Я перегнулся через поручень и смотрел, как он падает. Видел, с какой силой он ударился о песок, и как он безвольной куклой скатился по бархану вниз, к подножию небольшой скалы. На мой крик так никто и не обратил внимания. С неба пошел черный дождь, и всем стало плевать на незнакомого кудесника.
— Ай, зараза. Этот дождь жжется!
— Уй, ребята, щиты не помогают.
— А-а-а-а-а! Он прожег мне глаза! Дождь прожег мне глаза! Я ничего не вижу!
Паника. Толкучка. Дождь с каждой минутой начал усиливаться. Он причинял мне сильную боль, и я не мог больше ни о чем думать, кроме как о спасении своей жизни. Дирижабль начал падать. Люди на палубе еще сильнее запаниковали. Мы пролетели еще несколько десятков километров, прежде чем рухнули.
Мне относительно повезло. Я выжил и даже не сломал себе ничего. Корпус дирижабля прикрыл меня от дождя и целый час пока с неба лил этот губительный дождь, я просидел под обшивкой «жар-птицы», что плавилась на глазах словно воск, испуская черный дым, что столбом поднимался к небесам. А еще этот запах жженой резины и пластмассы, забивающий нос. Дышать было очень тяжело. Глаза слезились, но я побоялся покинуть спасительную тень дирижабля, что прикрывала меня от дождя. Те, кто так поступил, уже лежали мертвыми на песке. Ливень за считанные секунды превратили сильных и слабых кудесников в куски кровоточащего мяса. Не пощадил никого. Я не выдержал такого зрелища и меня вырвало.
Так как мне, повезло немногим. Когда дождь закончился, все начали выбираться из превратившихся в ловушку коридоров. Кто-то звал на помощь. Многих придавило многотонными конструкциями корабля насмерть. Раненых начали лечить, но не все владели целительными формами, да и кто мы? Тут собрались только нулевые, первые, как я и еще вторые ступени. Третьих ступеней ни одного человека. Капитан дирижабля обладатель четвертой ступени, но его с нами нет. Как только мы начали падать, он превратился в сгусток огня и просто перелетел с нашего дирижабля на соседний, покрытый льдом. На нем летели братья Зима. Я о них слышал. Вот уж кто, так они выжили в этом аду и успели уйти, как и многие другие, кто вовремя среагировал, и на чьем борту летели очень сильные кудесники пятой, а иногда четвертой ступени, сумевшие поднять хоть какую-то защиту. А мы остались одни посреди пустыни. Здорово.
— Помогай, парень. Чего спишь?
Это обращались ко мне. Я вытер остатки блевотины с лица и помог вытащить из-под завала раненого человека. Он кричал и звал на помощь, но ему пришлось подождать.
— Знаешь форму «лечение» или «регенерация» на худой конец? — Спросили меня.
— Нет. Как-то руки не дошли до этого. Я больше по боевке специализируюсь, — ответил я на вопрос, зачем то, добавив в конце, будто сейчас это важно, — у меня талант к управлению водой.
— Вот и я не знаю… Не целитель. Ну, а вода это хорошо. Оглянись. Мы в пустыне.
— Заметил уже.
Несколько часов мы разбирали завалы дирижабля, что некогда гордо бороздил воздух. Теперь это кусок хлама негодный даже в переплавку. Трупы мы не трогали, у нас просто не было сил их хоронить, и мы оставили их внутри корабля, прочтя над ними молитву.
Выжило сто двенадцать человек. Как я и сказал, никого сильнее кудесников второй ступени мы так и не нашли. Женщины и мужчины. Треть людей была ранена. Наших сил было недостаточно, чтобы поставить их на ноги. Простые раны мы кое-как залечили, но никто из нас не способен заново отрастить руку или глаз. Эти люди, что пострадали сильнее всех, сперва громко кричали, что-то требовали, а потом успокоились и вели себя тихо, погрузившись в апатию.
Управление нашей разрозненной группой взял на себя один из офицеров дирижабля, что выжил при падении. Он был кудесником второй ступени, и ему пришлось нелегко, когда люди начали упрекать его капитаном — трусом, что сбежал в трудный момент и бросил нас, но он выдержал все упреки и организовал толпу, сплотив нас в отряд, так что негативные шепотки в его адрес стихли.
Мы изготовили носилки, для тех, кто не мог идти сам, собрали вещи, что уцелели, рассортировали их и пошли в сторону дыма, что видели на горизонте. Там упал еще один дирижабль. Мы надеялись присоединиться к более сильной группе. Все мы хотели жить.
Я вспомнил про Семена, но мне пришлось смириться с тем, что он погиб. Такая высота и падение. Плюс ко всему я даже не найду место, куда он упал. Мы слишком далеко отлетели, прежде чем сами рухнули с небес. Прости, Семен.
— Выдвигаемся! — Отдал команду Никита Сергеевич.
Я стоял рядом с носилками, и мы с другими мужиками подняли их в воздух. Тот, кто на них лежал, застонал. Он один из тех, кто пострадал сильнее всего. Офицер, угадывались на нем обрывки военной формы, хоть и обычный человек.
Некоторые из нас к моему стыду предлагали бросить раненых, тех, кто не мог идти самостоятельно, но Никита Сергеевич решил по-другому. Я был ему благодарен за это. Он в отличие от остальных остался человеком.
Мы двинулись вперед. Ориентир черный дым. Не заплутаешь.
Через несколько километров всех начала мучить жажда и мы стали расходовать воду, которую удалось собрать. Бутылки с ней передавали из рук в руки, пока те не показали дно. Шли уже несколько часов. Голову пекло. Ветер, обжигал кожу. Пот застилал глаза. Ноги проваливались в песок по щиколотку, от чего шагать с каждой минутой было все сложнее. Хотелось просто упасть на песок и лежать.
На середине пути между нами и дымом что был виден все хуже, похоже пожар на том дирижабле потух, поднялся еще более сильный ветер и стер следы, что мы оставляли позади себя.
Никита Сергеевич послал вперед двух разведчиков. Как и он, мужики имели вторые ступени. Они резко взяли хороший темп и очень скоро скрылись за гребнем песчаной горы.
Мои напарники, те с кем я нес носилки с бессознательным человеком, изредка начинали говорить, а потом замолкали.
— Пить хочу.
— И не говори. Жуткая дыра этот мир.
— Будь проклят Император и вся семья Рюриковичей.
Через три часа мы подошли почти вплотную к тому месту, где видели в последний раз дым, но наперерез к нам бежали возвращающиеся разведчики. Они бежали, молча, и только тревожно махали нам руками.
Никита Сергеевич велел всем остановиться.
Разведчики добежали до нас. Перевели дух и начали рассказывать. Мы все собрались вокруг них. Их рассказ нас разозлил и напугал одновременно. Я стоял рядом со всеми и слушал, как запыхавшиеся разведчики, в красках и в деталях, рассказывают то чему стали свидетелями.
Неизвестные волшебники в ярких, цветных одеждах напали на дирижабль «Вепрь». Всех наших вязли в плен, даже не смотря на то, что капитан «Вепря», кудесник аж четвертой ступени дрался до последнего, но его, как и остальных победили как детей и, поставив на колени, заставили выпить какую-то жидкость. Теперь эти волшебники взявшие наших товарищей в плен движутся в сторону другого рухнувшего дирижабля, не оставив после себя даже трупов. Их они забрали с собой.
Все молчали и не знали что сказать, только переглядывались.
— Что будем делать?
Этот вопрос интересовал всех.
Михаил чувствовал себя загнанным зверем. Он бежал ото всех. Не стал слугой ордена.
Первым делом он перерезал горло спящему кудеснику, что поселил в него червей. А потом, войдя во вкус, убил и того мальчишку, сопляка, что избивал его каждый день пока они летели на дирижабле. Спящие кудесники такие уязвимые. Ха-ха-ха.
Он подался в бега. Их всех обучили языку, даже его, обычного человека. За несколько недель, что они здесь находятся, он успел наслушаться сплетен и знал, куда ему бежать, тем более голос, что нашептывал ему советы в ухо, с каждым днем становился все сильней и Михаил Жук не выдержал и послушался его. О мачехе Семена и своем обещании он благополучно забыл. Его путь лежал в сторону гибельных болот.
Глава 3
Поселение Тур-аме. Берега Кипящего океана.
Женя вдыхал морской воздух и смотрел на серо-стальные волны, что словно пытались смыть Тура-аме с утеса, на котором стоял этот небольшой городок, где они нашли свой приют и работу. Кипящий океан…
Их путь по пустыне был окончен и он не хотел вспоминать о нем. Слишком многих они потеряли, прежде чем выбрались из песчаного плена. Ссоры, удары в спину, за эти несколько недель он видел все. Рядом сидел рыжий Борис. Ему пришлось в одиночку тащить его последние дни, так как остальные отказались нести на себе раненого, считая это пустой тратой времени и ушли вперед, бросив оставшуюся группу на произвол судьбы. Никита Сергеевич не смог их остановить.
Он повзрослел. Больше он уже не тот мальчик, каким был месяц назад. Рука сама потянулась к лицу и потрогала порез на лбу. Человека что попытался отобрать у него воду пока он пытался напоить тогда еще лежащего на носилках словно мертвец — Бориса, он убил.
Большая волна ударилась об утес и брызги долетели даже до них, попав на лицо и взбодрив Женю, что слишком глубоко ушел в свои мысли и переживания из-за убийства того человека.
Нам повезло дважды. Во-первых, мы дошли до города и не стали рабами или кормом для тварей пустыни. А во-вторых, после допроса и обучения языку, орден, что правил этим городком, разрешил нам остаться, выставив лишь одно условие — до тех пор, пока море не успокоится, и в город-порт не зайдут первые океанские корабли с торговцами на борту, мы будем работать в порту, рискуя своими жизнями вместе с другими рыбаками.
Кипящий океан, как и пустыня без названия славился своими морскими монстрами. Шел сезон кипения, когда океан не рисковало пересекать ни одно судно и ни один безумный капитан. Нам придется работать в порту семь-восемь месяцев, прежде чем мы увидим парус на горизонте.
Мы смирились, но надежда в нас не умерла. Мы верили, что сможем вернуться домой. Дайте только время.
— Женя? — Меня хлопнул по плечу Борис, что сменил свою военную форму на обычную рубаху и плотные, рыбацкие штаны. — Вон, видишь? Идем. Телега с приманкой для морских монстров уже подошла.