Расстались оба с облегчением.
– Что-то давно я «мерседеса» твоего не видел, – сказал Вован с благодушной улыбкой. – Поломался красавец?
Макс неопределенно пожал плечами. Втроем они сидели в летнем кафе, обедали. Утром удалось уладить одно дельце, не слишком сложное, но денежное, и, собственно, работа на сегодня закончилась, так что заказ оформили по полной программе, включая спиртное: легкое вино для водителя и крепкие, но тоже благородные, напитки для остальных членов экипажа.
Максим разливал текилу, так что его молчание , вполне списывалось на боязнь нарушить дозировку.
– Давно пора было его на станцию загнать, – не отставал Вован, внимательно наблюдая за процедурой. – Или продать к херам собачьим. Все бы ничего, но цвет какой-то несолидный.
Олегыч хохотнул. С ним это часто случалось не вовремя. Хохотнул и закончил фразу:
– Ты какой-то не такой, ты, наверно, голубой.
Максим поставил бутылку и тщательно обтер пальцы бумажной салфеткой.
– Отпечатки стираешь? – ухмыльнулся Вован, обсыпая края стаканчика солью.
Выпили без тоста. Закусили шашлыком из осетрины, и только когда разжевали по паре кусков, Вован ласково спросил, поигрывая легким ножиком:
– Ты что же, падла, наделал?
Максим объяснялся долго и путано, в глубине души кляня себя за глупость и сгорая от унижения. Последнего с ним не случалось очень много лет.
Олегыч слушал, позабыв про еду.
Вован смотрел с жалостью, замешанной на презрении.
Выслушав, резюмировал короткой хлесткой фразой:
– Ну ты и мудак.
Максим молчал. Просить помощи ему казалось неудобным. Сам накосорезил – самому и разгребать.
– Я разберусь.
– С кем? Если б не мои люди в милиции, ты бы еще не знаю сколько тихарился. Пока б не посадили, наверное. Что, трудно было заяву об угоне написать?
– Скажу, что машиной давно не пользовался, вот и не знал ничего. Сегодня только в город приехал – вот и хватился!
– Скажи… Глядишь, тебе и поверят. Уверен, что тот барыга тебя не продаст?
– Побоится. Оно ему надо? Да и сколько времени уже прошло! Я же дома живу, ни от кого не прячусь. Давно б нашли, если б искали.
– А ты не думаешь, что они за тобой «хвоста» могли пустить? Никогда не слышал про такое? А если за тобой уже два дня ходят и наш утренний «концерт» во всех подробностях зафиксировали? Мы тут рыбку жрем, а опера решают: сейчас нас схавать или дать еще погулять, чтобы вернее вышло! На Брошку мне, положим, наплевать с высокой горки. Но ведь ты не только сам влип, но и нас всех подставил.
Вован нагонял жути специально, преследуя не только воспитательную, но и меркантильную цель: содрать с Максима что-то вроде штрафа. От своего знакомого в штабе Северного РУВД он знал в общих чертах про ситуацию с Брошкиным. Подробности оперативных мероприятий мент сообщить не мог, но твердо заверил, что с уголовным делом что-то не клеится из-за выводов экспертизы, рассмотрение материала продлено на дополнительный срок и перспектива его, скорее всего, «отказная». По крайней мере, сильно горбатиться по этому поводу никто не намерен, а значит, непосредственной опасности нет и ее возникновение в дальнейшем – под вопросом. Само собой, при таком раскладе и слежки быть не может.
– Я потолкую с барыгой, объясню…
– Попробуй, но сначала в зеркало на себя посмотри. С твоей рожей сейчас только и наезжать! Знаешь, где его найти можно? После обеда вместе смотаемся, прикинем хрен к носу…
Трапезу закончили молча. Никто, кроме Вована, вкуса пищи не замечал и спиртное не трогал: зыркали друг на друга глазами и думали гадости. Вован, напротив, демонстрировал отменное самообладание и здоровый аппетит.
– Поехали, – он сыто рыгнул и первым встал из-за стола. – Определимся с барыгой, а потом решим, стоит ли в ментовку заявлять. У меня в этом РУВД есть свои подвязки, я подумаю, кому можно забашлять, чтобы дело закрыли.
Недалеко от завода навстречу «вольво» проехал желтый «фиат». Довольный Казначей ничего не заметил, в то время как хитрый Вован обратил внимание на приметную тачку:
– Смотри, наш друг здесь тоже суетится!
– Разворачиваемся?
– Не, давай дальше.
Максима отправили на разведку. Вернувшись, он доложил, что Валентин на месте: и машина стоит, и сам он по двору шастает.
– Надо его сюда выманить, не фиг нам там светиться, – решил Вован, оглядываясь по сторонам. – Кого бы послать?
Послали того же мужчинку, со справкой.
– Скажешь, полковник Калинкин из главка… Все нормально пройдет – считай, на бутылку заработал.
Слегка обалдевший от ажиотажного спроса на хозяина «приемки», посланец выполнил задание, за что и был вознагражден хрустящим левым баксом:
– Держи, честно заслужил. И – никому ни слова.
– Спалится он с этим фуфлом, – вздохнул Олегыч.
– Где? Он же не в обменник пойдет, разменяет в ближайшем ларьке, а кто там станет «единичку» проверять? Все знают, что их не подделывают…
Когда Перекатников увидел, кто ждет его на этот раз, у него потемнело в глазах. С большим трудом он попал в дверь и шлепнулся на заднее сиденье машины, а никаких вопросов не слышал до тех пор, пока Вован не залепил ему в ухо:
– Оглох?
«Они вместе, – думал Валентин, и его нервные клетки гибли со страшной скоростью. – Они вместе с Казначеем… Я попал. „Семерку“ отберут, бить будут, „приемник“ на себя перепишут… Это Волгин, сволочь, подстроил. Недаром они все налетели сразу, как только он меня выпустил. Не иначе, как он с ними в доле…»
Следующая оплеуха заставила Валентина переключить внимание, а два удара по солнечному сплетению и ненавязчивая демонстрация пистолета склонили к откровенности.
Если бы Волгин в свое время действовал аналогичными методами, то Казначей с Фроловым были бы задержаны до нападения на магазин, да и Максим не миновал бы камеры…
Через несколько минут вдвоем вышли на улицу посовещаться. Ценного свидетеля оставили в машине под присмотром Олега.
Максим имел очень бледный вид:
– Вов, ну кто бы мог подумать? Я ж ничего не знал!
Вован думал молча, хмурясь суровым лицом. Ситуация и впрямь сложилась интересная. Дедуктивных способностей, чтобы разрубить узел на месте, определенно не хватало. Да и принятые за обедом триста граммов мексиканской водки не способствовали ясности мышления.
– Чо делать-то будем?
Время играло против Вована. С каждой минутой, затраченной на принятие решения, авторитет его падал. Пока еще медленно и незаметно,но если продолжать молчать, процесс приобретет необратимость.
– Поехали, побазарим с ментом.
– А с этим уродом что делать? – Максим кивнул на машину, где покорно ждал своей участи Перекатников.
– С собой прихватим, может пригодиться для очной ставки…
9
Человек, на встречу с которым пришел Волгин, периодически делился с опером полезной информацией, но официально ни в каких документах не значился и, как подозревал Сергей, сам не до конца понимал, на кого он работает.
Познакомились они без малого семь лет назад, в ноябре девяносто третьего. Сергей, уже отдавший в кадры рапорт об увольнении из органов, последний раз дежурил по району. Сидел в своем кабинете, разбираясь с бумагами: списывал завалявшиеся «входящие» и отдельные поручения следаков, готовил к сдаче оперативные дела. Ближе к вечеру пришел посетитель, среднего роста молодой человек по имени Павел, попавший в привычную по тем временам историю: ДТП, плавно переросшее в «наезд». Исключением было, пожалуй, то, что протаранил своим «ведром» Павел не боевую машину братвы, а транспортное средство респектабельного с виду директора СП. Директор не сразу начал гнуть пальцы, не угрожал паяльником и утюгами, а был спокоен и деловит, назвал приемлемую сумму и согласился на отсрочку платежа, но уже наутро все переменилось. То ли случился дефолт и срочно потребовались деньги, то ли просто жадность обуяла, и решил он, что можно срубить бабок по-легкому, но сумма долга начала расти в геометрической прогрессии, пошли звонки с угрозами и бестолковые «стрелки», на которых директор хлестался личной крутостью и связями во всех структурах власти, от теневых до официальных. За давностью времени и отсутствием каких-либо документов определить виновника аварии не представлялось возможным. Директор вел себя, конечно, не по-джентльменски, но прямого криминала в действиях не допускал, довольствуясь тем, что трепал нервы Павлу и его беременной жене.
Помочь в такой ситуации крайне сложно, хотя рецепты есть. Один из них Сергей растолковал Павлу, после чего они расстались. Волгин был уверен, что встретиться больше не доведется: затянувшаяся на несколько месяцев история вряд ли могла завершиться до его «дембеля».
В эту же ночь, едва он погасил в кабинете свет и преклонил голову на шинель, заменявшую подушку и одеяло, прошла заявка о трупе. Ситуация была не самой стандартной, но криминала в ней не усматривалось. Гражданин умер на унитазе в туалете своей квартиры, не выдержало сердце в момент опорожнения кишечника. Тревогу подняла молоденькая любовница, озабоченная сверхдолгим отсутствием спонсора.
– Что же мне теперь делать? – рыдала она, заламывая руки и не обращая внимания на ментов, глазевших на ее полуобнаженное тело. – Теперь по судам затаскают, да?
Первая пикантность ситуации стала очевидной в тот момент, когда явилась законная супруга трупа. Вторую заметил только Волгин, прочитав в паспорте покойного услышанную несколько часов назад фамилию.
Павел пришел через день и терпеливо ждал у кабинета, пока опер отсутствовал. В его глазах светились чувства, возникающие у простого человека при столкновении с опасным и жестоким миром спецслужб: легкое благоговение, любопытство и страх.
– Я не ожидал, что вы сможете так оперативно решить мою проблему, – сказал он, бесшумно водружая на стол бутылку коньяка. – Я все понимаю и буду молчать. Только… У одного моего знакомого похожая ситуация…