– Хватит нравоучений! Дай мне самому во всём разобраться!!!
Мой полный раздражения и злости выкрик выплеснулся в танцующее вокруг кулака тёмное пламя, и свая брызнула во все стороны дождём из мелких щепок. С трудом прогнав застилающую глаза алую пелену, я на негнущихся ногах выбрался из котлована, вырытого мной под фундамент, и без сил завалился на поросший буйной травой склон холма.
– Они ТАМ с ума сходят. Периодически вокруг тебя собирается толпа людей в белых халатах, и тогда даже мне становится не по себе от тех Сил, что они используют, пытаясь излечить твоё тело, не понимая, что болен дух. Но они лишь поддерживают в нём жизнь, чтобы ты и дальше мог наслаждаться своей игрой, – спокойно продолжил дедушка, усаживаясь на траву рядом со мной. – В чём ты хочешь разобраться, внук? Поделись со мной, вдруг у старого Хандзо получится помочь?
– Раз ты назвал меня хикикомори, буду соответствовать до конца и вообще перестану с тобой разговаривать, – пробурчал я, чувствуя, как потихоньку унимается нервная дрожь.
Внутренний мир практически не отличался от внешнего, идеально повторяя всё желаемое и подчиняясь особенным законам: ощущения тела и эмоции соответствовали реальным, окружающая действительность менялась, подстраиваясь под настроения и чаяния, а всё остальное… От всего остального я хотел отдохнуть, побыть наедине с собой и своими мыслями. Но не ожидал, что столкнусь с безысходностью и нежеланием жить дальше.
Порой мы преподносим себе неприятные сюрпризы.
– Сбежать от всех, жить среди грёз… – задумчиво произнёс дедушка Хандзо и мановением руки нагнал на небеса обширные стада неторопливо ползущих косматых облаков, заслоняющих нас от палящего солнца и дарующих прохладную тень. – …и начать всё заново. В идеальном мире, среди тех, кого создаст твоё воображение, в мире, где всё подчиняется лишь твоим желаниям, в мире, не имеющем ни прошлого, ни будущего. Этого ли ты хочешь?
– Мне нравится, – пробормотал я, пожав плечами и испытывая искреннее недоумение. – Разве тебе никогда не хотелось чего-то подобного?
– Хотелось, – немедленно согласился дух. – В моей жизни были как моменты проявления силы, так и проявления слабости. Я падал и вставал, проигрывал сражения и хоронил близких, терял всё, ради чего стоило жить, и заново обретал смысл.
– Тогда к чему всё это, деда? Зачем вступать в этот замкнутый круг страданий, если знаешь, что неминуемо обречён проходить его вновь и вновь?
Хаттори Хандзо тяжело вздохнул и не произнёс ни слова, надолго погрузившись в свои размышления, так и оставив мои вопросы без ответа. Прождав несколько минут, я усмехнулся и с неохотой встал, чувствуя, как приятно ноют натруженные за полдня мышцы. Ноги сами понесли к озеру за холмом.
Мне ещё недоставало концентрации, чтобы менять внутренний мир одной лишь силой мысли, и многое приходилось делать своими руками, благо на инструменты и материалы воображения почему-то хватало с избытком. Выкопанный моим братом котлован ещё в первые дни добровольного отшельничества обзавёлся выложенными камнем бортиками и пятком уходящих ко дну ступеней. Наполняющие его свежей водой холодные источники отлично успокаивали меня, даруя ощущение чистоты тела и духа. Вытекающий из озера ручей полноводной бирюзовой лентой утекал на запад, неустанно вращая барабаны молитвенной мельницы и наполняя окрестности мелодичным перезвоном бронзовых колокольчиков. Погрузившись в прогретые солнцем, но всё ещё прохладные воды озера, я блаженно прикрыл глаза и расслабился, привычно очищая сознание от мыслей и наслаждаясь пустотой внутри себя.
– Есть ещё одно забавное слово: суррогат. Обсудим? – нахальным образом прервав медитацию пригоршней воды, выплеснутой мне в лицо, дед улёгся на выложенный камнем бортик и пытливо посмотрел мне в глаза. – Это иллюзия, Лео. Какой смысл жить этим, если всё вокруг – ненастоящее?
– Есть несколько довольно правдоподобных теорий, что вся наша жизнь – всего лишь сон спящего бога, – недовольно буркнул я, неосознанно ввязываясь в новый спор. – Индуистов всё устраивает, почему со мной должно быть иначе?
Отстаивать свою точку зрения из принципа, понимая ошибочность собственных суждений, мне доводилось не часто. Точнее, вообще до того момента не доводилось. Куда более искушённый в подобных дискуссиях дух сразу заприметил мою неуверенность, расхохотался и вновь плеснул водой мне в лицо:
– Вылезай. Пришло время тебя кое-чему научить…
Мудрый человек никогда не руководствуется одним лишь своим мнением и не пренебрегает возможностью взглянуть на происходящее вокруг него под иным углом. Полностью сосредоточившись на своих чувствах, я многое упустил за прошедшие три дня. Поэтому дедушка решил, что следует дать мне возможность осмотреться – не привлекая к себе лишнего внимания и никак не меняя своего статуса…
В просторной, залитой солнечным светом больничной палате громким шёпотом разговаривали двое. Звуки их голосов доносились как будто издалёка, с запозданием прорываясь сквозь ватную тишину. Очертания окружающего мира то и дело расплывались зыбким маревом, но дедушка предупреждал, что проекции духовного тела понадобится некоторое время на адаптацию. Отделившись от своего физического носителя, первым делом выполнил обязательное условие – посмотрел на свои руки, а после тщательно их растёр.
Не уловив особенных различий, я по привычке расправил складки кимоно и только тогда прислушался к беседе посетителей.
– Я же устал повторять одно и то же. Состояние господина Хаттори стабильное и не вызывает опасений… – устало вещал сухонький старичок в белом халате с цветастым бейджем на груди.
– Аж дышать легче стало! Стабильность звучит обнадеживающе. Особенно если она достигнута в результате комы, – сыронизировал обряженный в больничную пижаму Алексей, перебивая лечащего врача, и со вздохом повернулся к кушетке, на которой лежало моё бессознательное, опутанное кабелями датчиков тело. – Ну и долго ты собираешься тут валяться, Лео?
Вопрос, неосознанно произнесённый вслух, и озабоченное выражение лица означали крайнюю степень обеспокоенности моего друга. Испытав чувство неловкости, я уже было открыл рот, чтобы ответить ему, но вовремя вспомнил об особенностях проекции.
Дедушка Хандзо утверждал, что видеть и слышать меня в таком состоянии способны только духовные сущности и те, кто прошёл особенный ритуал.
– Боюсь, что господин Хаттори вряд ли вас сейчас слышит. Мозговая активность минимальна, – деликатно кашлянув, старичок тронул моего друга за плечо. – Не самый распространённый случай в моей практике, но и не исключительный.
– И что можно сделать? – расстроенно кусая губы, поинтересовался Лёха.
– Увы, но медицина не всесильна. Сейчас мы можем только ждать, – врач сочувствующе развёл руками. – Организм молод, полон сил, вот только…
Не завершив фразу, старичок слегка стушевался. Его досада на свой длинный язык была заметна даже невооружённым глазом, и потому я заинтересованно приблизился, чтобы не упустить ни полслова.
– Аркадий Павлович, будьте любезны, объяснитесь, – холодно потребовал Алексей, развернувшись к врачу и пытливо заглядывая ему в глаза.
От друга ощутимо повеяло холодом и жутью, как в тот день в посольстве, когда мы с ним в первый раз столкнулись характерами. Старик заметно сбледнул с лица, но всё же попытался воспротивиться:
– Это врачебная тайна. Я не имею права…
Глаза Лёхи недовольно полыхнули отсветами зелёного пламени, черты лица заострились, а сам он как будто начал тлеть – тонкие, извивающиеся струйки дыма нежно обвивали его руки, ноги и тело, изменяя очертания фигуры и придавая ей демонический облик. Что особенно примечательно – я не имел ни малейшего понятия, что именно с ним происходит и как он это делает.
– Что с моим другом?! – прошипел юноша, резким движением хватая старика за воротник выглядывающей из-под халата рубашки и с лёгкостью отрывая его от пола. – Отвечай!!!
– У него нет проблем со здоровьем, – зачастил перепуганный врач, суматошно размахивая руками и болтая ногами в воздухе. – Отпустите меня, господин, я всё скажу!
Староста недовольно рыкнул, но всё же отпустил старика и за несколько секунд развеял внешние проявления применённых им Сил. И уже обычным голосом как ни в чём не бывало повторил заданный ранее вопрос:
– Что с моим другом, Аркадий Павлович?
– У него проблемы с энергетикой. Очень серьёзные, если можно так выразиться. Длительное перенапряжение, стресс, ранения – всё это в совокупности привело к купированию Дара. Он достиг своего потолка. И навсегда останется ветераном, – скороговоркой выпалил не до конца пришедший в себя врач. – Часть энергетической структуры попросту выгорела дотла. Такие повреждения не восстанавливаются…
– Досадно, но… Ладно. Вам больше нечего добавить, Аркадий Павлович? Тогда не смею вас задерживать, мне бы хотелось побыть с другом наедине, – задумчиво пробормотал Лёха, сопровождая реплику небрежным жестом и вновь разворачиваясь к моему телу. Дождавшись хлопка прикрытой врачом двери, он заговорил: – Доигрался? Голову не сложил, но крест на будущем поставил. А какие перспективы были, Охотник… Тьфу! И хватит молча стоять в сторонке, я тебя прекрасно вижу!
– Что?! – потрясённо выдохнул я, помотал головой. – Как такое может быть?!
– Мне жаль тебя разочаровывать, но даже секретные техники твоей семьи не всесильны. А вот у меня есть чем всех вас удивить, – усмехнулся староста, поворачиваясь ко мне и не скрывая довольной ухмылки. – Это магия, Лео, магия…
– Всё закончилось уже без нашего участия: как и полагается в дешёвых боевиках, «кавалерия» подоспела в последний момент, когда Луэн уже был готов сплясать победную джигу на наших телах, – эмоционально жестикулируя руками, староста ходил по больничной палате, рассказывая мне перипетии произошедшего и восполняя пробелы в моих знаниях о произошедшем. – Шериф и Сяолун шуганули Красного Дракона как нашкодившего ребёнка. Жаль, что не прибили на месте…