- Ваше величество, - откашлялся чародей. - Я постараюсь узнать все о тех колдунах, что оказались втянуты в войну. Странствующих боевых магов не так много, и, думаю, навести кое-какие справки я сумею весьма скоро.
Чародей не желала дурного Умберто, которого искренне уважал и которому был верен. Но было нечто, о чем никому не полагалось знать, и эту тайну Ризайлус намеревался оберегать любой ценой.
- На стороне герцога Арамито, помнится, бился один такой чародей, - вдруг напомнил Роберто. - Настоящий мастер, если верть чужим рассказам.
- Да, верно, - кивнул король. - Говорили, именно маг разгромил тогда войско графа Тульмано, а сам граф чудом остался жив, бежав с поля боя в сопровождении горстки воинов.
Ризайлус тоже кивнул. Он помнил ту давнюю историю не хуже короля, тогда еще ребенка. Два знатных сеньора что-то не поделили и решили выяснить отношения раз и навсегда, встретившись в чистом поле. И более многочисленное войско Тульмано, чье золото привлекло множество кондотьеров, было в считанные мгновение разбито в пух и прах. Пали, едва успев обнажить оружие, сотни воинов, граф едва спасся, на несколько лет укрывшись затем в Гарде. Но мало кто знал, что жизнь благородный сеньор сохранил не благодаря резвым коням. И это тоже была одна из тех тайн, которые Ризайлус не решился бы поведать никому, даже самым близким друзьям, которых у него, в прочем, не было.
На том поле в смертельной схватке сошлись два мага, каждый из которых был равно дорог придворному чародею Умберто. Один из них принес своему нанимателю победу, второй спас жизнь своему господину. Ни кто из них не смог тогда назвать себя победителем, и Ризайлус знал, что каждый до сих пор жаждал поставить точку в том споре.
- Да, узнайте все, что можно, мэтр, - приказал король, даже не представлявший, сколь многое уже известно его советнику. - Быть может, это окажется весьма полезным для нас.
- Конечно, сир, разумеется, - покорно ответил маг.
Едва ли Умберто Второй, милостью Судьбы правитель Келота, задумывался хоть раз, отчего этот таинственный чародей так послушен. Наверное, король принимал это, как данность, уверовав в божественное происхождение своей власти. Нет, конечно, они порой горячо спорили, что-то доказывая друг другу, но потому Ризайлуса и величали советником. Однако если Умберто действительно хотел чего-либо, он приказывал, и маг подчинялся. Так было всегда.
И чародей не хотел возбуждать в душе молодого короля какие-либо подозрения. Он играл роль послушного слуги, осмеливавшегося лишь робко советовать, и готового принять любую волю своего господина. И Ризайлусу неплохо удавалось такое лицедейство, хотя кое-кого, Фальмеро, например, он все же не смог убедить в своем смирении.
В прочем, Ризайлус не очень притворялся. Жизнь при дворе была вполне сытой и вольготной. Обласканный королем, всегда нуждавшимся в советниках и соратниках, в тех, кому он мог бы довериться, чародей стал одним из самых влиятельных людей во всем Келоте, хотя бы потому, что никто не осмеливался перечить любимцу государя. И это спокойное существование было вполне по душе магу, в отличие от некоторых своих знакомых не жаждавшему странствий и сражений, хотя и на поле боя он не чувствовал бы себя беспомощным. Что же до короля, то Умберто был слишком молод, чтобы угадывать тонкую игру, которую вел с ним чародей. И пока он был послушен, пусть и против своей воли, Ризайлусу ни к чему было сбрасывать маску.
- Я надеюсь на твою мудрость, мой друг, - довольно произнес меж тем король, свтоя уверенный в том, что ему не смеют не повиноваться даже умелые чародеи. - Ты прежде выручал меня, и теперь, не сомневаюсь, поможешь в этом сложном деле. И все вы, кто собрался здесь, более чем достойны моей благодарности, - вымолвил он, обращаясь к остальным советникам. - Ваша преданность Келоту и его королю не может не быть вознаграждена. Я рад, что не ошибся в вас.
Все благодарно кивнули, а герцог Роберто аж сиял от удовольствия. Только министр Фальмеро с трудом натянул на лицо вежливую улыбку, больше похожую на оскал. В очередной раз он проиграл этому странному чародею, и не с чего было испытывать радость.
- Государь, мы все трудимся на благо Келота, - сдержанно ответил за своих товарищей граф Ардито. - Все наши дела и помыслы направлены на то, чтобы эта страна процветала. Мы желаем возрождения ее былого могущества, и сделаем все для этого.
- Мы не подведем тебя, повелитель, - отчеканил Роберто. - Самые наши жизни принадлежат тебе, государь!
И только Ризайлус промолчал. В памяти маг сделал зарубку получше разобраться в желании Фальмеро втянуть Келот в войну, по большему счету, не заслуживавшую внимания. Во всяком случае, таковой она должна была казаться министру, который не знал многое из того, что было известно Ризайлусу. И потому упорство толстяка, прежде не столь воинственного и кровожадного, вызывало некоторые подозрения. И чародей не привык, наблюдая возле себя нечто странное, не разбираться в его природе.
Маг сомневался в том, что Фальмеро осмелится устроить заговор, но было очевидно, что война в Альфионе точно не станет популярной среди народа, на который уповал Умберто, вполне разумно не доверяя дворянам. И, поскольку нынешний король вполне устраивал Ризайлуса, следовало выявить угрозу государю и устранить ее. Во всяком, про себя уточнил маг, случае, пока еще не пришло время менять правителя.
- Ступайте же, и делайте, что должно, - приказал меж тем король. Решение было принято, и он не желал затягивать обсуждения, теперь уже бесполезные. - И я хочу, чтобы вы немедля сообщали мне обо всем, что творится в Альфионе, - добавил он. - Это относится, прежде всего, к вам мэтр, и к вам, граф.
Ризайлус и Ардито, на которых требовательно взглянул король, одновременно кивнули. Затем все дружно полонились королю, и вышли прочь. Государь Умберто любил уединение, и, во всяком случае, нудным разговорам предпочитал охоту или упражнения на плацу, куда и направился.
Мэтр Ризайлус покинул дворец в двойственном расположении духа. С одной стороны, он убедился воочию, что в окружении короля не все гладко. Если герцог был по-прежнему предан королю, как верный пес, если Ардито успешно играл роль трудолюбивого и покорного служаки, то игра, затеянная Фальмеро, не могла не настораживать. Никто и никогда не толкал свою страну к войне, не намереваясь таким путем приобрести какие-то выгоды дл себя. А если учесть, что министр в случае поражения почти ничего не терял, в отличие от самого короля, наверняка утратившего бы все свое влияние, загадок становилось еще больше.
И все же чародей добился успеха. Он сумел убедить Умберто не ввязываться в междоусобицу, причем это оказалось не так легко. Ризайлус смог добиться самого ценного. Он выиграл время, неподвластное никакой магии. И когда Кратус, а также еще один маг, тот, кому келотский чародей верил больше даже, чем самому себе, сойдутся в бою, они станут биться один на один. Никто не вмешается в войну, не сможет перевесить чаши весов, а значит, победа достанется сильнейшему. И пусть мятежный ученик, ставший Ризайлусу роднее даже сына, которого, впрочем, волшебник не имел никогда, был дорог придворному магу Умберто, путь, выбранный взбалмошным мальчишкой, вел только к гибели, и сам Кратус не мог не сознавать этого. Он жаждал власти, и вся сила убеждения Ризайлуса оказалась ничтожна перед этим стремлением. Что ж, теперь все в руках Судии.
Так, пребывая мыслями весьма далеко от Харвена с его шумными улицами, не замечая ничего вокруг и лишь машинально отвечая на приветственные поклоны попадавшихся навстречу дворян и зажиточных горожан, Ризайлус добрался до своего дома. В этих стенах он всегда чувствовал себя гораздо увереннее, чем вне их, и старался без нужды не покидать свое жилище. Пусть шепчутся за его спиной простолюдины, пусть считают его странным чудаком, неважно! Он, великий Ризайлус, был и останется одним из самых могущественных чародеев этого мира, и это главное.
Захлопнулись двери, замыкая тесный, но такой уютный мирок чародея, его личную вселенную. На пороге своего хозяина, как обычно, встречал верный Джованни, дворецкий и страж в одном лице. В прочем, о совей безопасности Ризаулс мог позаботиться и сам, слуга же был не более, чем данью моде.
- Маэстро, - плечистый лакей поклонился, приветствую своего господина. Он до сих пор был в восторге от того, что служит самому Ризайлусу, человеку, имя которого известно в Келоте каждому. - Маэстро, позвольте напомнить, что сегодня вас должен посетить мастер Ружеро.
- Ах, да, - чародей часто закивал. Что-то он становился забывчивым в последнее время. - Верно!
Еще одним чудачеством, кроме отшельничества, была страсть чародея к фехтованию, во всяком случае, людям несведущим эта его забава казалась несколько странноватой. На самом деле маг прожил столь долго, что уже никто не мог вспомнить о его благородном происхождении. И хотя Ризайлус, вступив в магический орден, отказался от всего, от герба, от имени, и тем более от наследства, он не мог заставить себя расстаться еще и с оружием, верным спутником любого благородного сеньора здесь и во всем известном мире. И потому каждые три дня в доме чародея появлялся этот человек, Ружеро, знаменитый на весь Харвен боец, успевший побывать наемником и на деле усвоивший многое из того, чему он сейчас обучал великовозрастных недорослей из знатных семей столицы.
Самому Ризайлусу, в прочем, едва ли чему-то нужно было учиться. За свою долгую жизнь он сменил немало наставников, освоим многие тайны боя. Поэтому нынешние его встречи со знаменитым мастером были лишь развлечением, не более. Оба, и ученик, и учитель, получали бездну удовольствия от этих стремительных схваток, которые вели на пределе собственных возможностей. И чародей вновь мог ощутить себя молодым, словно сбросив груз прожитых лет. Да он и не был похож на старика, в свои девяносто лет такой же прямой, крепкий и легкий, что и в тридцать. И не только магия, но