— Кого я вижу! — Карина подошла к его столику, демонстрируя такое изумление, что Павлу стало смешно.
— Ну, не переигрывай. Я иногда захожу сюда. Не все же пить кофе из автомата.
Женщина рассмеялась.
— А я вот все никак не решу, какой мне больше нравится. В нашем автомате он очень даже неплох. Но я рада встретить тебя здесь. Значит, полегчало немного?
— Можно и так сказать, — он кивнул на соседний стул, приглашая ее присесть. — Составишь мне компанию? Заодно расскажи, как случилось, что у нас до сих пор такая тишина в отделении.
— Бывает, — Карина улыбнулась в ответ. — Видимо, все будущие мамочки договорились повременить с родами. Должно же и нам иногда везти.
— Не очень-то ты любишь свою работу, — Павел вопросительно приподнял бровь.
— Ну не всем же быть такими фанатами своего дела, как ты. Я вообще думала, что работать мне не придется. Собиралась сидеть дома и заботиться о муже и детях.
Соболев недоуменно уточнил:
— Сидеть дома? Зачем тогда учиться на врача? Высшее образование для галочки можно было и попроще выбрать.
Карина покачала головой.
— Выбора у меня не было особо. Родители всегда мечтали, что я пойду по их стопам. Как они — по стопам своих родителей. А те — своих. Ты же знаешь, что у нас в семье нет другой профессии. Поэтому вопрос, где мне учиться, вообще не стоял. Я только надеялась, что это будет формальностью. Престижно же иметь жену-врача. И опять же, всегда вылечить может при необходимости.
Они давно знали друг друга, хотя никогда не общались особенно близко, и подобные откровения стали для Павла неожиданными. Карина была из тех людей, с которыми и общаться, и работать было комфортно. Про таких говорят, что с ними надежно, и Реховская была именно надежной. И действительно хорошим врачом, потому слышать подобные рассуждения Соболеву было, по меньшей мере, странно. Он хмыкнул:
— Не уверен, что жена-гинеколог существенным образом могла бы поправить мое здоровье. Ты не то направление выбрала, раз собиралась превратиться в домохозяйку. Надо было хотя бы на терапевта тогда идти.
Карина, смеясь, закрыла лицо руками.
— Профессор, преподававший нам гинекологию, нравился мне гораздо больше. Думаю, именно это оказало самое существенное влияние на выбор моей специализацию.
Павел тоже рассмеялся.
— Да ты полна сюрпризов! Вот уж не думал услышать что-то подобное. Но знаешь, я рад, что твоя мечта не сбылась, и ты сейчас не дома сидишь, а работаешь здесь. И я бы хотел, чтобы ты осталась в моей команде.
— У тебя есть план, как избавиться от Ильиной? — Карина прищурилась и понизила голос до шепота. — Поделись со мной. Очень хочу, чтобы это случилось поскорее.
— Чем она тебе так насолила? — подобное настроение коллеги и правда вызывало у него недоумение. Если кто-то и должен был переживать по поводу планов Ильиной на должность, так только он сам. Но как раз его это едва ли беспокоило. При мыслях об этой женщине его волновало совсем другое, а не то, что она может помешать его карьерному росту.
— Мне — ничем, — Карина пожала плечами. — Просто не хочу видеть ее в роли заведующей. Я же говорила тебе, это место должно быть твоим. И так думаю не только я.
— Давай не будем спешить с выводами, — ему действительно не хотелось говорить на эту тему.
— Ты даже не спросишь, кто еще так думает? — Реховская явно удивилась.
Павел кивнул.
— Не спрошу. Я не любитель сплетен, ты же знаешь. Да это и неважно. Не мне, и не тебе решать, кто в итоге займет эту должность.
— Пусть победит сильнейший? — задумчиво уточнила Карина. — Мне все же кажется, что ты неровно дышишь к этой Ильиной.
— Тебе кажется, — он допил кофе, поднимаясь из-за стола. Как раз в тот момент, когда в кафе зашла Лиза.
Заметила его и замерла в дверях, будто споткнувшись. И отчего-то побледнела. Огляделась по сторонам, облизала губы, как делает человек в минуты волнения, когда пытается справиться с внезапной сухостью.
«А ведь она их не красит», — неожиданно подумал Павел, как завороженный, глядя на ее рот. Этого ее невинного жеста хватило, чтобы все прочие мысли вылетели у него из головы. Осталась только она. Красивая, взволнованная и до безумия желанная. Ему снова захотелось прикоснуться к ее губам. И не только к губам. Продолжить все, что они не закончили в тот вечер. И утолить, наконец, свою жажду по этой женщине.
Рядом раздалось осторожное покашливание, и Соболев, будто очнувшись, перевел взгляд на Карину. Та тоже поднялась из-за стола, подошла вплотную и прошептала в самое ухо, почти мазнув по нему губами:
— Доктор, вам нужно научиться скрывать свои эмоции. Если это видно мне, то видно и всем остальным, — она помолчала, продолжая стоять рядом, а потом добавила: — Я ей не доверяю. И тебе не советую. Роман с ней — самое неудачное, что может случиться сейчас. Подожди хотя бы, пока станешь заведующим.
Он бы предпочел вообще никогда не связываться с Ильиной. Разум подсказывал, что это — самое верное решение. Вот только тело кричало о другом. А по-прежнему стоящая в дверях Лиза выглядела такой беспомощной, невинной и напуганной, что в сердце зародилась какая-то странная и абсолютно неправильная потребность защитить ее. Знать бы еще только, от кого или чего.
Глава 19
Лиза увидела, что Соболев направился к выходу, едва только она появилась в кафе. И мимолетный поцелуй доктора Реховской тоже не могла заметить. Стало еще тяжелее. Она и так сходила с ума от волнения из-за того, что собиралась сделать, еще и увиденное абсолютно не располагало к общению. Но раз решила, надо было идти до конца. Иначе в следующий раз она неизвестно когда снова осмелится сделать этот шаг.
Когда Павел поравнялся с ней, осторожно, почти шепотом произнесла:
— Доктор, а я вас искала.
Соболев нахмурился. Он понял наверняка, что речь должна была пойти не о пациентах, вряд ли бы в этом случае пришлось осторожничать. Выходит, любой разговор с ней, помимо рабочих тем, для него неприятен? Лиза приказала себе не думать об этом. Пусть так, сейчас важно совсем другое.
— Зачем? — всем своим видом он показывал, что спешит. И без того растерянная, женщина смутилась еще больше. Павел кивнул в сторону окна, призывая ее следовать за ним. Она предпочла бы говорить на такую деликатную тему где-то в более уединенном месте, но сейчас выбирать не приходилось.
Какое-то время молчала, собираясь с мыслями и просто смотрела на него. Настороженный и явно недовольный, он все равно выглядел потрясающе. На лоб упала непослушная прядь волос, и Лиза с трудом сдержалась, чтобы не протянуть руку и не поправить ее.
— Слушаю.
Такое скупое слово и почти отстраненный вид, а женщина совершенно некстати снова вспомнила их прощание у подъезда. И машинально перевела взгляд на рот мужчины, отчетливо замечая, какая влажная у него верхняя губа. Как тогда, при поцелуе — тоже влажном и горячем.
Ей показалось, что в животе что-то оборвалось, ухнуло куда-то вниз, отзываясь болезненной тяжестью, и говорить стало еще труднее. Да и Соболев, похоже, не слишком был расположен к общению. Так они и стояли, и смотрели друг на друга в становящейся все более напряженной тишине.
— Так что вы хотели? — наконец уточнил мужчина, сухо и резко, но во взгляде, брошенном на нее, Лизе привиделось что-то еще. Что-то, совсем не согласующееся с таким тоном. Как будто он чувствовал совсем иное, чем пытался показать. Да и она боролась с собой из последних сил, стараясь сохранить самообладание.
— Что вы хотите? — повторил Павел.
Она с трудом выдавила из себя подобие улыбки.
— Вам это прекрасно известно. Я хочу стать заведующей.
Соболев приподнял бровь, и его черты стали жестче. Приоткрыл рот, собираясь что-то произнести, но, прежде чем он заговорил, Лиза пояснила:
— Но сначала мне нужно вам сказать, что я еще кое-что хочу.
Он по-прежнему был напряжен, но, возможно, не слова, а тон ее разожгли в нем любопытство, и следующий вопрос мужчина задал уже более спокойно:
— И что же это такое?
— Мне нужна консультация… специалиста. Я хочу… стать пациенткой.
Глаза мужчины расширились, и он с недоумением уставился на нее.
— Не надо так смотреть… — ей стало еще более неловко. — Я не имела в виду стать именно вашей пациенткой.
Ей удалось сказать об этом вслух, хотя она была почти в шоке. С трудом верила, что все-таки решилась на подобный поступок и набралась достаточно смелости.
А Павел долго молчал, не сводя с нее глаз и думая о чем-то своем. Потом легонько приобнял ее за плечи.
— Я так и не подумал. Пойдемте в кабинет. Там и поговорим.
Сейчас его тон сделался совершенно обычным, и это было так странно, что Лиза едва не рассмеялась. Но и на это у нее не было сил из-за смущения. Ведь до сегодняшнего утра она и представить не могла, что посвятит Соболева в свою жизнь. В такие подробности, о которых не знали многие из куда более близких ей людей.
— Присаживайтесь, — уже в кабинете он отодвинул стул, дожидаясь, пока Лиза сядет, а потом сам опустился на соседний.
— Если вы готовы говорить, то я готов выслушать вас.
Снова повисло тяжелое молчание, во время которого женщина пристально смотрела на доктора. Его взгляд, обращенный к ней, был настолько сосредоточенным и прямым, что выдерживать это становилось все труднее. Ну и заварила она кашу! И, что самое страшное, теперь поздно отступать назад. Или нет?
— Я могу обратиться в другую клинику, если здесь неудобно… — кажется, от волнения у нее захрипел голос.
Мужчина покачал головой.
— В этом нет нужды, — но в его словах было столько холода, что Лиза не выдержала и поднялась.
— Простите, мне не следовало…
— Останьтесь!
Его голос дрогнул, и не заметить этого было невозможно. Ее сердце застучало быстрее, будто норовя вырваться из груди, — теперь казалось, что Соболев взволнован и смущен ничуть не меньше ее самой.