Наверно как-то так чувствуют себя люди, пробирающиеся по минному полю и ожидающие, что в любой момент где-то совсем рядом может разорваться бомба, разнося все вокруг. Но назад пути уже не было.
— Я…
Она попыталась встать, но Павел жестом остановил ее.
— Если хотите, я могу договориться, чтобы вас осмотрел кто-то другой. Доктор Реховская, например. Карина — отличный специалист. Можно пойти к ней прямо сейчас, если вы не против, думаю, что она найдет время по моей просьбе.
О да, по твоей просьбе она непременно найдет время, — с тоской подумала Лиза, вспоминая недавнюю сцену в кафе, свидетелем которой она стала. Но ее ведь не касается личная жизнь Павла Соболева. Совсем не касается. И если Реховская действительно хороший врач, будет намного лучше оказаться у нее, чем у самого Павла.
— Не хотите рассказать, что именно вас беспокоит?
Она качнула головой. Ее накрыла новая волна паники: делиться с ним как раз и было труднее всего. Но при этом она прекрасно понимала, что другого такого специалиста нет. Даже ее собственные знания и опыт не идут ни в какое сравнение с тем, на что способен он.
— Не теперь. Возможно, позже. Сейчас будет лучше, если вы вообще забудете о нашем разговоре.
— Это вряд ли. Не уверен, что смогу это сделать.
— Но я не ваша пациентка!
Его лицо снова стало жестким.
— Этот разговор начал не я.
Лиза поднялась.
— Тогда я и закончу его.
Она подошла к двери и взялась за ручку, чтобы открыть, но остановилась в нерешительности. Стоило ли вообще поднимать эту тему, если теперь она позорно и со страхом бежит, так и не доведя дело до конца? Может быть, все же лучше поступиться своей гордостью и, наконец, узнать ответ на вопрос, который уже много лет не дает ей покоя?
— Мне нужно выяснить, смогу ли я забеременеть и выносить ребенка.
Глаза мужчины широко распахнулись, но, прежде чем он успел что-то ответить, Лиза опередила его.
— Мне тяжело говорить с вами об том, и я понимаю, что, наверно, ошарашила вас.
Уголки его губ приподнялись, но глаза остались серьезными.
— Меня не так легко ошарашить, так что не беспокойтесь по этому поводу. Что же качается вашей проблемы, думаю, после осмотра Карины мы сможем обсудить этот вопрос более обстоятельно. Если вы не против, она проконсультируется со мной потом.
— Нет, — шепотом ответила Лиза и тут же пояснила, понимая, что такой ее ответ может показаться двусмысленным. — Нет, я не против.
Глава 20
Павел заполнял истории болезни, но машинально, не слишком вникая в то, то писал. Опыт позволял действовать по давно впечатавшимся в сознание шаблонам, в то время как мысли его были заняты совсем другим. В сердце прокралось волнение, тревога, справиться с которой ему до сих пор не удалось. Как перед операцией, в успехе которой он не был уверен. Только операций его не ждало сегодня больше, а вот узнать новости о Лизе еще только предстояло.
Ее признание не давало покоя. Он не слишком удивился, что Ильина решила получить ответ на свои вопросы именно в этой клинике. Странным было другое. Почему она, врач, специалист, причем специалист высочайшего уровня, вообще задает подобные вопросы. У нее наверняка было множество поводов и вариантов получить ответ на них. Если не дать самой, то проконсультироваться у кого-то значительно раньше. Отчего же она не сделала этого? Зачем ждала так долго? Он точно не знал, сколько именно времени Лизе пришлось ждать, но был уверен, что не месяц и, возможно, даже не год. Намного дольше. ПОЧЕМУ??? И почему именно теперь она решилась все изменить?
Эта женщина не выходила у него из головы. Привлекала так сильно, как уже давно никто не привлекал, тем самым усложняя все еще больше.
Ход его размышлений прервал стук в дверь. Павел отложил бумаги, потирая виски.
— Открыто.
Как он и ожидал, в кабинет зашла Карина. Прошла к креслу, опускаясь туда с заметной усталостью.
— Закончили? — уточнил Соболев.
Женщина кивнула.
— Да, я пришла сразу, как и обещала тебе.
— Спасибо, — кивнул он, выжидательно глядя на Реховскую.
Та заметила его пристальный взгляд и усмехнулась, заправляя под шапочку выбившуюся на лоб прядь волос.
— Ни о чем другом думать не можешь? Чем она тебя так зацепила?
— Кажется, ты должна отвечать на вопросы, а не задавать их.
— Должна? — переспросила Карина с улыбкой. — А ты ничего не путаешь? Осмотр был неофициальным, так что формально я ничего не делала. И уж тем более не должна отчитываться.
Это была шутка, разумеется, вот только как раз к шуткам он был сейчас меньше всего расположен.
— Давай по делу.
Женщина помолчала, глядя на него, потом снова хмыкнула.
— Да, здорово тебя зацепило.
— Карина! — это уже начинало надоедать: ее намеки и выводы. Если она и права, в любом случае, это касается только его.
— Ладно, остынь. Все у нее нормально. Ну, насколько я смогла понять без досконального обследования. Но думаю, в нем нет необходимости. В таких вещах я редко ошибаюсь. И потом, она уже рожала.
Павел ошеломленно уставился на коллегу.
— Ты уверена? — и тут же осознав, какую ляпнул глупость, мотнул головой: — Прости. Конечно, уверена. Я просто не понимаю…
Реховская кивнула.
— Вот и я не понимаю. Не будь у нас этого факта, все могло бы оказаться сложнее. А так действительно неясно, из-за чего она решила, что не сможет родить еще раз.
Соболева тоже очень интересовал этот вопрос.
— Я пыталась выяснить у нее, — призналась Карина. — Но она дала понять, что не собирается обсуждать это со мной.
— Ясно… — он очень старался выглядеть как можно более безучастным, но выходило это плохо. Тем более, что слова Реховской его весьма озадачили. Что происходит на самом деле? Если у Ильиной действительно уже есть ребенок, почему она сомневается в своей способности забеременеть снова? Или не есть, а был? А потом что-то случилось, и теперь она попросту боится? Пробовала зачать, но попытки оказались неудачными?
Все это было бы логичным для обычной женщины, но не для претендента на должность заведующего гинекологическим отделением в одной из ведущих клиник города. И здесь вряд ли был бы уместным принцип «сапожник без сапог». Лиза была умной женщиной и талантливым врачом, что делала всю эту ситуацию еще более непонятной.
— Что собираешься делать дальше? — уточнила Карина.
Он покачал головой.
— Пока не знаю. Мне нужно подумать. Спасибо за помощь.
— Да не за что, — женщина поднялась, явно понимая, что на данный момент ее миссия исчерпана. — Обращайся, если что. И да, Ильина ждет тебя в ординаторской. Там сейчас больше никого нет, так что вы сможете спокойно поговорить.
У него внутри царил полнейший хаос, и оставалось лишь надеяться, что это не слишком бросается в глаза со стороны. Павел зашел в кабинет, оценивающим взглядом осматривая сидящую на диванчике женщину. Лиза выглядела собранной и вроде бы спокойной, но он все равно понял, что она испытывала такое же смятение. Но при этом ей удавалось оставаться необыкновенно притягательной. Волосы слегка растрепались, выбиваясь из прически, несколько прядок упало на плечи, глаза потемнели и казались такими глубокими, что одного взгляда было достаточно, чтобы окончательно потерять голову. В нем опять проснулось желание, снова не вовремя и неуместно, но он ничего не мог поделать с собой.
— Что сказала Карина Евгеньевна? — ее голос слегка дрожал. — У меня все в порядке?
— На первый взгляд, да, с вами все хорошо, — подтвердил он.
Женщина неслышно выдохнула, как будто с облегчением, но потом осторожно уточнила:
— У нее не возникло никаких подозрений?
— А должны было возникнуть? — вопросом на вопрос ответил Соболев, внимательно глядя на нее. Он пытался подобрать подходящие слова, чтобы спросить о том, что его волновало и при этом не слишком глубоко влезть в ее душу. — Почему вы не сказали, что у вас уже есть ребенок?
Лиза опустила глаза.
— У меня нет ребенка.
Значит, что-то действительно случилось. Он знал, что своими словами, скорее всего, причиняет ей боль, но и не выяснить не мог.
— Простите, если я говорю о неприятных вещах. Но вы ведь понимаете, о чем я. Вы уже рожали, откуда тогда страхи, что это не получится снова? При первых родах были осложнения?
Уголки ее губ приподнялись, но улыбка вышла слабой и горькой.
— Можно и так сказать.
— А точнее? — он слишком близко подошел к ее тайнам, к чему-то такому, что причиняло ей откровенную и глубокую боль. И откуда-то знал наверняка, что после ее слов, после признания, если оно состоится, все изменится. Точно не сможет остаться таким, как прежде.
Лежащие на коленях руки Лиза сжала в замок, так сильно, что костяшки пальцев побелели. А когда заговорила, Павел поразился тому, как устало и потерянно звучал ее голос.
— Я попала в аварию перед самыми родами. Ребенок… — продолжение фразы мужчина, скорее, прочем по едва шевелящимся губам, чем действительно смог расслышать, — ребенка спасти не удалось.
Соболев молча выругался, содрогаясь от услышанного. Будто снова оказался в операционной, как совсем недавно, ощущая собственную беспомощность, от того, что ничем не может помочь.
— Мне жаль…
— Мне тоже, — она была такой бледной и несчастной, что Павел вообще пожалел, что затеял этот разговор. Но, с другой стороны, проблему ведь не решить, не разобравшись в ней.
Лиза какое-то время молчала, а потом пояснила: — Я не решилась спросить у врачей тогда. И потом тоже. Просто не нашла в себе сил для этого разговора. Боялась. И до сих пор боюсь.
Она закрыла глаза, будто погружаясь в свои воспоминания.
— Меня ведь всю беременность уверяли, что все хорошо. Несмотря на… — не договорив, на что именно несмотря, она моргнула и уставилась на Соболева глазами, полными слез. — Только никто не мог предположить, что меня собьет пьяный ублюдок и бросит умирать на трассе. И что, когда я окажусь в больнице, будет уже слишком поздно.