Мне было очень страшно. Я так боялся, что руки дрожали. В комнате царил полумрак, если не считать тусклого света от свеч, расположенных на каждом луче пентаграммы. От этого света по стенам извивались причудливые тени, наводящие ужас. Отчётливо запахло тленом.
– Когда ты научишься, то сможешь проводить обряд где угодно, не только в специально отведённых и экранированных помещениях, но пока лучше так. – Проговорил Эд, впервые поделившись со мной этой информацией.
– Чтобы ничего не вырвалось с той стороны? – я нервно закусил губу.
– Можно сказать и так, – кивнул Эдуард. – Хотя вряд ли ты там на кого-то наткнёшься. Уж к вашей первой встрече Она подготовится, не позволив кому бы то ни было вам помешать.
– Она сама туда придёт? – у меня вырвался нервный смешок.
– Вероятность этого крайне велика, – Эд улыбнулся. – Но ты отчасти прав, в таких делах лучше перестраховаться. Запомни, злоупотреблять подобным ритуалом нельзя. Только тогда, когда это будет действительно необходимо. Один переход за Грань отнимает год твоей жизни, а о том, что можешь нервировать Её частыми появлениями, ты должен помнить всегда. Будь осторожен в общении. Тщательно выбирай слова. Она бывает слишком вспыльчивой и обидчивой. Женщина, что поделать. – Он повёл плечами, словно испытав озноб.
– Так, выбирать слова и обращаться почтительно, – я облизал внезапно пересохшие губы. А Эдуард продолжал меня инструктировать.
– То, что нас, тёмных магов, осталось не так уж и много, даёт неплохие шансы на то, что, даже разозлив её, ты отделаешься лёгким испугом. Она сможет тебя простить и отпустить без последствий. – Тихо проговорил Эд. – И я знаю, о чём ты думаешь. Нет, Дима, этого избежать нельзя. Знакомство со своей богиней Тёмным жизненно необходимо. Ты и так сильно запоздал с этим. Входи в пентаграмму.
Получив последние наставления, я вошёл в центр и опустился на колени, как делал это много раз, когда тренировался без финального аккорда. Посмотрел на Эда. Он стоял с непривычно суровым выражением, застывшем на лице, за пределами звезды. В его руке всё ещё был зажат кинжал, чтобы в самом плохом случае он смог быстро последовать за мной и попытаться вытащить, даже если это будет стоить ему жизни. Как он сделал, прыгнув в изменяющую сущность в виде Гвэйна, чтобы спасти нас, не надеясь на хороший для себя исход.
Эдуард внимательно наблюдал за мной, я решительно прикрыл глаза и принялся произносить заклинание. Вначале ничего не происходило, но потом я почувствовал, как начинает дуть ветер, холодный, пробирающий до костей. Стало так жутко, что я чуть не потерял концентрацию, но справился с собой и продолжил едва не прерванное заклинание.
– Давай! – крик Эда показался мне далёким, словно нас разделяло много километров, а не пара метров пентаграммы. Я чуть-чуть приоткрыл глаза и дрожащей рукой полоснул себя по левой ладони судорожно стиснутым в правой руке кинжалом.
Первая же капля моей крови, сорвавшаяся с руки, упала прямо на выдолбленную в полу линию. Крови капало мало, включилась семейная регенерация и активировались свойства кинжала, из-за которых процесс заживления происходил молниеносно. Но и этих крох хватило, чтобы быстро пробежать по линиям пентаграммы, окрашивая их в красный цвет.
Ветер всё усиливался, и я уже даже не слышал себя, но как только прозвучало последнее слово заклинания, все звуки внезапно и очень резко стихли. Тишина была настолько звенящей, что на мгновение мне показалось, что я оглох.
И тут вспыхнул яркий свет, и я зажмурился. Когда открыл глаза, тут же вскочил на ноги, потому что полутёмной комнаты не было. Я стоял в абсолютно пустом помещении в окружении белого света. Этот свет шёл отовсюду, не давая понять, где пол, где потолок, и есть ли они вообще.
– Привет, – я подпрыгнул от неожиданности, когда у меня за спиной прозвучал звонкий девичий голос.
Повернувшись, я замер, разглядывая девочку лет десяти-двенадцати в белом платье. Она была очень хорошенькая, с огромными тёмными глазами. Её иссини-чёрные волосы были распущены и спускались почти до пояса, а на лицо им не давала падать красная шелковая лента, повязанная в виде ободка.
– Привет, – глухо проговорил я пересохшими губами.
– Ты такой забавный. – Девочка наклонила голову набок и тихонько рассмеялась. При этом она не отводила от меня странно пристального взгляда тёмных глаз, опушённых густыми и длинными ресницами.
– Кто ты? – я приложил все силы, чтобы мой голос не дрожал.
– Ты меня боишься, – девочка скорчила гримаску. – Почему?
– Встретить толпу уродов, желающих развлечься, причинив тебе максимум увечий – это ерунда, – я махнул рукой. – Но вот если бы та же толпа уродов встретила маленькую девочку в белом платьице на кладбище… или вот здесь… думаю, мы бы дышать нормально не смогли, так они обрадовались подобной встрече, – я нервно хмыкнул. – Кто ты? И что ты здесь делаешь?
– Меня называют по-разному, но твои предки и вообще Тёмные маги вашего мира дали мне удивительное имя, – Прекраснейшая. – И она радостно улыбнулась.
Я икнул, во все глаза глядя на это красивое дитя. Вот она – Прекраснейшая?
– Я думал, что ты старше, – не удержавшись, проговорил я. Девочка рассмеялась серебристым смехом.
– Старше? Старше чего? Нет, ты всё-таки смешной, – она снова наклонила голову набок, внимательно меня рассматривая.
– Ты отличаешь от изображений в семейном склепе, – пробормотал я, в ответ разглядывая представшую передо мной богиню.
– Я выгляжу так, как ты хочешь, чтобы я выглядела, – она вновь рассмеялась. – То, что ты представляешь меня такой, – она показала на себя руками, – мне очень льстит и забавляет. Ты не такой, как все. Даже в своих представлениях обо мне, – прищурилась она и опять рассмеялась.
– Это ты мне помогла тогда… – я не стал уточнять, когда, но этого и не требовалось. Девочка перестала смеяться и отрицательно покачала головой.
– Нет, я не могла бы тебе помочь, но на твои мольбы отозвалась та, что действительно старше всего сущего. Та, что была всегда, задолго до того, как зажегся свет, и появилась Жизнь. Тебя коснулась сама Тьма.
Я плохо знаю свою религию. Я знаю только то, что Прекраснейшая – это Смерть. И я совсем не понимаю различия между ней и Тьмой. А Эд никогда не поднимал эту тему. Словно я должен был знать все эти отличия. Или, может, он сам не знает этих особенностей?
Она словно прочитала мои суматошные мысли. Хотя, почему «словно»? Скорее всего, и прочитала, потому что, печально улыбнувшись, ответила на мой невысказанный вопрос.
– Сначала была Тьма. Потом появилось всё остальное. Пойми, Дима, Тьма – это не зло, это начало всех начал. И то, что ты смог привлечь её внимание, то, что она благоволит тебе, то, что она коснулась тебя, делает тебя особенным.
– Я не чувствую в себе никакой особенности. – Тряхнув головой, я сделал глубокий вдох от накатившего напряжения.
– Ты опять ничего не понял, – она покачала головой. – Ты не избран для чего-то, ты не лучше, чем все остальные, но ты особенный. Однажды, когда тебе это будет очень нужно, нужно настолько, что тебе будет казаться, будто от этого зависит твоя жизнь и даже сущность, ты снова можешь воззвать, и тебе ответят. Вот в чём твоя особенность. Даже среди Лазаревых подобных тебе было немного. Эдуард тоже отмечен Тьмой, – она снова улыбнулась. – И об этом не распространяются даже среди своей Семьи.
– И что же я такого должен захотеть? – я потёр лоб. Получается, что я был прав. Эд не забыл мне рассказать, просто таким не принято делиться даже с близкими членами Семьи.
– Что угодно, это невозможно предугадать. Может, ты однажды до потери сущности захочешь мороженого, – Прекраснейшая засмеялась.
– Почему ты цепляешься за нас, заставляешь учиться, отпускаешь лучших из нас в виде призраков или даёшь оживить недоделанных оборотней? – спросил я, облизнув сухие губы.
– Боги живут, пока в них верят. – Просто ответила она, пожав плечами.
– Трудно не верить в Смерть. – В моём голосе прозвучали скептические нотки, их даже я ощутил и поморщился. Но на подобное неуважение она никак не отреагировала, только подмигнула мне.
– Это верно, но мне очень нравится быть такой, какой вы меня представляли и продолжаете представлять себе. Я не хочу снова стать безобразной старухой с отвратительной косой. Я хочу оставаться Прекраснейшей, пусть даже для своих последних адептов, – она наклонила голову и к чему-то прислушалась. – Тебе пора.
– Но… я ещё не всё… – ярко-белая комната пропала, и я повалился на пол в центре пентаграммы, на лучах которой сами собой гасли свечи – одна за другой.
– Ты как? – Эд дождался, когда погаснет последняя свеча, и рванул ко мне, поднимая с холодного пола. Я поднёс руку к лицу, так и есть, из носа хлестала кровь. А ещё я чувствовал чудовищную слабость, и жутко хотелось есть.
– Есть хочу, и слабость такая, просто до звёздочек в глазах. Что со мной? – слабо спросил я, наваливаясь на Эдуарда всё сильнее. Эд закинул мою руку себе на плечо и обнял за талию, помогая удерживаться в вертикальном положении.
– Это называется истощение магического источника, – наконец, ответил он.
– Как это возможно? – я недоверчиво посмотрел на него. – У Тёмных же источник практически неисчерпаем.
– Любой колодец можно вычерпать до дна. Переход за Грань – это… – Он замолчал и покачал головой. Я не видел, но почувствовал движение его плеча и шеи. – К счастью, тебе нужно будет для восстановления плотно поесть и лечь спать. К утру будешь, как огурчик.
– Ты не хочешь знать, что там было? – я запрокинул голову, чтобы посмотреть Эдуарду в лицо.
– Нет, и на будущее, спрашивать об этом у Тёмного – неприлично. Это почти такая же интимная тема, как секс. – Он криво усмехнулся.
– Ничего себе, – у меня от слабости язык едва ворочался во рту.
– Шевелись, иначе уснёшь прямо здесь, – Эдуард, повёл меня к выходу. Я же сосредоточился на том, чтобы вовремя переставлять ноги и не мешать ему меня тащить.