Глава 50
Еще ни разу в жизни ему не было так страшно. Он чувствовал панический, почти животный ужас, глядя на белое, как полотно, лицо Лизы, на пересохшие, бескровные губы и на все ее недвижимое тело.
Несколько раз готов был вцепиться во врача скорой помощи из-за того, что тот действует слишком медленно. Его движения казались неловкими и неуклюжими, а аппаратура — неисправной.
— Почему она не приходит в себя? — спросил в очередной раз, перехватывая укоризненный взгляд коллеги.
— Уж вы-то должны понимать! Травмы могут быть гораздо серьезней, чем кажется на первый взгляд. Как минимум, сотрясение мозга. Сейчас приедем в больницу, и после обследования все станет ясно.
Павел осторожно сжал тонкие, холодные пальцы, прижимаясь к ним губами, чем опять вызвал недовольство доктора.
— Постарайтесь держать себя в руках, коллега. Лишние движения ей сейчас точно не нужны.
Это было правдой. Павел понимал, что должен успокоиться. Ему важно сейчас оставаться в здравом рассудке и не поддаваться эмоциям, чтобы не допустить никакой ошибки. Вот только логические уверения не действовали: он буквально сходил с ума от страха из-за того, что может потерять Лизу.
Не помнил, чтобы кто-то значил так много в его жизни. И никому он сам не причинял столько проблем. Если бы не их разговор с Лизой сегодня, возможно, она не ушла бы с вечера и не попала бы под машину. Выходит, это тоже его вина!
Соболев закрыл глаза, приказывая себе собраться. Да, пусть виноват во всем, но даже если так, он не отступится от любимой женщины. Не отдаст ее ни обстоятельствам, ни ей самой, ни смерти. А потому у него нет права расслабляться. Ни на мгновенье. Как бы жутко ни было, он должен сделать все, чтобы она поскорее пришла в себя.
Обнаружив на дежурстве Лосева, выдохнул почти с облегчением. Иван был лучшим травматологом больницы.
— Ильина? — тот с изумлением уставился на каталку, но тотчас взял себя в руки. — Идем, по пути все расскажешь. — Поднимаем к нам.
В этот момент ресницы Лизы вздрогнули, и она открыла глаза. Увидев это, Павел ощутил, как к горлу подкатывает горький ком, а глаза заволокло пеленой слез. У него, который не плакал, наверно, с самого детства!
— Милая, все хорошо. Все будет хорошо, слышишь меня?
Ему было плевать, что рядом находятся люди, хорошо знающие и его, и Лизу. Уже завтра вся больница будет в курсе их отношений. Но это не имело никакого значения. Вообще ничто не имело значения, кроме ее жизни.
Ее взгляд рассеянно скользнул по белым стенам коридора. Потом она судорожно втянула воздух, подняла руку, опуская на живот, и поморщилась. А в следующее мгновение посмотрела в упор на Павла.
— Все будет хорошо, — повторил он.
Губы Лизы шевельнулись.
— Не надо ничего говорить сейчас. Не напрягайся.
Она снова поморщилась.
— Пожалуйста…
Павла снова окатило волной ужаса. Только бы она осталась жива…
— Больно? Потерпи, родная, сейчас поднимем тебя в травму. Скоро станет легче.
Лиза протянула руку, хватая его за рукав.
— Нет…
— Что нет?
— Не в травму, к нам.
— Елизавета Андреевна, — вмешался Лосев. — Я понимаю ваше желание оказаться в родном отделении, но все же будет лучше, если вам окажут помощь именно в травматологии. Вы же понимаете, что там есть все необходимое.
Она как будто не услышала его. Вцепилась в руку Павла, впиваясь глазами в его лицо.
Соболев склонился над каталкой, вслушиваясь в неразборчивый шепот и накрывая своей ладонью дрожащие пальцы.
— К нам… пожалуйста… Мне нужна… твоя помощь.
Он похолодел, не понимая, что имеет в виду Лиза, но снова чувствуя, как липкий, животный страх переполняет все его существо.
— О чем ты говоришь?
Лиза облизала пересохшие губы и срывающимся шепотом выдохнула:
— Спаси нашего ребенка.
На мгновенье у него потемнело в глазах. Или это подступившие слезы заслонили весь остальной мир? Павел тряхнул головой, пытаясь прийти в себя и осознать услышанное.
Ребенок? Лиза ждет ребенка? ИХ ребенка? Выходит, прошлое не просто вернулось, на чаше весов теперь снова оказались сразу две жизни. И он не мог потерять ни одну из них. Не мог!
— Все будет хорошо, — повторил в третий раз, теперь вкладывая в эти слова новый смысл. — Я тебе обещаю. С тобой и с ребенком все будет в порядке.
Затем распрямился, оборачиваясь к Лосеву и натыкаясь на его ошеломленный взгляд.
— Поднимаем в наше отделение.
Все объяснения потом, сейчас было важно лишь одно: сдержать свое обещание.
Глава 51
Лиза не могла забыть его лицо — утратившее краски, напряженное и испуганное. И с такой любовью в глазах, которой прежде никогда не приходилось встречать.
Да и не хотела она забывать. Ни сейчас, ни когда-нибудь позже. Именно в тот момент, когда встретилась с его взглядом, поняла, что любит этого мужчину. Все еще и несмотря ни на что. И всегда будет любить. И еще знала: он сделает все мыслимое и немыслимое, чтобы спасти их ребенка.
Страх, который нахлынул на нее после аварии, едва Лиза только пришла в себя, отступил уже перед операцией, когда ей вводили местное обезболивающее. Она осталась в сознании, но усталость и стресс сыграли свою роль: все происходящее было как в тумане. И лишь откуда-то издалека доносился голос мужчины, которому она доверила свою жизнь. И не только свою, еще и жизнь крошечного существа, поселившегося в ее теле. И, слыша этот голос, Лиза поняла, что все будет в порядке. На этот раз непременно.
Павел склонился над каталкой, когда ее вывозили из операционной, и, снова игнорируя посторонние взгляды и чужие мнения, стянул маску и дотронулся губами до ее лба.
— Милая, все хорошо. Ребенок жив.
Сил отвечать не было, и Лиза лишь коснулась ослабевшими пальцами его лица, проведя по щеке к подбородку. Попыталась улыбнуться непослушными губами.
— Отдыхай. Тебе надо выспаться.
Тут и уговаривать ее не стоило: она уснула, едва оказавшись в палате. И проснулась, когда день уже был в разгаре. Долго лежала, не решаясь пошевелиться, просто рассматривая белые стены. Из приоткрытого окна доносилось щебетание птиц, а солнечные лучи, проникающие в помещение, были такими яркими, словно уже наступило лето.
Боли почти не чувствовалось. Дурманящая тяжесть в голове и слабость во всем теле, но и только. Лиза приподняла руку, опуская ее на живот, и прислушалась к своими ощущениям. Павел ведь сказал, что все хорошо. Значит, и сейчас тоже все в порядке.
Осторожно повернула голову, замечая на прикроватной тумбочке огромный букет кремовых роз. И еще один — нежно-розовых — чуть поодаль на подоконнике. Лиза улыбнулась: было совершенно очевидно, кто именно их тут оставил. Пришедшая проверить ее медсестра рассказала, что операция длилась несколько часов.
— Павел Владимирович возле вас всю ночь провел, пока вы спали, никому не позволил его заменить. И сам не уснул ни на минуточку, — женщина вздохнула, явно сочувствуя Соболеву. — А сегодня такой день напряженный, у него уже вторая операция с утра.
За простой заботой в ее голосе угадывалось нечто большое, но Лиза не почувствовала ревности. Лишь отметила про себя, что перед ней сейчас еще одна поклонница Павла. И с этим, наверно, ничего не поделать. Ему на роду написано производить такое впечатление на окружающих дам. Главное ведь, кому принадлежит его сердце.
А на этот вопрос ответ ей почему-то был очевиден. Она знала, что не только чувство вины и не только врачебный долг заставили его приложить столько сил, чтобы помочь ей. И не только признание о ребенке. Будь это даже совершенно чужой ребенок, Павел бы поступил так же. Потому что… потому что их связало нечто большее, чем работа, взаимная симпатия и страсть, и даже большее, чем трагедия в прошлом. А значит разве есть у нее право его не прощать? И разве может она не простить, чувствуя такую любовь к нему?
Она настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, как дверь в палату приоткрылась, впуская мужчину в белом халате. Он подошел к кровати, осторожно опускаясь на самые край.
— Как ты, милая?
Лиза перевела на него глаза и нахмурилась, замечая, что за эту ночь он постарел на несколько лет. Глаза покраснели от бессонницы, на лице пролегли бороздки морщин. Бледный и безумно уставший.
Увидев, как изменилось ее лицо, он тоже нахмурился и взволнованно спросил:
— Что-то болит? Где?
Лиза мотнула головой, выдавливая улыбку.
— Нет, ничего не болит. Просто мне не нравится, как ты выглядишь.
— Ну прости, — он виновато развел руками. — Пугаю тебя своим потасканным видом. Явился… таким…
Она протянула руку, дотрагиваясь до его губ и заставляя замолчать.
— Ерунду не говори. Ты даже сейчас самый красивый мужчина из всех, кого мне приходилось встречать. Только такой уставший, что на это больно смотреть.
Павел склонился к ней, осторожно прижимаясь щекой к щеке, а затем уткнулся лицом в ее волосы.
— Мне уйти? Не хочу, чтоб тебе было больно.
— Надо было бы тебя прогнать, — отозвалась она, поднимая руки и поглаживая его плечи. — Чтобы ты отдохнул хоть немного, пока есть время. Но я такая жуткая эгоистка и не хочу, чтобы ты уходил.
Его дыхание участилось.
— Ты мне нужен. Вернее, нам…
— Вам… — срывающимся голосом повторил Павел. — Это звучит так красиво…
Лиза улыбнулась.
— А мне так странно чувствовать себя в роли пациентки в собственном отделении. Беременной пациентки. Расскажи мне обо всем, — попросила она, — потому что мои собственные ощущения не дают полной картины.
— У тебя сотрясение и несколько ушибов. Переломов нет.
— А кровотечение? Угроза все-таки была?
— Тебе повезло, если можно так сказать, — даже сейчас, когда он думал о том, что случилось, у него все переворачивалось внутри. Если бы удар пришелся чуть правее, не помогло бы никакое его мастерство. — Ребенок не пострадал. Тонус удалось снизить.