Его общественно-политическая деятельность не исчерпывается заседаниями парламентского комитета по образованию и науке. (Сам он легко и непосредственно увязывает деятельность научную и думскую: «Одно дело, когда выступает просто депутат, совсем другое – когда это делает нобелевский лауреат. К нему прислушиваются».) Простой и благожелательный – по отзывам друзей – в повседневном общении, Алферов-политик – человек принципиальный и жесткий.
«Самая главная беда российской науки даже не в том, что она получает в 3–4 раза меньше финансирования, чем в советское время, а в том, что на науку нет спроса».
Он выходил из думских комитетов, не сработавшись по идеологическим причинам с коллегами-демократами. В июле 2007 года вместе с коллегами-учеными подписал «Письмо академиков» на имя президента Путина, протестуя против клерикализации общества и обязательного введения в школьную программу предмета «Основы православной культуры». В бурных трехмесячных обсуждениях этого письма приняли участие самые разные люди – от президента и патриарха до рядовых блогеров.
Он не лезет в карман за словом и не склонен к толерантности. Имущественное неравенство в России в начале XXI века он комментировал, подняв бокал с вином: «Содержимое его принадлежит – увы! – всего-навсего десяти процентам населения. А ножка, на которой держится бокал, – это остальное население». В апреле 2012 года во время интервью на канале «Дождь» он буквально обрушился на журналистов, упрекая их в поверхностности и конъюнктурщине. Он продолжает при любом удобном случае настаивать на том, что отечественная наука не получает достойного ее внимания: «Самая главная беда российской науки даже не в том, что она получает в 3–4 раза меньше финансирования, чем в советское время, а в том, что на науку нет спроса. Наши результаты потому и уходят за рубеж, что их «спрашивают» другие».
По академическим меркам
Опасения корифеев отечественной науки, конечно, оправданы. После развала СССР наука в России (фундаментальная в особенности) развивалась по инерции – на старом, советском еще багаже в основном за счет энтузиазма преданных ей ученых старшего поколения.
Однако «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов» российская земля рождать еще способна. Жорес Алферов был первым уже российским лауреатом Нобелевской премии. Но отнюдь не последним. В 2003 году «нобелевку» по физике получили Алексей Алексеевич Абрикосов и Виталий Лазаревич Гинзбург. Но это ученые еще старой, советской школы и закалки. А вот настоящая сенсация в научном мире грянула в 2010 году.
Если один из лауреатов престижнейшей премии (снова по физике) – Андрей Гейм – на момент присуждения был, по академическим меркам, достаточно молод (ему сравнялось 52 года), то второй – Константин Новоселов – просто-таки возмутительно юн. Ему едва стукнуло 36.
Гейм и Новоселов – коллеги, точнее, учитель и ученик. Премию они получили за исследование новейшего материала – графена, который, возможно, заменит кремний в микроэлектронике и даст начало новому направлению – наноэлектронике. Андрей Гейм и обнаружил (вопреки скепсису маститых ученых) графен – тончайшие прозрачные чешуйки графита, размером всего в половину нанометра, имеющие длину и ширину, практически лишенные толщины (толщина кристаллов графена – один атом). При этом графен – самый прочный материал на Земле.
Одним из качеств, необходимых для его открытия, оказалось… чувство юмора, основанное на твердой уверенности в собственной правоте. В 2000 году Андрей Гейм получил Шнобелевскую премию, которую присуждают за самые сомнительные достижения. «Награда» досталась ему за опыт с левитирующей лягушкой. Ученый умудрился буквально подвесить ее в воздухе над сверхпроводящей катушкой. Мощное поле воздействовало прямо на клетки тела, создавая в них магнитный момент, противоположный магнитному полю Земли. Позже Андрей заявил, что вскоре с помощью своей аппаратуры сможет поднять в воздух любой объект, в том числе и человека. По крайней мере сразу же после эксперимента с лягушкой он успешно подвесил в воздухе бутерброд, оставшийся у него от завтрака… Константин подтверждает, что чувство юмора было необходимым условием для работы в лаборатории Гейма.
«Мы не делаем физику. Мы делаем науку. Иными словами, мы не ограничиваем себя какими-то рамками. Мы придумываем идею и потом находим способ ее осуществить».
Правда, на следующий год Андрей переехал в Манчестерский университет, в Англию. Условия работы там лучше всего подходили для решения поставленных задач. Именно там он и завершил свои работы с графеном.
Молодые ученые вообще очень мобильны. Об этом же говорит и Константин Новоселов: «Мы, ученые, не любим засиживаться на одном месте. Поэтому всегда готовы к новым предложениям поработать в разных странах. Мне очень нравится, как устроена работа в университете Манчестера…»
Еще один рецепт успеха от самого молодого нобелевского лауреата в мире – открытость мышления: «Мы не делаем физику. Мы делаем науку. Иными словами, мы не ограничиваем себя какими-то рамками. Мы придумываем идею и потом находим способ ее осуществить. Мы, так сказать, проповедуем “open mind”, открытость всему новому. Именно поэтому, занимаясь непосредственно графеном, например, параллельно изучали лапки геккона».
Единственное, о чем стоит сожалеть, – уроженцы нашей страны, обученные в российских вузах, не готовы работать на благо науки в России. О возможности работать в Сколково Андрей Гейм высказался недоуменно-презрительно. Константин был мягче, но ответил так же пессимистично: «Если бы мне сделали интересное предложение по работе в России, возможно, я бы и вернулся. Хотя… нет, все-таки вряд ли. Дело в том, что организация работы в той же Англии намного проще и прозрачнее, чем в России или, скажем, в Германии».
А пока государственным мужам в России недостает воли или умения наладить такие условия, эту задачу пытаются решить сами ученые. Жорес Алферов, например, часть своей Нобелевской премии потратил на то, чтобы учредить Фонд поддержки образования и науки для содействия талантливой учащейся молодежи, ее профессиональному росту, поощрения творческой активности в проведении научных исследований в приоритетных областях науки. Задача ученого – не только вести исследования, но и готовить учеников. Это прекрасно понимает воспитавший более полусотни ученых Жорес Алферов.
8. Учитель
Учитель: человек, занимающийся обучением и воспитанием следующих поколений, одна из самых распространенных сегодня (вследствие запроса на массовое образование в обществе) профессий. Одновременно учитель – одна из самых древних профессий в истории человечества. Одними из первых знаменитых учителей, прославивших свою профессию, были Платон и Конфуций.
Сфера деятельности: образование, воспитание, формирование и преобразование человека как личности.
Необходимые навыки: высшее образование (необязательно педагогическое), знание предмета, ответственность, чувство долга, жизненный опыт, доброжелательность, способность к эмпатии, личное участие в процессе преподавания, умение вовлечь ученика в процесс обучения, коммуникабельность, эмоциональная уравновешенность, самообладание, уверенность в себе, жизнерадостность, креативность, способность к рефлексии.
Устроитель школы
С первого взгляда Михаил Ильич Случ на школьного учителя не очень-то похож. Да и со второго тоже – двухметровый бородатый дядька с крепким рукопожатием и улыбкой мудрого хулигана не очень-то вписывается в образ очкастого зануды с классным журналом в руках. На ум приходит скорее что-то из старых фильмов про геологов или, на худой конец, физиков-ядерщиков.
Сам Михаил Случ родом как раз из тех времен. В 1986 году закончил Институт стали и сплавов (инженер-металлург, кибернетик), программист, вполне состоявшийся профессионал («моя работа в сфере программирования стала приносить деньги, и можно уже было вздохнуть свободно»). В 1992 году он решил поискать «что-то такое, что стало бы действительно интересно», – и пошел работать в школу учителем математики (а еще – переводил немецкую поэзию, хотя «специально» немецкий не изучал).
О начале своей преподавательской деятельности он вспоминает так: «С финансовой точки зрения это был сильный проигрыш. Мало того, я попал в школу, которой еще не существовало. Меня позвал известный московский педагог Анатолий Аркадьевич Пинский – это он придумал нашу школу. В начале 90-х на ее месте находились руины. Он уговорил московские власти отдать здание нам. Начался капитальный ремонт. Прежде чем стать учителем, я несколько месяцев был строительным рабочим, маляром. Мы в буквальном смысле создавали школу своими руками».
И школа получилась тоже какая-то необычная (к слову, в ней по-прежнему довольно много сделано руками учителей и учеников).
Оценок до седьмого класса не ставят. «Безотметочная система не есть абсолютное благо. Ее можно довести до абсурда, и тогда ни ученик, ни родитель не будут понимать, на каком свете они находятся. С другой стороны, конечно, очень не хочется загонять всех в прокрустово ложе отметок. Тем более что шкала давно уже не слишком широка, она трехзначна. Когда человек получает четверку, тройку, он, бывает, и сам не понимает, что за этим стоит».
Ученики играют на двух-трех музыкальных инструментах – это обязательно. «У меня нет слуха. Я не заканчивал ни музыкальную, ни художественную школу. Правда, когда работал учителем начальных классов, я, чтобы не травмировать детей своим пением, научился все-таки играть на флейте-дудочке… Теперь вот участвую в подтанцовке на школьных спектаклях – считаю за честь танцевать с учениками».
А еще в школе принято здороваться за руку, даже с первоклашками.
А еще ученики школы проходят геодезическую практику в Германии, работают в детских садах и больницах: «Обычная школа живет в ритме уроков. К этим урокам время от времени присоединяются экскурсии. Но все понимают, что мир несколько богаче, чем урок, чем экскурсия даже в очень уважаемый музей. По финансовым причинам делать подобные вещи часто не получается. Но один-два раза в школьной биографии мы стараемся, чтобы ребята участвовали в таком проекте. Это запоминается на всю жизнь…»