Не так давно — а кажется, жизнь назад, — когда Эрик учился в технической школе ВКС на Эвре, он впервые сыграл в электронную игру. Он хорошо помнил этот момент, и саму игру помнил тоже. Это был квест под названием «Пекло». Герой игры должен был преодолеть пустыню, полную разнообразных опасностей: жара, отсутствие воды и еды, трудности навигации, дикие земли, болезни и ранения, а еще варвары, разбойники и демоны. Впрочем, снаряжение, оружие, воду и еду можно было найти, получить в подарок от ангелов и инопланетян, заработать, выполняя задания варваров, разбойников и демонов, отнять у слабых, отобрать у сильных. В конце концов, врагов можно было убить, подчинить их своей власти или заключить с ними союз. Сейчас, рассматривая свою жизнь обратным взглядом, Эрик находил в ней много общего с той игрой или с другими подобными ей играми. Тот же квест через неведомые земли. То же самое неравенство начальных условий, являющееся результатом жеребьевки, то есть слепого случая. Кем ты родишься, в какой семье и в какой стране, это и определит начальные условия старта. И все остальное в том же духе с той лишь разницей, что в реальной жизни зачастую нет никакой логики и резко возрастает роль случая. Идешь «через пустыню» ты сам, каким родился и вырос, и результаты твоей борьбы за успех, разумеется, во многом зависят от твоих способностей, от правильности принятых решений, от выбора тактики, от цели квеста, наконец. Однако в жизни — в реальной жизни, а не в игре — надо учитывать слишком много переменных, многие из которых попросту не просчитываются. Возрастает роль интуиции, скорости принятия решений и «его величества случая». За пять лет, прошедших с тех пор, как Эрик сыграл в ту игру, он прошел невероятным маршрутом свой во всех смыслах невозможный квест, двигаясь от одного неправдоподобного успеха к другому, чтобы в двадцать лет стать капитан-лейтенантом военно-космических сил империи Торбенов, кавалером ордена «Звезда и Меч», а теперь еще и графом Великого княжества Гориц. В его активе победы в космических сражениях и любовь самой лучшей в мире девушки, три ордена, графский титул и небольшое состояние. Но с другой стороны, сколько раз за это время он мог умереть или стать инвалидом? Его квест был отнюдь не прост, не усыпан, как говорится, лепестками роз. В нем было много труда, много боли, — сейчас, например, после испытанных перегрузок разом разболелись все его раны, и новые, и старые, — и много горечи. Но в результате, вот он здесь, там, куда привел его этот невероятный маршрут. Он офицер, заслуживший уважение своими военными подвигами, член военно-дипломатической миссии на Фронтир, приближенный к ее руководству, но главное — он все еще жив и даже более или менее здоров. И это последнее внушало, как говорят профессора в училище ВКС, осторожный оптимизм.
На сибирском крейсере было много людей с типично китайской внешностью, хотя, возможно, некоторые из них были корейцами, — Эрик плохо в этом разбирался, и мог сказать с определенностью только то, все эти люди имеют так называемое дальневосточное происхождение, — или, вообще, считались русскими, как та же Ирина Ма. Но на рузе говорили все, а многие еще и на ланге.
— Приветствую, капитан, на борту моего корабля! — протянул руку Павел Скрынников. — Графом не называю, уж прости, — улыбнулся, показывая белые крепкие зубы. — У нас республика на Сибири. Если что, титулы отменены…
— Наместник — не титул? — поинтересовался Эрик, пожав сильную руку капитана Скрынникова. — Спрашиваю из любопытства, поскольку к титулам равнодушен.
— А что так? — усмехнулся капитан. — Мне показалось, тебя кавалером кличут.
— А Алену — боярыней…
— У нас не как у вас, — покачал головой Павел. — Боярыня — значит, женщина из уважаемой семьи, а наместник и вовсе не титул, а должность. Господин Ма — наместник президента, которого у нас, правда, давно уже не выбирают, а Ирина — его представитель, сиречь наместница.
— Ну, так и я — кавалер только потому, что награжден орденом «Звезда и Меч», — ухмыльнулся Эрик. — Сиречь кавалер ордена.
— Надо бы вас наградить каким-нибудь нашим орденом!
Эрик обернулся на голос. Ирина Ма и ее конфидентка стояли неподалеку. И реплика была подана ровно тогда, когда пришло время дать о себе знать. Другое дело, что Эрик узнал об их присутствии заранее. Он слышал, как пришли женщины, видел по глазам Павла, кто именно пришел, слышал это в интонациях собеседника, не говоря уже о горьковатом запахе духов, которыми душилась Ирина, и призывном, несущем с собой теплоту и чувственную мягкость аромате мускуса, который вплетался в запах духов Алены.
«Вот же черт!» — мгновенный образ обнаженной женщины в его объятиях заставил Эрика покраснеть. Ему стало стыдно за себя. Стыдно перед Верой. И перед Аленой тоже. Однако, если учесть, что подобное видение уже посещало его прежде и касалось тогда Анны, становилась очевидной проблема полового воздержания, с которой его организм, похоже, справлялся не лучшим образом.
— Наместница! — поклонился он Ирине.
— Конфидент!
— Капитан! — улыбнулась Ирина.
— Мой герой! — засмеялась Алена.
— Ты ведь не рассердишься, если я его немножко поцелую? — Лукаво взглянула она на подругу.
— Но не до смерти! — усмехнулась в ответ та.
— Как можно! — Алена уже стояла прямо напротив него. Ее глаза смеялись.
— Вы ведь не откажете женщине, которая трепещет в ожидании поцелуя?
— Издеваетесь? — Эрик бесстрашно взглянул ей в глаза и начал говорить правду: — Вы меня смущаете, Алена. Я человек молодой, неопытный… Видите, я даже покраснел!
— Видишь, Ирина! — победно рассмеялась Алена, оглядываясь на наместницу. — Он еще круче, чем я думала.
— Один поцелуй, — она снова смотрела на Эрика. — В губы!
А губы у нее оказались мягкими и податливыми, но к удивлению Эрика, Алена не стала переходить черту. Поцеловала, приняла поцелуй и отошла от греха подальше.
— Пойдемте обедать, капитан! — пригласила Ирина Ма, и Эрик смог наконец-то перевести дух.
Сейчас он отчетливо ощущал то странное, тревожное чувство, которое возникло у него при знакомстве с Аленой и Павлом, а позже и с наместницей Ма. И главным здесь было то, что он их действительно «чувствовал». Двух женщин и капитана Скрынникова. Некое «притяжение» и такое же «отторжение», но касалось оно только их троих.
«Это надо обдумать», — решил Эрик, сообразив, что это не обман чувств и не самовнушение. Что-то стояло за этим, но здесь и сейчас обдумывать такие сложные вещи было не с руки.
— Вот, — сказала наместница Ма, когда они вошли в роскошный обеденный зал. Во всяком случае, назвать это кают-компанией не повернется язык. — Решили вас удивить.
— И вы своего добились, госпожа наместница, — галантно ответил Эрик, присматриваясь к сибирской экзотике.
— Просто Ирина, — предложила наместница.
— Почту за честь, — поклонился Эрик, пытаясь понять, зачем здесь бассейн, декорированный под речную заводь. — Я Эрик.
— Спасибо за доверие, Эрик, — улыбнулась госпожа Ма.
— Объясните мне, чему я дивлюсь?
— Разумеется, — кивнула, вступая в разговор, Алена. — Садись, милый! Располагайся, как дома!
— Ты ведь не против, что я так тебя называю? — заглянула в глаза, как бы случайно коснувшись его плеча своей полной грудью. — Я подумала, что после того, что между нами было…
— А между нами что-то было? — удивился Эрик, отметивший между тем, что ему понравилось это прикосновение.
— Ты спас мне жизнь! — прозвучало несколько излишне театрально, но Эрик уже понял, что за всем этим мелодраматизмом скрывается хладнокровная циничная сука. Опасная женщина, хотя и не настолько, насколько опасна госпожа Ма.
— Насколько я помню, покушались не на вас.
— Но ведь могли и покуситься!
— Алена, почему мне кажется, что деретесь вы не хуже, чем целуетесь? — спросил он прямо.
— У тебя отменная интуиция! — довольно рассмеялась женщина. — Но хочу заметить, ты, Эрик, еще не знаешь, как я целуюсь на самом деле! А даю я еще лучше. Но ты прав, не так хорошо, как дерусь. И не огорчай меня, милый, говори со мной на «ты». Ладушки?
— Как скажешь.
На самом деле Эрику было впору головой покачать. Его ошеломил ее напор. Но, правду сказать, и восхитил. Не желать такую женщину становилось все сложнее.
— Итак! — объявила Ирина, прерывая их многообещающий разговор. — Чем мы вас сегодня удивим?
Сейчас в зале, отделанном резным светлым деревом, был накрыт всего один стол, сервированный на четверых. Зато метрах в пятнадцати от него, недалеко от бассейна, была развернута целая кухня. Именно к ней и подошла госпожа наместница.
— Мы начнем с бухлера, — указала она на котел, подвешенный над живым огнем. — Когда-то, Эрик, на Старой Земле к югу от русской Сибири жили буряты и монголы. Бухлер — это блюдо их национальной кухни. Крепкий бульон с нарезанной бараниной, картофелем, луком и кореньями. Корешки, конечно, не земные, но, по идее, это настоящий бурятский суп.
— А здесь для нас готовят бао[50], - Ирина подошла к плите, на которой было установлено сложное устройство, в котором Эрик скорее угадал, чем узнал обыкновенную пароварку. — В империи есть пельмени?
— Да, — кивнул Эрик, с интересом рассматривая приборы и приспособления сибирской кухни. — На Рязани я кушал пельмени. Они там разные, в смысле с разной начинкой. Вкусное блюдо.
— Ну, вот! — довольно улыбнулась Ирина. — А это один из видов китайских пельменей. Они крупные, готовятся на пару, а в качестве начинки у нас сегодня свиной фарш с капустой.
Ирина читала лекцию еще минут десять. Эрик даже заслушался, а от сочных описаний блюд, которые вскоре должны были подать на стол, у него едва не потекли слюни. Впрочем, все это и в самом деле оказалось чрезвычайно вкусным, хотя зачастую имело необычный вкус. Запивали все эти яства водой и водкой, хотя Эрику, по-видимому, из вежливости предложили пиво или вино. Но он решил не умничать и пил со всеми водку. Правда, после жирного супа и третьей стопки водки у него возникли легкое головокружение и тошнота, но Эрик не стал ждать, когда его скрутит по-настоящему, и, выйдя в туалет, принял сразу «второе» и «третье» зелья. Через пару минут ему стало легче дышать и проще двигаться, а когда он вернулся за стол, его состояние можно было оценить как отличное. И это хорошо, поскольку за столом разговор раз за разом, но как бы случайно, сворачивал на вопрос о происхождении Эрика. Откуда он родом? В смысле с какой планеты? А как туда попали его родители? Когда? И что говорят в семье о происхождении их рода.