ые и разорванные камнями, что трудно было определить, кому они принадлежали изначально… Вместе с королем пропала и девятая реликвия.
– М-да, незадача. – Карадор поскреб в затылке. – А я надеялся… Значит, осталось всего восемь – одна у вас и еще семь…
– Четыре, – поправил его еще один старейшина. – Две были украдены у хранивших их кланов в незапамятные времена, и следы воров отыскать не удалось. А еще одну клан Дуакка несколько лет назад отправил в Орочьи горы, чтобы в запретных пещерах, куда опасаются забредать даже живущие там орки и тролли, среди тварей Бездны скрыть ее. Сам посланник не вернулся назад – наши разведчики донесли, что это так! – и никто не знает, увенчался ли его поход успехом.
– М-да, ситуевинка, – посочувствовал Карадор, снова принимаясь отчаянно скрести затылок. – А колдануть не пробовали? Вы же, альфары, мастера с камнями разговаривать!
– Колданешь тут, пожалуй, – проворчал сивобородый старейшина. – Там имела место троллья магия против нашей…
– Думаешь, никто не искал? – проворчал Хакку. – Да те горы вдоль и поперек еще тысячу лет назад излазили! Это тут, недалеко, всего пара дней пути! Все-таки это был наш король, а не…
– Хрен собачий, – подсказал Карадор.
– Мы на все готовы, чтобы заполучить древние реликвии и восстановить трон и Горное государство с единым главой, – продолжал Хакку. – Отсутствие короля приводит наш народ к вымиранию. Мы убиваем друг друга в приграничных стычках, засылаем в соседние кланы лазутчиков, которых казнят сразу, как только обнаруживают. Наш народ разобщен. Многие молодые альфары уходят жить в человеческие земли. Да, становясь торговцами, они приносят своим семьям часть выручки, но мало кто из них возвращается назад. Они на всю жизнь остаются жить среди людей, орков и вас, эльфов. Некоторые даже, – глаза старейшины при этом сверкнули от негодования, – даже женятся не на альфарках! Они плодят полукровок или вообще остаются без потомства, уменьшая нашу численность! Поэтому возвращение древних реликвий есть залог выживания нашего народа!
– Но ведь их осталось еще несколько штук, – пожал плечами Карадор. – Почему бы не договориться и…
– И это нам советует тот, чьи предки, когда умер, не оставив потомства, их собственный последний король, вместо того чтобы из числа его дальних родственников выбрать нового, довели страну до развала и бунта рабов. А потом разделили ее на тринадцать кусков, вместо того чтобы попытаться восстановить единое государство! – презрительно фыркнул сивобородый гном.
Карадор опустил глаза.
– Я тут ни при чем, – буркнул он. – И, если уж на то пошло, я готов был присягнуть на верность императору Хауку… Только мне не дали этого сделать… А вот он объединил страну, между прочим!.. Но стоит попытаться договориться!
При этих словах пятеро старейшин посмотрели на шестого, борода которого была какой-то пегой – в темных волосах мелькали светлые пряди. Тот недовольно заерзал на каменном сиденье.
– Думаешь, мы до этого не додумались? – проворчал он. – Я из клана Нейко. Мы владеем печатью, которую король Терако ставил на документы. Указ, скрепленный ею, никто не мог нарушить. Но, насколько знаю, я такой в нашем клане один, кто мечтает решить дело мирным путем. И если попытаюсь выкрасть печать и отдать ее кому-то другому, меня прикончат свои же, а заодно вырежут всю мою семью в назидание остальным перебежчикам. Даже сейчас, просто придя сюда, я сильно рискую своим местом в Совете старейшин клана! И потом, – вздернул он пегую бороду, – разве Нейко не более достойны править альфарами, чем, например, Якко? Чем мы хуже?
– Ни один из кланов не расстанется добровольно даже с призраком надежды на верховную власть, – снова заговорил старейшина Хакку. – Поэтому те из нас, кому небезразлична судьба нашего народа, сделали ставку именно на утерянные сокровища. Или на счастливое стечение обстоятельств…
– И ради этого готовы влезть в кабалу к человеческому магу, – проворчал Карадор.
На него уставились внимательные глаза, и по напряженному молчанию эльф понял, что случайно высказал вслух то, о чем предпочитают не говорить, дабы не бередить раны.
– Надеюсь, ты понимаешь, остроухий, – медленно произнес сивобородый гном, – что то, о чем мы сейчас беседовали, должно остаться между нами?
– Понял, не дурак, – проворчал он. – Был бы дурак – не понял… Только… это… ну… Поесть-то мне хоть дадут?
Напрягшиеся при его первых словах альфары расслабились и переглянулись. Через голову Акко старейшина Хакку кивнул кому-то у дверей и хлопнул в ладоши.
Пронитс давно бы сорвался, но привычка строго контролировать свои эмоции помогала магу держать себя в руках. Ну кто бы мог подумать, что этот эльф окажется столь крепким орешком? Маг бился с ним несколько часов, но уяснил только одно: взломать защиту, поставленную кем-то еще в момент рождения, ему не под силу. Чары столь прочно впаялись в разум и сознание эльфа, что разрушить их можно было лишь одним способом, и по странному совпадению именно его Пронитсу было невозможно применить. Разум эльфа был надежно защищен от любой попытки магического «взлома», но там же стояло что-то вроде «предохранителя» – энергию он мог выпустить… только добровольно! То есть эльф должен был каким-то образом сам, вполне сознательно, открыть свои резервы. И маг отдавал себе отчет, что как раз этого остроухое энергохранилище делать и не станет, как ни упрашивай его поделиться магической силой.
Значит, надо просто-напросто поставить пленника в такие условия, когда он будет вынужден это сделать! И оказаться рядом в нужный момент.
Пронитс вызвал стражу и приказал привести эльфа к себе.
– Ох, никогда не думал, что грибы могут быть такими вкусными! – весело болтал Карадор полчаса спустя, шагая вслед за Акко по туннелю. – Как вы их готовите? Не поделитесь рецептиком? Что там был за соус? Из мокриц и улиток? Вкусно! А рыбу чем фаршируете? Грибами и лишайниками? Здорово! Вернусь домой – научу своего повара так же готовить и буду есть эту рыбу каждый день… Нет, только по праздникам, а то надоест… А вино у вас свое или привозное? Это я к тому, что…
Акко страдальчески закатил глаза. Он-то по наивности надеялся, что сытость настроит эльфа на сонный лад, но тот, кажется, вместе с пищей получил заряд такой энергии, что не замолкал ни на минуту. Впрочем, всерьез сердиться на него не получалось – при одной мысли о том, что сейчас его придется вести обратно в ту же грязную мрачную камеру, молодому гному становилось не по себе. Это было как предательство! И плевать на то, что он инородец, а значит, недостоин сочувствия и понимания! Есть же какие-то… общие понятия!
Подземник даже испустил вздох облегчения, когда из-за угла дорогу им внезапно заступило шестеро гномов с оружием наперевес. У двух из них на поводках шипели и скребли лапами по камню охотничьи пситтаки.
Однако вслед за воинами в проходе показался маг, и Акко стало не по себе. То есть настолько не по себе, что он неосознанно отступил на шаг, встал рядом с эльфом.
– Так, – промолвил Пронитс, – и что это вы тут делали, а?
Благие намерения, которыми он собирался добиться сотрудничества у эльфа, куда-то испарились, едва он заметил, как на его беглое «сокровище» покосился молодой альфар.
– Да так, – вылез Карадор вперед прежде, чем гном успел его остановить, – гуляли. У меня ноги затекли сидеть, а заключенным вообще-то положены раз в сутки получасовые прогулки…
– Откуда такая осведомленность? – холодно усмехнулся маг.
– Если вы намекаете на то, что я успел посидеть, – эльф изобразил пальцами тюремную решетку, – то вы ошибаетесь. Я не сидел сам. Но я работал в Тайной службе Великой Паннории и с преступниками дело имел. Так что о правах заключенных осведомлен достаточно…
– Но раз так, – голос Пронитса был спокоен, но лучше знавший его Акко уже дрожал от страха, – то ты должен знать, что самовольная отлучка называется побегом и карается по закону.
– Но это был не побег! Я…
– Гулял? – усмехнулся маг. – Больше двух часов вместо положенного получаса? Где же ты так «гулял»? И с кем?
Смотрел он при этом на молодого гнома. Скосив на него глаза, Карадор поскорее затолкал назад все слова оправдания, которые рвались у него с языка. У его провожатого было такое лицо… Надеюсь, ты понимаешь, остроухий, что все сказанное здесь должно остаться между нами? А все действительно серьезнее, чем он мог предположить…
– Не ваше дело.
– Взять!
Спущенные с поводков пситтаки с шипением рванулись вперед.
Он давно подозревал, что подземные рудокопы что-то затевают. Но, преданные слуги, они еще и обладали одним странным качеством – каждый альфар так боялся оказаться недостойным членом общества, что готов был ради своей репутации умереть. У гномов имелась какая-то тайна, которая для них была важнее всего на свете. Узнать ее – и тогда можно будет с полным правом назвать себя повелителем подземного мира. Но справиться с бородачами в этом вопросе ему еще не удалось. Надежда затеплилась в тот миг, когда он увидел этого эльфа и шестым чувством понял, что остроухий что-то знает.
Теперь дело было за малым – вырвать у него это знание.
– …Ну, так ты все-таки надумал, что мне сказать?
– Д-да пошел ты…
Плевок достиг цели – палач отшатнулся от своей жертвы, брезгливо вытер лицо рукавом.
– Глупец, – прошипел он. – Ты умрешь…
– Все мы смертны!
– И это говорит эльф! Кажется, для вас, остроухих, смерть имеет особое значение?
– Да. Нас нельзя убить, пока мы сами этого не захотим!
– Вот как? В таком случае я постараюсь сделать все для того, чтобы ты захотел умереть!
– Флаг вам в руки и ветер в спину! Тогда я вам тем более ничего не скажу. – Эльф устало прикрыл глаза.
Но почти сразу распахнул их, напрягся, выгибаясь в оковах, и закричал. Долгим, пронзительным криком, полным боли.
– Скажешь… Ты мне скажешь, что задумали эти альфары!
«А потом я досуха вычерпаю твою энергию!»