Я не сильно вздрогнула, почувствовав, как он легонько погладил мои пальцы.
– Не знаю, ваше величество. Но, наверное, смысл останется прежним.
Король долгое мгновение молчал, словно размышляя о чем-то своем, но потом чуть наклонился и, не отводя глаз, коснулся перчатки губами. Заставив меня вздрогнуть во второй раз и застыть на месте, как изваяние. А потом с самым невозмутимым видом выпрямился, придержал мою готовую выскользнуть кисть и двинулся дальше, как будто ничего не произошло.
У меня же едва не выступила испарина на висках.
Боже…
От его непонятного жеста я окончательно растерялась, не в силах понять подоплеки такого странного поведения. Что такое? Что на него нашло, в самом-то деле? Зачем? Для чего? Со мной?
Я чуть не утонула в миллионах самых разных предположений. Всего за несколько секунд перебрала в голове все возможные догадки, от самых жутких до по-настоящему невероятных и совсем уж фантастических. Похолодела под платьем. Покрылась волнующими мурашками с ног до головы. Едва смогла успокоить внезапно загрохотавшее сердце и чуть не споткнулась на ровном месте.
А он даже не обернулся. И не надумал пояснить, почему вдруг решил это сделать. Зачем так смотрел? Для чего буквально сверлил меня взглядом? И чего так ждал, когда с неслышным вздохом выпрямлялся и почти с разочарованием отводил глаза?!
Наконец я устала гадать и спросила в лоб:
– Сир, скажите: что это было?
– Что именно? – совершенно спокойно уточнил король, подчеркнуто глядя прямо перед собой.
– Ваш поступок. Зачем вы это сделали?
Он небрежно пожал плечами.
– Я выразил вам свое восхищение, леди. Так, как принято у вас на родине. Что в этом плохого?
– Н-ничего. – Я поежилась и чуть не клацнула зубами. – Просто это необычно.
– Почему вас вдруг это встревожило? – бесстрастно спросил король. Настолько бесстрастно, что я сразу усомнилась в его искренности. – От других мужчин вы легко принимаете знаки внимания. Что не так со мной?
Я поспешила отвести взгляд.
– Вы – король, ваше величество.
– Но я же не слепой. Не дурак. И я тоже – мужчина.
– Я не это хотела сказать, сир.
Он неожиданно снова остановился и очень внимательно посмотрел.
– Вам неприятно мое общество, леди?
– Нет, сир, – вздохнула я, не зная, куда деваться от этого пронизывающего взгляда. – Вы – очень интересный собеседник, прекрасный партнер, великолепный боец, весьма проницательный человек…
– Но?
Я прикусила губу, а потом поняла, что на прямой вопрос от меня ждут такого же прямого ответа, и тяжело вздохнула:
– Но меня настораживает украшение на вашей голове.
– Почему? – настойчиво спросил король. – Почему вы меня боитесь?
– Я не боюсь, сир, – снова вздохнула я, старательно изучая траву под ногами. – Просто меня тревожит вершина, на которой вы стоите. И высота, на которой, как мне кажется, очень трудно удержаться.
– Многие всеми силами стремятся подняться на эту высоту. Хотя бы на день, на час, любой ценой.
У меня предательски дернулась щека, а голос заметно похолодел.
– Боюсь, я не из их числа, ваше величество.
– Значит, вас не прельщает возможность добраться до верхней ступеньки?
– Я слишком хорошо понимаю, как больно будет оттуда упасть.
– Вы настолько боитесь высоты, леди? Не так давно мне показалось, что вас даже пропасти не страшат.
– Просто у каждой высоты есть своя пропасть, сир. И через некоторые я вряд ли смогу перепрыгнуть.
– Вы боитесь встать со мной рядом, Гайдэ? – неожиданно тихо спросил король. Так тихо, словно страшился услышать ответ.
Я грустно улыбнулась.
– У меня, к сожалению, есть собственная вершина, ваше величество. И замахиваться на вашу было бы верхом неосторожности. Уверенно стоять сразу на двух горных пиках не дано никому. Даже вам. К тому же я не для этого сюда приехала. И я не ставила себе целью покорять чужие склоны.
Так и не поймав моего взгляда, он отвернулся и направился еще глубже в сад… хотя нет. Не в сад. Кажется, мы уже вышли в какой-то парк, разбитый вокруг королевского замка и заботливо содержащийся в абсолютной чистоте.
В тягостном молчании король провел меня по длинной тенистой аллее, обрамленной с двух сторон красиво склонившимися до земли ивами. Равнодушно прошел мимо целой вереницы изумительно красиво сделанных статуй. Мимо прозрачного пруда, кокетливо демонстрирующего распустившиеся светло-желтые кувшинки. Изящных скамеек. Каменных ваз, с краев которых до самой земли спускались целые гирлянды из неизвестных мне цветов. Затем мы так же молча миновали широкую площадку, на которой тихонько шелестел красивый фонтан. Потом еще одну аллею. Второй пруд, побольше, на дне которого виднелись гладкие камни и снующие в разные стороны рыбки. Потом углубились еще дальше, оставив вдалеке королевский замок. И наконец достигли невысокого… ну, по сравнению с замком, конечно… строения. С виду оно показалось мне чем-то вроде летнего домика, в котором приятно посидеть жарким полднем за чашечкой крепкого кофе или, выйдя на небольшой балкончик на втором этаже, лениво любоваться открывающимся видом, по-буржуйски сознавая, что все это принадлежит тебе.
О том, что это и есть оранжерея, я бы, наверное, не догадалась ни в жизнь. Да и кто бы подумал об этом, глядя на красивую лепнину и парные колонны, обрамляющие фасад, как у настоящего, пусть и маленького, дворца? Кто бы сказал, видя толстые, выточенные из какого-то редкого дерева двери? Золоченые ручки? Скульптуры каких-то зверей напротив входа?
Но король уверенно двинулся именно к этому зданию. И так же уверенно толкнул именно эти двери. Так что я могла лишь невесело покоситься по сторонам, оглядывая царящий вокруг полумрак, и неслышной тенью последовать за Эннаром Вторым, надеясь, что хотя бы сейчас тяжкий разговор не превратится в настоящую пытку.
Я не знаю, зачем его величество вообще завел об этом речь. О вершинах, о горах, о возможностях. Чего он ждал от меня, деликатно целуя руку? Что я тут же растаю и начну лепетать какие-то глупости? Упаду ему на шею? Повисну на ней с заверениями о том, что всю жизнь об этом мечтала? Он же умный человек. Должен понимать, что я тут по делу. И должен был давно увидеть, что я приехала не за тем, чтобы заигрывать с ним на балах.
Конечно, мне льстит его внимание и проявленное участие в моей судьбе. Безумно льстит его странный поступок, в котором, кажется, не было фальши. Я даже готова поверить в то, что произвела благоприятное впечатление, и готова возгордиться своими огромными талантами…
Но я все еще не верю, что из этого может получиться что-то хорошее. И что по прошествии пары месяцев от сегодняшней мягкости хоть что-то останется.
Да, его величество – тоже человек. А человеку свойственно проявлять эмоции. Никто не сомневается в том, что он – мужчина. Причем привлекательный. Уверенный в себе. Целеустремленный. Я могу понять, что именно влечет к нему женщин и заставляет склоняться не менее сильных мужчин. Но я также видела, как легко он меняет свои многочисленные маски. Как искусно играет словами. Как прячет свои намерения за паутиной щедрых комплиментов. Я видела его нутро. Там, возле Айдовой Расщелины. И то, с какой легкостью он распоряжается человеческими судьбами, не сильно переживая о последствиях.
Возможно, это – рок любого правителя. Возможно, по-другому просто нельзя. Возможно, сама жизнь заставила его стать именно таким…
Но я безумно страшусь, что однажды этот рок коснется и меня. И до сих пор сомневаюсь, что с его стороны все это, даже сегодняшние слова и поступки – не очередная непонятная игра. Правила которой мне опять, увы, остается только предполагать.
Поэтому я так неуверенно входила следом за ним в оранжерею. Поэтому раз за разом прокручивала в голове все, что было сказано, и особенно то, что сказано так и не было. Знаю, у меня есть такая слабость – воспринимать людей по маскам, которые они носят. И напрочь забывать, что это – именно маски, принимая со временем придуманную личность за настоящую.
Да, я не слепая. И не полная дура, чтобы не понять, что мне оказывают однозначные знаки внимания. Получить их от такого человека, как Эннар Второй, было волнительно и приятно. Признаться, я давно так не нервничала, как сейчас. Но однажды мне уже довелось ошибиться с выводами, когда рискнула ему довериться. У нас уже была любопытная беседа, в которой мне показалось, что я его поняла, а потом увидела, как разлетаются вдребезги все предположения, столкнувшись с беспристрастной обыденностью и фальшивыми зеркалами.
Я не хочу испытывать это снова.
Я ужасно не люблю разочарований, а сейчас смотрю на чужую спину, пытаясь представить, как буду смотреть потом королю в лицо, и не могу отделаться от подспудного ощущения, что это – лишь очередная маска.
Я хорошо знаю, что сказки пишутся для того, чтобы скрасить острые грани реальности. Знаю, что только в сказках бывают счастливые концы. Что только там есть принцессы, которые влюбляются в трубадуров, и короли, готовые отказаться от короны ради бедной избранницы. Я все это знаю. Все это читала в детстве. Когда-то даже мечтала и верила…
Но я уже видела, как это бывает. И не могу поверить, что идущий передо мной человек откажется от своего положения ради чего-то иного. Ради чувств, которые он упорно отрицает. Ради эмоций, которые он презирает. Ради того, чтобы хотя бы на время почувствовать себя простым и обычным… не верю. Невозможно, как сказал бы мастер Драмт. Потому что хороший король – это король, который даже во сне помнит о своем долге. И который не предаст этот долг даже ради женщины, которой он может посчитать, что увлекся. Другого не дано: ты или король, или все остальное. А его величество Эннар Второй для «всего остального» был слишком суров и непримирим.
Оказавшись в полной темноте, я неуверенно замерла.
Света было так мало, что я с трудом различала небольшой, богато отделанный холл, высокие двери, сделанные из матового стекла, тяжелую люстру, притулившуюся над холодным камином, и виднеющуюся сбоку узкую винтовую лесенку, ведущую на второй этаж.