з лука. Но большую часть южной стены, загроможденную конюшнями, было невозможно увидеть или прочесать огнем из лука с центрального двора. Вот почему он разрушил кольцо для верховой езды... и это была причина, по которой Теллиан и Хатан переместились, чтобы прикрыть эту уязвимость, как только они уверятся, что нападающие полезут через стены, а не попытаются штурмовать ворота.
<Конечно, атака на стены всегда может быть отвлекающим маневром, чтобы отвлечь наше внимание от ворот, прежде чем они их разнесут>, заметил этот нелепо спокойный голос внутри головы Лианы Хэйнатафрессы, когда она выпустила вторую стрелу, и еще одно тело рухнуло.
На этот раз труп растянулся по верху стены, пока следующий человек, поднимавшийся по веревке, не оттолкнул его со своего пути. Она заметила, что теперь раздавались крики, на тетиву была наложена еще одна стрела, но атака не ослабевала. Кем бы еще ни были эти люди, они не были трусами, и их опыт проявился в скорости и свирепости их нападения. Очевидно, они осознали свое численное преимущество... и что их лучшая надежда на успех и выживание заключалась в том, чтобы прорвать оборону. Внутри сторожки могло быть только столько луков, и арифметика была холодно-прагматичной. Растяните защитников как можно реже, атакуя со всех сторон одновременно, затем перебросьте как можно большее количество тел через каждую стену как можно быстрее. Оруженосцы короля Мархоса могли ранить или убить многих из них; хитрость заключалась в том, чтобы переправлять выживших быстрее, чем их можно было убить. Каждый из них, кто подведет меч достаточно близко, чтобы угрожать одному из оруженосцев Суордшэнка, выведет лук этого оруженосца из игры... и, в свою очередь, еще больше облегчит людям за собой форсирование стены.
Мужчина, который подобрался сзади ко второй жертве Лианы, казалось, обнимал тело своего предшественника. На мгновение ей показалось, что она только ранила вторую цель; затем она поняла, что новоприбывший использовал труп своего товарища в качестве щита, поставив его между собой и летящими стрелами, в то время как он перекатился через стену и позволил себе упасть. Стрела вонзилась в защищающее тело. Потом еще одна. Чья-то стрела просвистела мимо него, свалившись на внутреннюю кирпичную кладку стены, когда он оттолкнул мертвеца и упал, а Лиана потеряла свою собственную точку прицеливания. Он приземлился в контролируемом кувырке, быстро поднявшись на ноги, и она упустила его из поля зрения.
Нападавшие были более тяжело бронированы, чем большинство сотойи. Они носили кольчужные или чешуйчатые доспехи, а не кожаные доспехи легкой кавалерии, и, по крайней мере, у некоторых из них также были кирасы. Чья-то стрела попала в стальной нагрудник и отскочила, не причинив вреда, но у мужчины, отскочившего назад прямо перед безжалостными зелеными глазами Лианы Хэйнатафрессы, нагрудника не было, и острый, как шило, наконечник ее стрелы вошел между звеньями его кольчуги. Броня могла замедлить ее, могла лишить большей части ее силы, но она не могла остановить ее на таком коротком расстоянии, и он закричал, схватившись за древко, дрожащее в его груди, прежде чем рухнуть обратно на землю. Он лежал, извиваясь и дергаясь в агонии, и Лиана отвлеклась от него, отыскивая другую цель.
Их было более чем достаточно, потому что абордажных крюков было больше, чем королевских оруженосцев, и все больше и больше нападавших перебирались через стены, в то время как защитники были заняты тем, что убивали их товарищей. И точно так же, как и планировали нападавшие, каждый человек, который добрался до земли внутри, мгновенно стал большей угрозой, чем те, кто все еще карабкался по веревкам. С ними нужно было разобраться, и это отвлекало огонь защитников от самих стен. Лиана выстрелила снова, а затем еще раз, убив одну цель и наблюдая, как ее стрела отскочила от стальной пластины другой. У нее не было времени для следующего выстрела против этого убийцы; он шел прямо на нее, и она уронила свой лук, сбросила защитную накладку с пальца и выхватила оба своих коротких меча.
На мужчине был шлем с открытым лицом, и теперь он был достаточно близко, чтобы она могла видеть его глаза, видеть его внезапную дикую улыбку, когда он понял, что единственный защитник, танцующий к началу ступеней веранды, был без брони. Его меч был намного тяжелее и, по крайней мере, на фут длиннее, чем у нее, и у нее не было щита. Он рванулся вперед, трое или четверо других последовали за ним по пятам, и Лиана почувствовала его нетерпение разделаться с ней и приступить к выполнению миссии, которая привела его сюда. Его собственные доспехи и шлем давали ему огромное преимущество, и он направился прямо к ней по ступенькам с безжалостной решимостью ветерана извлечь выгоду из этого преимущества.
Это была ошибка.
Лиана была выше большинства мужчин, более чем на полфута выше его, с более чем длинными руками, чтобы компенсировать большую длину его меча, и обучение дев войны было на самом деле сложнее, суровее и требовательнее, чем у большинства профессиональных оруженосцев. Так и должно было быть, потому что им нужна была эта острая, как бритва, смертоносность, потому что, в отличие от Лианы, большинство дев войны были меньше мужчин, с которыми им, вероятно, предстояло столкнуться в бою. Лиана не была меньше, но она тренировалась по тем же жестким, неумолимым стандартам, что и ее младшие сестры, и ее собственная техника владения мечом была перенята непосредственно у дамы Кериты Селдан. Она не тренировалась с ним так много лет, как Керита, но очень немногие фехтовальщики - и еще меньше женщин-мечниц - учились у защитницы Томанака, а затем шлифовались под безжалостным оком Эрлис Ранафрессы и Равлан Трегафрессы с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать лет.
Глаза убийцы расширились от изумления, когда лезвие в левой руке Лианы коснулось его более длинного меча, элегантно обвив его, связав и отведя в сторону. Это было очень короткое изумление, однако его глаза еще не успели расшириться, как острая как бритва сталь в ее правой руке скользнула через проделанное ею отверстие, точно, как скальпель хирурга, и легко рассекла его горло.
Он упал с булькающим криком, внезапный гейзер его жизненной крови забрызгал руку Лианы, и его кувыркающееся тело задело мужчину позади него. Второму убийце удалось не упасть, но он стоял неустойчиво, борясь за равновесие, когда Лиана сделала выпад и вытянулась в одной гибкой вспышке, после которой из еще одного перерезанного горла хлынула кровь.
Это заняло, возможно, три удара сердца, и мужчины, следовавшие по пятам за ее жертвами, остановились в том, что могло быть испугом. Два тела перед Лианой загромождали ступени, ведущие на высокую веранду. Там могло быть достаточно места, чтобы двое из них могли подняться по ним одновременно, но у них было гораздо больше шансов помешать друг другу или споткнуться о своих несчастных товарищей, и никто не был склонен разделить их судьбу.
Тем не менее, они не были склонны отказываться от своих усилий, и все больше и больше королевских оруженосцев были вынуждены бросить свои луки, когда волна атакующих захлестнула стены. Внутренний двор был устлан телами, их было по меньшей мере тридцать или сорок, и только боги знали, сколько еще упало со стены, но, по крайней мере, выжившие попали в зону досягаемости мечей для лучников. Они бросились прямо к центральному домику, вынуждая стражников перехватывать их и прекратить убивать стрелами их товарищей, толпившихся за стеной.
Теперь полдюжины из них потекли по усеянной телами земле, чтобы присоединиться к мужчинам, пристально смотревшим на Лиану, и ее сердце упало, когда они начали расходиться. Тут была только одна пара ступенек, а веранда была достаточно высокой, чтобы при любом другом подходе карабкаться по ней было неудобно. Деревянные перила вдоль ее края были открыты, однако, без каких-либо вертикальных ограждений, чтобы преградить путь любому желающему подняться, и она могла находиться только в одном месте одновременно.
Она глубоко вздохнула, заставляя себя сосредоточиться только на следующих нескольких моментах, и слегка отступила от начала лестницы.
Теллиан из Балтара опустил свой лук.
Они с Хатаном уложили по меньшей мере дюжину нападавших, когда те взбирались на стену, но не было никакой надежды удержать ее с помощью всего двух луков, поскольку нападавшие удвоили свои усилия, когда поняли, что на южной стороне периметра сторожки было всего два лучника. Они взобрались по веревкам, перелезли через верх стены и ликующе спрыгнули на землю у ее подножия, насчитав лишь десятую часть потерь, понесенных их товарищами в других местах.
Ликование переросло в нечто иное, когда они оказались лицом к лицу с двумя всадниками ветра и одноухой гнедой кобылой с глазами, полыхающими неестественным синим пламенем.
Датгар, Гейрхэйлан и Гейрфресса пронеслись с востока на запад вдоль южной стены, в то время как Теллиан и Хатан пускали стрелы в лица нападавших. Теперь они развернулись спиной к востоку, и пространство между массивным блоком конюшен и внешней стеной сторожки было не более семидесяти футов в поперечнике. С разрушением манежа для верховой езды оно также стало гладким и свободным от препятствий, как коридор между двумя отвесными стенами.
С тремя боевыми скакунами на одном конце.
Люди, перелезавшие через эту стену, не могли бы занять более удобную позицию для кавалерийской атаки. Они не сформировали какой-либо строй с плотным фронтом, у них не было пик или алебард, которые могли бы отразить даже тяжеловооруженную кавалерию, не говоря уже о скакунах, и пространство, в котором они были пойманы в ловушку, было достаточно длинным, чтобы эти скакуны вскочили на свои ноги и помчались к ним с нелепой скоростью.
Как Лиана уже поняла, кем бы еще ни были люди Эркана Трарама, среди них было очень мало трусов. Большинство мужчин, которые уже добрались до земли, обнажили свои мечи. Некоторые бросились вперед, отчаянно пытаясь каким-то образом пролезть под скакунами, чтобы выпотрошить их или подрезать сухожилия. Другие прижались как можно ближе к внешней стене, стараясь держаться подальше от скакунов и напасть на них сзади, как только они пройдут. Горстка бросилась к задней части конюшни, отчаянно дергая закрытые и зарешеченные двери, а другая горстка, ближайшая к восточному концу ограниченного пространства, закружилась вокруг этого края конюшни, пробираясь мимо него, чтобы присоединиться к своим собратьям в главном дворе. А потом Теллиан взревел "Балтар!", низко наклоняясь с седла, и полетели красные брызги, когда его сабля отсекла правую руку убийцы.