. Ты права, Аня, вы с Фьяррой слишком разные. Лучше ей вернуться в родительский дом с почестями и подарками, чем быть раскрытой императором. Хоть, конечно, странно, что он выбрал эту курносую дурочку. Я была уверена, что выберет тебя.
Как ножом по сердцу. Тысячью самыми острыми ножами, заточками, ржавыми гвоздями. Что там еще бывает из колюще-режущего.
Кое-как совладав с очередной вспышкой боли, не погасив ее, а попросту запихнув в себя поглубже, спросила:
– И что теперь?
– Вернешься на Землю. Фьярра – домой. Я подскажу Ритерху, кому из тальденов следует отдать предпочтение.
– Он вроде бы уже отдал предпочтение Хентебесиру.
Главное, меня не собирается выдавать за него замуж. А Фьярру – пожалуйста.
Блодейна отмахнулась от кандидатуры князя, как от назойливой мухи, которую в самом ближайшем будущем собиралась, если не улетит подобру-поздорову, прихлопнуть мухобойкой.
– Ритерх пока никому не отказывает. Мы принимаем приглашения, присматриваемся, выбираем. Но больше склоняемся к сыну главного советника правителя Рассветного королевства. Уж больно это влиятельное семейство, с таким породниться – благое дело. Какие уж там Хентебесиры… Да и юноша приятный. Темноволосый, статный. Фьяррочке он обязательно понравится. Подойди-ка сюда, родная.
Уже даже «родная»… Можно начинать бояться? Заметив в руке у Блодейны кинжал с витой рукоятью, инкрустированной агатом, невольно попятилась.
– Не бойся, Аня. Или думаешь, причиню вред этому телу? – усмехнулась морканта. – Мне нужно всего несколько капель крови для ритуала, чтобы поменять вас местами.
Надеюсь, не врет. А если и врет, я даже пикнуть не успею, как меня спеленают магией и, так или иначе, сделают кровопускание.
Снежок никак не реагировал на присутствие морканты. То ли из-за чар, которые наложила на него эта мерзавка, то ли не чувствовал опасности. Пришлось протягивать колдунье руку. Пусть режет, чего уж. Больнее все равно не будет. Сердце сильнее кровоточит.
Больно не было в принципе. Блодейна что-то неразборчиво прошептала и царапнула по вдруг онемевшей ладони острием кинжала. Не успела сцедить кровь в найденную в шкатулке бутылочку, как порез прямо у меня на глазах начал затягиваться. А вскоре о нем напоминало лишь легкое покалывание, да и то спустя минуту исчезло.
– Когда я окажусь дома?
– Через день-два. Точнее сказать не могу. Чары не сразу начнут действовать, но перемещение будет мгновенным. Как в прошлый раз. Опомниться не успеешь, как окажешься в родном мире. Рядом с мужем.
Который станет бездомным в самом ближайшем будущем.
– А сейчас надо возвращаться на праздник. Успокойся, умойся, приведи себя в порядок, – наставляла шантажистка, недовольно вглядываясь в мое заплаканное лицо. – И радуйся, Аня, радуйся! Что все закончилось хорошо.
Да я на седьмом небе от счастья! Разве не видно? И плачу тоже от него. А скулить готова, как побитая собачонка, исключительно от переизбытка положительных эмоций.
– Эта Ариэлла ведь твоя подруга. Думаю, ей будет приятно, если ее поздравишь.
Может, еще выпить на брудершафт с женихом за него и новобрачную? Яду если только…
Герхильду.
Хотя почему бы и не напиться? Побушую на балу немножко, подмочу Фьяррочке репутацию. И айсбергу этому перемороженному кайф обломаю.
Женится он тут, понимаете ли.
А у меня, между прочим, траур! Похороны собственного сердца. И прощание с телом, к которому как-то незаметно привыкла. С кьердом, по которому уже безумно скучаю. С подругой, ставшей мне самой близкой. А теперь она станет ему женой. С тобой, прокля́тый (и про́клятый) ты дракон!
Вот исчезну из этого мира, и больше никогда меня не увидишь!
На самом деле напиваться и буянить я не собиралась. Просто не собиралась туда возвращаться. Не смогу видеть их вместе. И дарить Ариэлле фальшивые улыбки.
Из меня вообще фиговая актриса.
К счастью, Блодейна не стала дожидаться, пока я забаррикадирую слоем белил следы обиды и разочарования. Умчалась присматриваться к не помеченным ею и Ритерхом хвостатым, еще не сделавшим Фьяррочке предложение стать ари.
Голова раскалывалась, словно глиняный кувшин, который случайно уронили на пол. Раз так двадцать. Сняла дурацкую шляпу с дурацкой фатой, которая теперь уже не казалась сказочно-прекрасной. Распустила волосы, свернулась на кровати комочком и, притянув к себе Снежка, закрыла глаза. Кьерд не сопротивлялся, устроился рядом, пытаясь успокоить меня своим урчанием. Слизнул скользнувшую по щеке слезинку и тихонько мяукнул.
– Хороший мой. Буду скучать по тебе, – прижала питомца к себе, зарываясь лицом в мягкую шерстку.
Кьерд уткнулся мне в шею холодным носом, погладил лапой плечо. Жаль, идиллия продлилась недолго. Не успела я как следует насладиться заботой своего питомца, как Снежок, яростно зашипев, белоснежным снарядом метнулся к двери. Та распахнулась без стука, без предупреждения, явив моему затуманенному взору мамзель фаворитку.
А я-то думала, чего же не хватает для полноты этой сюрреалистической картины. Точно! Змеекобылы!
При виде враждебно настроенного кьерда Далива наморщила свой хорошенький, весь в веснушках носик и замерла на пороге, не решаясь войти в комнату. Постояла так немного, но видя, что я не бегу к ней с распростертыми объятиями, сверкнула искусно подведенными глазами и выдала требовательно-раздраженное:
– Может, уберешь наконец это чудовище?! Нам надо поговорить, Сольвер.
– И тебе не хворать, д’Ольжи.
Я поманила Снежка к себе. Развернувшись к отставной фаворитке филейной частью, кьерд демонстративно дернул хвостом, усыпав снежинками щербатый камень, по которому Далива нетерпеливо постукивала каблуком. Гордо задрав тот самый пушистый отросток, Снежок запрыгнул обратно на кровать, в то время как я медленно с нее сползла. Замерла, придерживаясь за витую колонну балдахина. Боль по-прежнему неприятно колола виски, а въедливый голос графиньки ее только усиливал.