ал все.
«Это исключено», — снова повторила бабушка.
— Но почему?
«Ты просто не понимаешь на какой сильной родовой магии все тут было завязано. Тот мерзавец мог разнести весь наш особняк, но эти комнаты стояли бы вечно и ждали кровь, что открыла бы их. Твой дед, мой Дитрих, был сильнейшим, лучшим и гениальнейшим магическим ученым».
Я помолчала, переваривая все это.
— Но может, все же императору удалось? Он ведь тоже должен обладь не дюжиной силой и незаурядными способностями, чтобы править империей? Да и мало ли талантливых магов в мире. Вскрыли и растащили.
«Это исключено», — снова повторила ба, а я забеспокоилась о нестабильном состоянии бабушки. Даже малодушно порадовалось, что она лишь дух, заточенный в кольце и сердечный приступ ей не грозит.
— Но кто тогда, по-твоему, мог здесь все забрать? Да и этот мешочек с золотом для чего тут оставили? Посмеяться?
«Комната должна хоть что-то хранить…» — подавленно прошептала ба.
Одного золотого хватит, надеюсь?
«Да», — убито проговорила бабушка. Я оставила одну монету и вышла из полутёмного помещения. Стена сразу же закрылась за моей спиной, следовало повесить назад портрет. Прошла к столу и взяла в руки полотно, только чуть не выронила его, когда бабушка закричала внутри меня.
«Колье!»
— В отличие от тебя сердечный приступ может убить меня, — проворчала я. Что случилось? Какое колье?
«На мне в тот день было другое украшение, не с изумрудами!»
— Да? Не верится в это. Они очень гармонично подходят к этому наряду. Может, ты что-то путаешь?
«Нет. Дитрих подарил мне и Элине гарнитуры из танзанитов. Редкого дорогого магического камня».
Тут я обратила внимание, что на маме и вправду очень красивый нежный и аккуратный гарнитур, цвет которого сложно было описать из-за перелива от сапфирово-синего до аметистово-фиолетового (даже удивительно, как художник смог все это отобразить. Но видимо, в мире магии возможно не только это), в оправе из белого золота.
— И что нам это дает?
«Картина — копия».
— И для чего надо оставлять копию, еще и с таким ляпом в виде неправильного колье?
«Магия тайника завязана на картине, а когда делаешь копию предмета, магия всегда оставляет возможность понять это, в нашем случае это неправильное колье на моей шее».
— Но кому могла понадобиться картина нашей семьи?
«Тому… кто… забрал все отсюда…»
— Не понимаю. У меня есть дядя? Или тетя?
«Нет…»
Но тут я, наконец, смогла понять, что так беспокоит, злит, раздражает и вселяет надежду в мою бабушку. Безумный коктейль эмоций ба так бурлил, что я теряла свои чувства среди обжигающего хаоса, творившегося внутри моей близкой родной старшей родственницы.
— Я ничего не понимаю…
«И я…»
— Пятьсот лет минуло. Он уже умер, даже если выжил тогда.
«Я видела как император проткнул его мечом».
— Я верю тебе.
Мы молчали не в силах обсуждать это. В итоге я приняла решение уходить. Мой путь лежал в столицу в гильдию наемников.______________________________
Глава 3
Возвращалась я в столицу уже под утро. Глубокой осень. в это время суток было еще темно. Я решила, что дам себе еще день на отдых и покупку новой одежды, ведь эта оказалась мне мала и хорошо, что в довольно высоких сапогах не было видно моих голых щиколоток, а там уже отправлюсь в гильдию. На входе в город мне досмотрели и несмотря на общее сонное состояние досмотрели как полагается и только после этого отпустили.
Я шла малознакомыми кварталами, где дома плотно прилегают друг к другу. Центральная улица столицы была ухоженной и чистой. Я сошла с нее, углубляясь в сторону, ведь гостиницы, что были тут стояли бы весьма дорого. Даже возможность лишний раз потратиться на нормальное жилье претила мне. Потому что дорог был каждый золотой. Чем дальше я шла, тем беднее стали попадаться дома или проще, тут как посмотреть. Конечно, откровенно бедняцкого района с попрошайками и нищими тут не было. Все же император, насколько я успела понять из разговоров среди наемников, был толковым и уважаемым драконом. Однако, ночью всякое могло произойти. Столица огромная, постовые, стоящие на четырех входах в город не панацея от сброда.
Добравшись до таверны с засаленной и грязной вывеской, я уже практически толкнула дверь внутрь. Даже стал просачиваться запах прогорклого масла и браги, что значит, накануне тут не хило погуляли выпивохи. Вскрик и детский плач, прерванный глухим стуком, резанул по сердцу. Я осмотрелась. Вокруг не было никого. Темнота да и только. Но я уже спешила за обветшалое здание в сторону стойла или сарая, в темноте было сложно понять назначения полукаменного-полудеревянного сооружения. Снова вскрик ввинтился в виски, а гадливый мужской хохот включил красную пелену перед глазами. Я отбросила рюкзак за угол и распахнула дверь. Кажется, что дальше меня просто перемкнуло. Видеть распятую женщину в порванном платье и мужика, что уже практически взгромоздился на нее, было выше меня и моего человеческого понимания.
— Что! Кто! Присоединиться хо… — сказать этот урод больше ничего не успел, и уже вряд ли сможет. Ударом ноги в грудь я сбила того и сразу же на автомате сформировала атакующий щит. Силы я не пожалела и потому округу огласил болезненный вой сволочи. Второй уже вскочил. Он до этого держал руки женщины, та отползла в сторону и что-то подобрала с пола в ворохе сена. Мужик уже откуда ни возьми схватил нож. Но я лишь оскалилась. Всего пара движений рук и огромная сеть накрыла ублюдка и уронила его на пол, заживо разъедая волдырями кожу. На их невезучесть силы у меня было много, а значит, и мучения продлятся долго.
Я развернулась в сторону плачущей женщины и поспешила к той, а потом увидела, что та держит на руках ребенка. Девочку двух лет. Прижимает к себе и плачет. Я вспомнила детский крик и глухой удар, что последовал потом, и разозлилась еще сильнее, накидывая пару рун и усиливая хрипы мерзавцев. Смерть была бы им благодатью, но не видать им ее. По крайней мере, не так быстро. Я забрала девочку из ее рук. Той нужна была помощь.
— Ты встать сможешь, — басовито спросила. Давно научилась исправлять голос магией. — Нужно найти врача… лекаря, — поправилась я. — И они… успели?
— Нет. Нет. Ничего не успели. Господин. Благодарю вас… — заходилась в слезах женщина, — опираясь на стену позади, она встала.
Я развернулась, выходя их сарая, подхватила рюкзак и как раз вовремя, потому как на крики агонии выскочил хозяин этого кабака, его супруга и другие зеваки.
— Что происходит? — упитанный мужчина неопределенного возраста подбежал ко мне.
— Насилие. Те уроды останутся там, пока не придет наряд легионеров. И скорее, нужен лекарь срочно.
Мужчин запричитал, его оттеснила сухощавая женщина и стала показывать, куда пройти и где можно обождать лекаря. От толпы отделился долговязый юноша и побежал в сторону, полагаю именно его и отправили за лекарем.
— Помогите женщине подняться, — приказала я и хозяин, придерживая ту за руку, помог ей идти за нами следом. В общий зал благо он не повел нас. Сбоку нашлась дверь, ведущая сразу на второй этаж забегаловки. Наш подъем сопровождался под предсмертные крики уродов и шептания зевак. Но ни грамма милосердия не возникло у меня. Этот жестокий мир требовал быть жестче.
Нас разместили в комнате с большой кроватью. Я уложила худенькую темноволосую девочку на кровать. Повернулась и, бросив хозяину золотой, проговорила.
— Еды. Побольше. Теплой воды две ванны. Еще одну кровать сюда. Лекаря поторопи. И одежду подыщи женщине и ребенку.
— Понял, господин, — и убежал довольно резво, несмотря на свою пышную комплекцию. Его супруга принесла два платья. Женщина присела рядом на кровать со своим ребенком, пока я, не удержавшись, погладила девочку по щеке. «Такая маленькая… и возрастом как мой сын. Бедный ребенок».
Хотелось оплатить услуги лекаря и снова растерзать тех уродов, что подняли руку на малышку и беззащитную мать. Женщина всхлипывала, держа кроху за руку. В дверь предварительно постучали. Я распахнула ее и отошла в сторону, наблюдая за тем, как в комнату вносят две лохани. Ширму. Ставят кровать в углу и застилают ее. Я открыла окно, чтобы проветрить затхлый воздух комнаты.
Воду еще не успели натаскать, как в комнату вошел совсем пожилой мужчина. Он был в черных брюках, серой рубашке и жилете. Поставил черный саквояж на кровать и деловито отодвинул мать. Ощупал каждую часть тела девочки, а потом и голову, найдя проблему именно там. Распростер руки над малышкой.
— У нее сотрясение. Нужен покой. Сейчас лучше ее разбудить. Накормить. Последствия я устранил. Из рекомендаций: хорошее питание и отсутствие стрессов.
— Теперь посмотрите женщину, — я качнула головой в сторону притаившейся женщины.
— Нет. Нет. Со мной все в порядке, — та прикрыла разорванное на груди платье.
— Не сопротивляйся. Лекарь все равно тут, — мать девочки неуверенно посмотрела на меня, но прилегла с другой стороны кровати. Вскоре лекарь вынес свой вердикт.
— Кроме обезвоживания, нервного истощения и недоедания у нее ничего нет.
Я расплатилась с ним, и тот покинул нас. Горячая вода манила, но сначала надо было выкупать ребенка. Еду нам оставили на подоконнике.
Дверь закрыли. Женщина вся сжалась, я видела опасение в ее глазах и настороженность.
«Она не знает, что ты женщина», — напомнила бабушка. Я лишь тяжело покачала головой. Признаваться в мои планы не входило. Никто не должен знать, кто я. Оставлять их без защиты я тоже не собиралась. Но и поддерживать с охраной две комнаты не смогу, у меня только один набор камней с запасом магии. Потому той придется смириться с моим присутствием. Да и познакомиться не помешает.
— Как тебя зовут?
— Маринэль.
— А малышку?
— Лира.
— Как вы оказались там? Ночью?
— Мы… я решила там переночевать с дочкой, — Маринэль присела на край кровати и стянула платье на груди.