- Руби их, - рычал герцог, размахивая перед собой булавой-перначом, обрушивая свое оружие на шлемы и наплечники метавшихся, не разбирая дороги, врагов. - Круши ублюдков! Не щадить никого! За мной!
Воины графа, закаленные в боях наемники, один за другим гибли под ударами клинок и секир противника, и, наконец, не выдержав натиска, дрогнули, откатываясь назад, к реке. Лишь немногие пытались сопротивляться, сдерживая наступавших рыцарей Араминто на считанные мгновения.
- Проклятье, - с досадой закричал герцог, на мгновение выйдя из боя, чтобы со стороны наблюдать за тем, как его воины громят бегущих врагов. - Не дайте им уйти! Они все должны сдохнуть здесь, сегодня! К реке, к реке, будь я проклят! Мост!
Там, за спинами латников, у моста, единственной удобной переправы через Филор на несколько десятков лиг окрест, теснилась пехота Тульмано, ощетинившаяся лесом пик и алебард. Солдаты стояли живой стеной, и бегущие рыцари спешили найти укрытие за их спинами, чтобы передохнуть, прийти в себя и самим атаковать.
- Это он, - Араминто указал облитой сталью боевой рукавицы десницей в гущу врагов. - Там граф Тульмано!
Герцог видел знакомый до боли герб, эти ненавистные цвета, но враг был слишком далеко. Граф явно не помышлял о сопротивлении, спеша добраться до моста, как можно быстрее оказавшись на другом берегу, словно там он мог быть в безопасности.
- Принесите мне его голову, - кричал герцог в бессильной ярости. - Два пуда золота тому, кто прикончит ублюдка!
- Он мой, ваша светлость, - хищно ощерился Кратус. - Графу не спастись! - И, пришпорив коня, маг один ринулся за вражеским предводителем.
Чародей в одно мгновение расчистил себе путь, швырнув в гущу врагов несколько огненных шаров. Под его ударами погибли не только воины Тульмано, но и несколько бойцов из отряда самого Араминто, но это Кратуса беспокоило сейчас менее всего. Он видел цель, и стремился к ней, стремился еще раз доказать всем, и себе в том числе, что он самый сильный, что он лучший, что он непобедим.
Мага заметили, и от свиты Тульмано отделились три латника, грозно наставившие на Кратуса уже обагренные кровью копья. Колдун взмахнул рукой - и на месте всадников осталась лишь опаленная, спекшаяся в камень земля, а маг продолжил путь.
- Колдун, - вскричал воин в посеребренных доспехах, которого тщательно закрывали своими телами другие латники. Это и был сам граф, еще мгновение назад не сомневавшийся в своей победе, а теперь только и думающий о том, как бы сохранить голову на плечах. - Это колдун! Прикончите его!
Какой-то всадник, очерчивая перед собой круги огромным седельным мечом, кинулся наперерез Кратус. Чародей видел его налившиеся кровью глаза, его лицо, искаженной кровожадной яростью и страхом. Этого глупца маг убил быстро, не останавливаясь. Крохотный - с грецкий орех - пульсар оторвал, превратил в пепел голову латника вместе со шлемом, кольчужным капюшоном и подшлемником. А затем чародей взмахнул рукой, призывая все свои силы, и новый сгусток пламени неторопливо поплыл в сторону графа. Маг видел, как в ужасе исказилось лицо Тульмано, не сомневавшегося, что видит свою смерть, и знавшего, что не в силах изменить хоть что-то.
Искрой, пламенным росчерком из-за спины объятого ужасом графа вылетел еще один пульсар. Оба магических снаряда столкнулись в воздухе в десятке шагов от самого Тульмано, и вспышка на мгновение ослепила всех.
- Да как ты смеешь мешать мне? - Кратус опешил, не ожидая такого поворота событий, однако быстро пришел в себя. На стороне врага тоже бился маг, но это лишь добавляло игре остроты, делая победу тем более желанной. - Ублюдок, ты ведь уже мертвец! Кано!
Очередной пульсар уничтожил разом не меньше полудюжины воинов, но граф, со всех сторон окруженный латниками из своей свиты, уже ступил на мост. И Кратусу не оставалось ничего иного, кроме как следовать за беглецами, направив коня на строй тяжелой пехоты.
В одинокого всадника полетели арбалетный болты, но маг сжег их в воздухе, ударив затем по самим стрелкам. Он вынужден был беречь силы, готовясь к поединку с вражеским чародеем, скрывавшимся где-то среди простых бойцов. И ожидания Кратуса оказались не напрасными - огненный шар скользнул над головами пехотинцев, разорвавшись в нескольких шагах от мага.
В следующий миг Кратус увидел своего противника. Крепко сбитый мужик в легкой кольчуге сидел верхом на стройном жеребце, занося руку над головой, точно для удара. Наброшенный на плечи мага плащ был окрашен в цвета графа Тульмано, но по тунике его извивалась коронованная змея - знак келотских Вольных Отрядов. Наемник, такой же, как сам Кратус, этот чародей не посмел бросить своего господина, теперь прикрывая его бегство. Граф уже почти преодолел мост, и Кратус в отчаянной попытке остановить его, ударил по опорам, пытаясь разрушить это сооружение.
Его атака была отражена. Колдун-наемник перехватил всей пульсары, ответив градом ударов. Кратус вынужден был защищаться, из последних сил отражая не прекращавшиеся атаки. Маг понял, что встретил противника, по меньшей мере, равного себе, не только сильного, но и весьма умелого. Огненные шары сменялись стаями ледяных игл, легко пронзавших кованые кирасы, с неба начинали спаться ветвящиеся молнии, и Кратус начал пятиться назад. Тульмано уже скрылся из виду, продолжать бой не было смысла. Но поединок магов продолжался, и простые воины заворожено следили за самой необычной схваткой, какую они могли видеть за свою жизнь.
Пульсар рассыпался над головой мага водопадом искр. Конь под Кратусом взбесился, высоко вскидывая задние ноги и пытаясь стряхнуть седока. А от строя пехоты отделились несколько воинов, со всех ног кинувшихся к магу.
Животное, перепуганное, обезумевшее от запаха крови, разлившегося над рекой, билось, точно бешеное, и наездник не удержался в седле, упав на землю. Удар был таким, что в глазах у Кратуса потемнело, и он на мгновение перестал ощущать собственное тело. А враги уже были близко, занося для удара тяжелые глефы и боевые топоры. Убить мага - что могло принести больший почет для воина? И потому каждый старался оказаться первым, забрав себе всю славу победы над таким противником.
Четверо всадников появились внезапно для всех. Закованные в тяжелую броню воины разметали взявших барахтавшегося на земле мага в кольцо пехотинцев. Кто-то пытался сопротивляться, выставив перед собой алебарды. Но предводитель латников, могучий боец, легко орудовавший полутораручным мечом-бастардом, снес одному из пехотинцев голову, второму с размаху разрубив грудь, обтянутую кольчугой, а третьего просто сбил с ног, и было слышно, как хрустят под копытами боевого скакуна кости несчастного.
- Поднимайся, колдун, - воин, светловолосый и сероглазый, настоящий великан, сделал знак одному из своих спутников: - Витар, помоги ему!
Опираясь на протянутую руку латника, немолодого крепыша, наголо бритого, Кратус встал, отряхнув камзол. Кругом уже метались воины в цветах герцога Араминто, добивавшие упорно не желавших признавать поражение людей графа, кажется, даже не заметивших, что их предводитель уже покинул поле сражения. За ним же последовал и маг, которому отныне должна была принадлежать жизнь самого графа Тульмано. Для Кратуса эта схватка завершилась ничьей.
- Ты спас мне жизнь, воин, - произнес маг, взглянув в лицо латнику... и тотчас отведя взгляд. В глазах этого человека Кратус не увидел ничего человеческого, ни тени обычных чувств, даже кровожадной ярости, обычной для воина в разгар битвы. Сердце этого человека было мертво. - Кого мне благодарить, кому я обязан жизнью?
- Благодари Эрвина, моего господина, колдун, - произнес вместо самого рыцаря воин, названный Витаром.
Воспоминания были свежи, и на несколько мгновений Руперхт сам словно вернулся в прошлое, преодолев непреложный закон этого мира - необратимость времени. Все повторялось. Другая страна, другие знамена, другие вожди, и сам он теперь носил иное имя, но точно так же сошлись в смертельной схватке два непримиримых врага, и лишь одному из них досталась победа.
- В тот раз тебе повезло, - мрачно произнес Кратус, стоя над Рупрехтом. - Ты сбежал, не приняв честный бой. Теперь же победа моя, - гордо усмехнулся он. - И сам ты теперь в моей власти.
Маг расхаживал над пленником, точно коршун кружится над добычей, упиваясь своей властью. Он мог сделать все, чего ни пожелает сейчас, распоряжаясь чужой жизнью по своему усмотрению.
- Я могу отпустить тебя, даровать свободу, - медленно цедил слова Кратус. - Если ты скажешь мне, где теперь искать короля Эйтора, трусливо бежавшего с поля боя, оставив своих воинов на верную гибель. В прочем, разве тебе теперь нужна жизнь? Я вижу в тебе пустоту - попытка противостоять силе Линзы высушил тебя, лишив магии. Так разве теперь тебе хочется жить?
- Молва правдива, - усмехнулся Рупрехт. - Ты многому научился за годы странствий, хотя до настоящего мастера, каким стал твой учитель, тебе еще далеко. Но я не спешу умирать - магия вернется, пусть на это уйдет немало времени. И тогда, быть может, мы завершим наш давний спор, Кратус. Что до Эйтора, то боюсь разочаровать тебя и твоего хозяина, которому ты прислуживаешь, как верный пес, ибо мне неведомо, где теперь искать короля Альфиона. но если я не разучился понимать людей, он вскоре сам отыщет вас. Это не тот человек, который утратит волю к жизни после первого поражения.
Рупрехт еще что-то говорил, а лицо Кратуса исказила гримаса гнева. Казалось, он был готов броситься на пленника, задушив его, растерзав голыми руками.
- Я никому, слышишь, никому не служу, - зло прошипел маг. - Это Эрвин служит мне, как и все, кто думает, что идет за ним. На самом деле все они исполняют мою волю. Они - орудия в моих руках!
- И какова же цель, - с горькой усмешкой поинтересовался пленник. Он привстал, приподнявшись на локтях, и теперь не сводил глаз с Кратуса. - Ради чего тебе все это, все интриги, смерти, погони? Неужели власть так важна для тебя?