Его последние работы были посвящены экологии культуры и, в свою очередь, создавали тот культурологический жаргон, на котором теперь легко объясняются даже уголовники.
Еще в молодости он научился говорить так, чтобы его понимали и маститые профессора, и абсолютные профаны. Его труды интересны и понятны не только специалистам, но и практически любому читающему человеку – такое внимание к читателю, стремление внушить ему интерес и уважение к прошлому нашей отчизны, возможно, лучше всего характеризуют Лихачева и как ученого, и как личность.
Первая государственная премия академика Лихачева была Сталинской, 1952 года, – за утверждение русской культурной традиции в противовес безродной космополитической. Следующую он получил в 1969-м в СССР, а последнюю – в 1993-м в России. Он мог носить на своем профессорском пиджаке золотую звездочку Героя Социалистического Труда и орден Святого апостола Андрея Первозванного одновременно. Он видел государя, а соболезнования его семье прислал президент.
Большую часть своей жизни он посвятил изучению древнерусских памятников литературы, которые до этого находились в некотором забвении. Его перу принадлежат одни из лучших исследований по «Повести временных лет», «Слову о полку Игореве», «Молении Даниила Заточника» и др. Его произведения – а их более тысячи – открыли Древнюю Русь с новой, глубоко поэтичной стороны.
Работы Дмитрия Сергеевича Лихачева интересны и понятны не только специалистам, но и практически любому читающему человеку – такое внимание к читателю, стремление внушить ему интерес и уважение к прошлому нашей отчизны, возможно, лучше всего характеризуют Лихачева и как ученого, и как личность.
С большой тщательностью он анализировал и изучал литературные памятники, полемизировал со скептиками, которые сомневались в подлинности древних произведений. Эти труды Дмитрия Сергеевича Лихачева были особенно ценны, так как они рассматривались в контексте библейских текстов, вне которых древнерусская литература безжизненна. С высоты своего опыта Лихачев принимал на себя ответственность выступать в защиту ученых и деятелей, провозглашавших правду с трибун. Его огромный авторитет в мировой науке стоял на страже архитектурных памятников Москвы и Санкт – Петербурга: Александровский сад, Невский проспект, квартира поэтессы Цветаевой, вековые деревья остались в жизни современников благодаря его твердым выступлениям в их защиту.
Он прожил очень длинную жизнь, и потому Лихачеву был свойствен философски-спокойный взгляд на неблагообразную действительность. Даже – лояльность по отношению к ней. В этом приятии мира и заключалась мудрость Академика – в конце концов, он видел и знал куда худшие времена, он понимал, что избавление от проклятой советской власти не может быть легким, – и прощал избавителям даже то, что они часто оказывались куда ничтожнее тех, кому шли на смену.
Став с согласия властей чем-то вроде общенационального светского старца или, если хотите, официального кремлевского духовника, он пользовался своим влиянием точно и умело. Несколько раз его мнение было поставлено на весы как мнение всей российской интеллигенции. Он смог, например, убедить Бориса Ельцина приехать в Петербург на церемонию погребения Николая II. Это было тем более трудно, что церковь не спешила признать останки подлинными, а Лихачев верил в Бога и уважал церковь. В данном случае совет Лихачева перевесил официальное мнение патриарха.
Лихачеву Господь дал и долгожительство, и мудрость, но Дмитрий Сергеевич оказался необходим стране – что стало очевидно в последнее десятилетие ХХ века – не столько как мудрец-патриарх, сколько как хранитель почти утраченных обществом понятий о приличиях. Эти понятия высокопарно назывались нравственностью – впрочем, умение пользоваться носовым платком многие склонны называть этикетом. Сам же академик о себе отзывался сдержанно и в связи с очередной наградой высказался в том смысле, что, мол, не чувствует себя достаточно масштабной личностью.
Его роль как гаранта духовности и символа русской культуры определилась еще в 1986 году, когда он возглавил созданный незадолго до того Фонд культуры. Это не имело отношения к его соловецкой отсидке, к его научной работе, к Пушкинскому дому, к русской литературе, «Слову о полку Игореве» и поэтике русских садов. Отныне он исполнял роль официально назначенной совести народа – ту роль, которую мог бы взвалить на себя писатель Солженицын или в меньшей степени физик Сахаров. Но по объективным причинам Горбачевы выбрали дипломатичного, умного, благообразного ленинградского филолога. Именно тогда он стал тем, кем умер, – Академиком Лихачевым, человеком, который умел говорить «истину царям», воплощавшим собою человеческое достоинство.
С этой ужасно неблагодарной и разрушающей любую самую крепкую натуру ролью он справлялся с необыкновенным достоинством до самой смерти.
Скончался академик Дмитрий Лихачев 30 сентября 1999 года.
Нобелевский парламентарий
Изрядная часть того, что сегодня все кому не лень называют мало кому понятным словом «нанотехнологии», относится к сфере микроэлектроники. А об этом предмете в России мало кто знает больше, чем Жорес Алферов – «отец» первого советского транзистора, появившегося на свет в день смерти Сталина, 5 марта 1953 года.
Микроэлектроника – это полупроводники и интегральные микросхемы, компьютеры и лазеры, точнейшие измерительные приборы и современная медицинская аппаратура, робототехника, оптика и космос, навигация и свет (новомодные светодиодные лампы – это микроэлектроника). Те же информационные технологии – тоже микроэлектроника. И энергетика – тоже. Можно сказать, что микроэлектроника – основа современных высоких технологий.
История ее развития в СССР и России теснейшим образом связана с работами Жореса Алферова, главным коньком которого были – и остаются – физика полупроводников, полупроводниковая электроника и электронная компонентная база. В 1966 году он сформулировал новые общие принципы управления электронными и световыми потоками в гетероструктурах – микроэлектронных системах, состоящих из различных полупроводников. В 1970 году защитил диссертацию, обобщив новый этап исследований гетеропереходов в полупроводниках, и получил степень доктора физико-математических наук. По мнению экспертов, благодаря Алферову фактически было создано новое направление – физика гетероструктур, электроника и оптоэлектроника на их основе.
Вся наука – прикладная, только в отдельных случаях приложение возникает очень быстро, а в других – через столетия.
К тому времени он уже получил свою первую награду – орден «Знак Почета» – за уникальную полупроводниковую систему переключения питания, созданную для первой в СССР атомной подводной лодки «Ленинский комсомол». А ведь что такое полупроводники, тогда мало кто знал. Даже руководитель работ Анатолий Петрович Александров с сомнением говорил начальнику лаборатории, в которой тогда трудился молодой Жорес Алферов, Владимиру Максимовичу Тучкевичу: «Я в полупроводники пока не очень верю, но у тебя это делается – может, возьмешься?»
Алферов взялся. Работа была выполнена всего за шесть месяцев: «В мае получили задание, а в октябре уже отвезли на лодку в Северодвинск сконструированную и нами же изготовленную систему. Все было сделано с нуля – новая технология, новая конструкция».
В 1971 году Алферов был удостоен своей первой международной награды – медали Баллантайна, учрежденной Франклиновским институтом в Филадельфии для награждения за лучшие работы в области физики и получившей название «малой Нобелевской премии». В 1972 году Алферов стал профессором, а через год его назначили заведующим кафедрой оптоэлектроники ЛЭТИ. К тому времени этот выдающийся ученый уже успел получить и Ленинскую премию, выдаваемую только лучшим. С начала 1990-х годов Алферов занимался исследованием свойств наноструктур (слова «нанотехнологии» в ходу еще не было) пониженной размерности: квантовых проволок и квантовых точек.
10 октября 2000 года Жоресу Алферову присудили Нобелевскую премию по физике за развитие полупроводниковых гетероструктур для высокоскоростной и оптоэлектроники. До него из советских ученых эту награду получали лишь академики Петр Капица (1944), Николай Боголюбов (1974) и Андрей Сахаров (1981). В 2001 году Алферов стал лауреатом Государственной премии РФ, а в 2001 году в его честь был назван астероид.
Высшая научная награда не стала поводом почивать на лаврах. В 2002 году СМИ сообщили об очередном фундаментальном открытии исследовательской группы Алферова в области лазерной физики – оригинальном методе выращивания искусственных кристаллов, позволяющем разработать принципиально новые оптоэлектронные приборы. Сегодня он уделяет огромное внимание энергетике – полупроводниковой, разумеется, предсказывая ей блестящие перспективы: «Солнечная энергия – неиссякаемая и наиболее чистая. КПД солнечных батарей на гетероструктуре теоретически – 87, достигнутый – сорок. Думаю, появится и пятьдесят в недалеком будущем».
Он энергичен не по годам и поистине многогранен в своей деятельности: руководит институтом, возглавляет Петербургское отделение РАН (будучи ее вице-президентом), единственный из российских ученых иностранный член Академии наук США и Национальной инженерной академии наук США. В 2010 году Жорес Алферов стал научным руководителем инновационного центра в Сколково.
А еще Жорес Иванович Алферов – парламентарий с двадцатилетним стажем. Народным депутатом СССР от АН СССР он был избран еще в 1989 году. В 1995 стал депутатом Госдумы второго созыва. Примечательно, что беспартийный физик (по своим убеждениям Жорес Алферов ближе всего к социалистам или социал-демократам) с 1999 года – депутат от КПРФ, возглавлял партийные списки и даже входил в состав теневого кабинета господина Зюганова, где отвечал за «социально-политический блок».