– Ступай прочь. – Советник стиснул кулак, и не только Фрозинтар услышал слабый хруст стекла. – А вы, милорд, – это относилось к Наместнику, – завершайте обряд!
Фрозинтар отступил, опустил голову. Хозяин прав. Его жизнь в чужих руках. Он пока несвободен, не имеет права распоряжаться собой. Но когда это произойдет…
Стоя возле алтаря, Наместник Калливар Аметистовый что-то говорил. Наемник его не слушал. Он застыл, как потерянный, и только сжимал кулаки.
А вот мастер Неар внезапно напрягся.
После завершения обряда вся толпа повалила обратно, к накрытым столам, к веселью и празднику. Новобрачные шли впереди процессии рука об руку. Лаотор сиял, не сводил глаз со своей молодой супруги. Леди Каллирель бесшумно ступала босыми ногами, по-прежнему глядя в пол. Она, кажется, вовсе не заметила, что только что произошло. Ей было скучно и неинтересно. Печальное, отрешенное лицо молодой женщины, бледное даже по сравнению с ее белыми одеждами, резко выделялось на фоне других лиц – восторженных, гордых, счастливых. Лишь двое из них чем-то походили на Каллирель – в глубокое раздумье был погружен ее отец, лорд Наместник Калливар Аметистовый; мрачно подпирал стену в часовне, забившись в дальний угол, наемник Фрозинтар. Но если печаль первого можно было списать на переживания из-за болезни дочери, то чувства второго не интересовали никого. Наемник забрался в такой дальний угол, что даже Видящая Хозяйка, покидавшая часовню вместе с остальными, не обратила внимания на постороннего эльфа. И лишь ее помощницы и ученицы, убираясь после обряда возле алтаря, заметили его силуэт. Но Фрозинтар, к тому времени несколько успокоившийся, не стал разговаривать с девушками, молча покинул часовню.
В большом зале пир начался как обычно – с тостов и громких поздравлений новобрачным. По обычаю они оставались в зале недолго, после чего удалялись в опочивальню, а праздник продолжался без них. Но, с легким сердцем проводивший дочь на брачное ложе в первый раз, лорд Калливар сейчас нарочно оттягивал этот момент. Ему все казалось, что стоит Каллирели покинуть пир, произойдет что-то непоправимое.
Вино лилось даже не рекой, а целым водопадом, слуги сбивались с ног, поднося гостям яства. Дав знатным эльфам утолить первый голод, из своего угла выбрались артисты. Они успели поднять только один тост во славу новобрачных и выступали практически на голодный желудок – их время настанет позже, когда некоторые гости удалятся на покой и за столами окажется достаточно пустых мест.
Мастер Неар находился среди них, но почти не удивился, когда, дав знак выступающим прерваться, с места поднялся Наместник Калливар.
– Благородные лорды и леди, – промолвил он любезным тоном, – на нашем пиру присутствует знаменитый мастер Неар Рунопевец, известный на весь Архипелаг бард и менестрель! Сегодня он согласился усладить наш слух своим пением!
Особого мнения у менестреля в этом случае никто не спрашивал – раз вообще пришел на пир, значит, должен на нем петь. Удивление и возмущение вызвало бы, наоборот, пренебрежение его искусством – мол, сами пригласили и сами же не дали выступить.
Менестрель встал, отставив кубок с вином, поправил на плече лютню и вышел вперед. В голове было как-то удивительно легко и пусто – верный знак того, что песня вот-вот готова политься сама.
Артисты тут же расступились, отходя к стене, чтобы не мешать мастеру, – имя Неара Рунопевца действительно кое-что значило. Некоторые из гостей тоже развернулись вполоборота в его сторону, а кое-кто даже перестал жевать, что было знаком напряженного внимания. Самые большие ценители искусства сложили руки на коленях, приготовившись слушать пение.
Но если все глаза понемногу обратились к певцу, то сам он смотрел только на новобрачных. А точнее – на молодую женщину. Леди Каллирель сидела настолько безучастной ко всему, что поневоле хотелось ее расшевелить.
«А ведь она знает!» – обожгла молнией мысль. Что именно могла знать эта леди, которая уже несколько месяцев не интересовалась окружающим миром, осталось тайной. Но внезапно мастер Неар снял с плеча лютню, перевесил ее на грудь и, не тратя времени на то, чтобы подстроить инструмент, заиграл.
Мелодия полилась из-под пальцев с такой легкостью, словно он в последние дни наигрывал только ее. Так же легко и внезапно родились слова:
Однажды мы умрем —
Кто раньше, а кто позже.
Однажды мы умрем!
Как тает воск свечей.
Однажды мы умрем,
И пусть нас не тревожат.
Однажды мы умрем…
Зачем? Зачем? Зачем?
Зачем такая жизнь,
Которая не длится.
Зачем такая жизнь,
Похожая на сон?
Зачем она нужна,
Когда не пригодится,
Все то, что ты умел,
Все то, во что влюблен…
Однажды все пройдет!
Противны мы природе,
И нам однажды не
Придется выбирать!
Однажды все уйдет,
И мы уже уходим,
Поверив, что без нас
Наступит благодать…
– Нет!
Резкий крик оборвал песню и заставил всех гостей удивленно обернуться.
Еще минуту назад сидевшая на своем месте с отрешенным видом новобрачная вскочила с кресла. На бледных щеках ее двумя пятнами цвел румянец, глаза заблестели, лицо исказилось.
– Я… Простите, я не могу! – пролепетала она, обводя собравшихся затравленным взглядом.
– Каллирель? – прошептал лорд Наместник. – Что с тобой?
– Нет! – Молодая женщина отпрянула от отца, рывком выдернула руку из ладони супруга. – Оставьте меня! Я… Простите, я должна уйти!
– Каллирель! – вскрикнул Лаотор, бросаясь следом.
– Нет! – выкрикнула она, отталкивая его. – Пусти! Я хочу побыть одна! Нет!
С этими словами Каллирель бегом бросилась прочь из зала, по пути едва не сбив с ног попавшегося ей на дороге слугу с подносом.
Мастер Неар поскорее убрался с глаз долой, ладонью прижимая струны, чтобы лютня не издала больше ни звука. Но на него и так почти никто не обращал внимания – взгляды всех были прикованы к трем мужчинам: самому Наместнику, его новоиспеченному зятю и отцу последнего, которые выглядели совершенно растерянными.
Перебирая лапами, тварь устраивалась на лежку. Это место начинало ей нравиться. Здесь было жарко и душно, но зато имелись уютное логово и много дичи.
Одна такая как раз направлялась в ее сторону, и тварь напряглась. Пусть добыча подойдет ближе. Потом последует всего один прыжок, и…
Охотник вовремя почуял опасность – другое существо внезапно появилось в поле зрения.
– Мастер Неар! Мастер Неар, да погодите же!
Он не сразу понял, что это кричат ему и что этот голос ему достаточно хорошо знаком. Погруженный в раздумья менестрель сделал несколько шагов, прежде чем сообразил, что надо остановиться.
Впрочем, это не помешало ему сразу уловить угрозу, исходящую от женщины, и навстречу Видящей мастер развернулся напряженным, как струна. Волшебница подходила решительным шагом, с силой вонзая острие посоха в гравийную дорожку. Статус Хозяйки Острова не позволял ей бежать бегом за мужчиной, тем более, всего лишь мастером[24], и она негодовала уже на то, что он не остановился сразу и теперь стоял как вкопанный, ожидая, пока к нему подойдет самая сильная волшебница на Острове.
– Что вам угодно, леди? – произнес менестрель, когда женщина подошла.
– Мне угодно, чтобы вы, мастер, объяснили мне, какая муха укусила вас вчера вечером на празднестве? – почти прошипела Видящая ему в лицо. – Что это за странная песня? На миг мне показалось…
– Когда кажется, молиться надо, – отрезал он.
– Что? – Волшебница удивленно захлопала глазами. – Что вы сказали?
– Только то, что вы слышали, леди. – Отступив на шаг, певец коротко поклонился.
Несколько секунд Видящая стояла как вкопанная. Ни один мужчина никогда не позволял себе так с нею разговаривать! Даже когда ее несколько лет назад вызвали в Цитадель, к новому императору как одну из немногих волшебниц, оставшихся на своем посту, и всучили ей четырех учениц, даже тогда орки-победители не позволяли себе по отношению к ней подобного тона! И вдруг какой-то менестрель… да еще не чистых кровей, если судить по росту и размеру ушей…
– Да как… как вы посмели? – прошептала она, когда смогла разговаривать.
– Вот так, – коротко отрубил он. – У вас все? Я могу идти?
Он уже развернулся, чтобы продолжить путь, но Видящая весьма непочтительно схватила мастера Неара за локоть.
– Нет! Я еще с вами не закончила! – воскликнула она. – Вы мне ответите, почему вы так себя вели на празднестве!
– А почему я должен перед вами отчитываться?
– Я Хозяйка этого Острова!
– В таком случае, я его хозяин! И разрешите откланяться! Я получил заказ на новую песню и должен хорошенько все обдумать, а вы мне мешаете!
Вырвав локоть из руки собеседницы, менестрель сделал несколько шагов по дорожке, и вдруг за спиной раздалось странное шипение.
Тварь напряглась, готовясь к прыжку. Она колебалась – на кого из существ броситься. Оба представлялись ей лакомым куском. Но то, второе, если судить по запаху, было нежнее и сочнее первого. Решившись, тварь сменила направление атаки.
Ошеломленная отповедью, Видящая двумя руками вцепилась в посох, неосознанно направляя его в сторону уходящего мужчины. Такого еще не бывало! Ее практически оскорбил какой-то… какой-то… Женщина не находила слов. Сейчас она поставит нахала на место!
Менестрель вовремя успел обернуться – чтобы увидеть, как посох, описав полукруг сверкающим навершием, взвился в воздух, готовясь нанести удар. Не думая, что делает, он вскинул руку с растопыренными пальцами так быстро и легко, словно всю жизнь тренировался не щипать струны, а отражать боевые атаки. Воздух вздрогнул и завибрировал, когда две магические волны столкнулись как раз посередине.
Видящая ахнула, невольно отступила на шаг. Мужчина-маг! Невероятно! Нет, она слышала, что именно получивший образование (и звание мага!) медиум разгромил Орден, действуя практически в одиночку. Знала, что теперь и мальчиков будут принимать в обучение магическому ремеслу, а значит, мужчина-эльф тоже может быть магом, хотя у полукровок эти способности всегда выражены лучше. Но чтобы безобидный менестрель оказался настоящим боевым магом? Да еще такого уровня? Он же действовал машинально, словно сражаться было для него самым естественным делом.