— Ты удивлен моему звонку? — Нет.
— Я хочу задать тебе один очень важный вопрос. Можно?
— Можно. Только зачем? Мне кажется, что мы с тобой уже все обсудили.
— Ты не уезжаешь из города, как говорил. Почему?
— Я много чего говорил. Да и ты тоже…
— И все-таки.
— Меня тут дела держат.
— А может, тебя здесь держат не только дела?
— Ты о чем? — впервые за разговор удивился Максим.
— Может, тебя здесь держит Светка?
— При чем здесь Света?
Он сказал не “Светка”, а “Света”. Кармелита сразу же отметила это про себя.
— Я знаю, что вы провели вместе ночь. Целую ночь.
— Ты пришла закатить скандал?
— Нет, я просто хотела узнать…
— Что?
— Все. Узнать и пожелать вам счастья, если у вас все так хорошо.
— Мы со Светкой просто гуляли.
— И как? Тебе понравилось с ней гулять?
— Извини, но это уже похоже на разговор с Антоном. Он меня тоже недавно так пытал.
— Ты все время уходишь от вопросов.
— Да, понравилось. Света — хороший человек. Тем более, тогда ей нужна была чья-то помощь.
— То есть ты хочешь сказать, что если мне понадобится помощь, ты тоже придешь?
— Конечно! Я всегда готов помочь. И тебе, и Миро. Потому что желаю вам счастья.
— Понятно, ты у нас МЧС, служба “911”. Спасибо за пожелания. И тебе тоже я желаю счастья.
Кармелита ушла.
“Зачем нужна была эта встреча?” — подумал Максим.
Удивительно, только боль осталась. И никакого тепла, никакой искорки не промелькнуло.
Только боль.
В зал вошла Маргоша.
— Еще что-нибудь будете заказывать? — Угу.
— Я вас слушаю.
— У вас водка есть? — спросил Максим, думая про себя: “И этот человек упрекал Антона за пьянство!”
— Конечно. Сколько?
— Ну, я не знаю… Ну, каких-нибудь… граммов триста, хватит?
Марго оценивающе посмотрела на Максима.
— Вам?
— Мне, — покорно ответил он.
— Вам хватит. Если без закуски.
— Ну несите.
— С закуской?
— Без.
Эта встреча была очень важна для Кармелиты. Очень. Она почувствовала, что с ее глаз как будто бы сняли какую-то пелену.
Нет, нельзя сказать, что ее совсем не тянуло к Максиму. Нельзя.
И все же. Она не почувствовала той бешеной, прежней одуряющей страсти. Она смотрела на Макса, как на любого другого человека. Практически спокойно. Про себя отмечала: вот он нервничает, вот успокоился. Вот загрустил.
И сама удивлялась своему хладнокровию.
Неужели она окончательно смогла взять себя в руки?
Боже, какое счастье, если это наваждение уйдет, отступит…
И Кармелита поехала к Миро, чтобы (как она себя убеждала) поговорить о деле. Встретившись, обняла, еще не как жена, но уже и не как сестра.
— Миро! Вот вы сейчас начали наконец-то давать представления…
— Да.
— И как отзывы?
— Отличные! На “бис” вызывают.
— Может, издеваются?
— Нет, что ты! Правда. Говорят, даже из соседних областей начинают билеты заказывать.
— Миро, а то, что вы показываете, как можно назвать?
— Ну, представление. Концерт, наверно…
— Знаешь, это все очень здорово. Только я… Понимаешь, я хочу поставить спектакль, как в настоящем театре. Как в “Ромэн”!
— Сама?
— Да. Ну, то есть нет, конечно. С вами.
— Молодец, — Миро с восторгом посмотрел на нее: ну у кого еще есть такая невеста? — А справишься?
— Постараюсь. Должна справиться. Обязана. Кстати, вот. Света уже и декорации нарисовала. Посмотри. Отец твой одобрил.
Миро смотрел на рисунки, хвалил, цокая языком, но про себя немного на отца обиделся. Что ж он не сказал? Хотя, с другой стороны, Бейбут, наверно, подумал, что она сама ему уже все показала.
— А про что эта история, которую ты собираешься ставить?
— Это старинная цыганская легенда. “Озеро печали”. Помнишь?
— Конечно, помню, — Миро перестал улыбаться. — Но ведь она очень грустная.
— Да, грустная. Но в жизни не бывает все весело. Это же о любви. Настоящей любви! Ну а то, что герои в конце умирают… Это же всего лишь спектакль. Нужно, чтобы люди задумались. На себя со стороны посмотрели. И мы с тобой в главных ролях. Согласен?
Миро не знал, что ответить. Концерт — одно. Спектакль — другое. Не зря говорят, что актерство — бесовское ремесло. Примерять на себя чужую душу, как пиджак. Да еще часто и грязный…
— Миро, ты хочешь отказаться?
— Нет. Как я могу отказаться? Это же твой спектакль. А я хочу быть с тобой не только на сцене… но и в жизни. Точнее, не только в жизни, но и на сцене. Ведь у мужа с женой все должно быть вместе: и жизнь, и смерть. На сцене умрем. А после свадьбы будем жить, долго и счастливо.
Кармелита улыбнулась.
И Миро захотелось обнять ее, расцеловать, поднять на руки и так кружиться, кружиться, кружиться…
— Если бы ты знала, как мне нравится твоя улыбка! И как прекрасно представлять, что скоро я смогу видеть ее каждый день, каждый час!
— Ты думаешь, в семейной жизни я буду только улыбаться? Ты когда-нибудь видел таких жен?
— Не знаю, не видел. У меня их еще не было. Но я сделаю все, чтобы ты не знала ни горя, ни печали.
Он сказал это с такой детской искренностью, что Кармелита снова улыбнулась.
— Вот видишь, ты опять улыбаешься. Дважды за одну минуту. Так почему же в семейной жизни должно быть хуже?
— Да, Миро, конечно. Давай побыстрее поженимся и уедем отсюда.
— Уедем! Я уже вижу наши бесконечные дороги. И твоя улыбка — она ведь ярче золотого солнца и голубого неба!
— Аи, Миро, как красиво говоришь. Так бы всю жизнь слушала…
— А ты слушай. Слушай! Еще я вижу твои красивые волосы, которые развеваются на ветру, пыль дорог, которая оседает на твоих ногах. А сколько новых городов нам с тобой предстоит пройти! Сколько всего испытать! Ни один ром, ни один гаджо никогда не испытает столько, сколько мы! Веришь?
— Верю, — сказала Кармелита. А про себя добавила: “Хочу верить…” — Да, Миро. Все так и будет. А сейчас, извини, я устала. Я пойду, ладно? Пойду…
“Меня зовут Антон Астахов… Меня зовут Антон Астахов… Меня зовут Антон Астахов…” — приговаривал пьяный Максим, продвигаясь по улицам Управска в сторону гостиницы.
Тремястами граммами дело не закончилось. Только началось. Самое ужасное, что счет граммам был утерян очень быстро. Хорошо хоть Маргоша строго сказала: “Все, тебе больше ни грамма! Марш домой!”
Вообще, оказалось, что быть Антоном Астаховым оченьдаже некомфортно. Подташнивало, болела голова, заплетались ноги.
Идти в гостиницу Максим постеснялся.
Постучался к Палычу в котельную.
— Ешкин кот! — поразился Палыч, увидев Максима. — Да что с тобой случилось?
— Ты, Палыч, зачем… Зачем ты, Палыч?.. — Максим так и не смог задать вопрос до конца.
— Вот и я думаю, зачем я сегодня “Энциклопедию алкоголя” открыл почитать? С чего это душу потянуло на такое странное чтение? А оно, оказывается, вот чего. Максимка, ну ты и пьяный сегодня, ты же никогда…
— Я не пьяный. Я — никогда! — Максим произнес прощальные слова и упал на пол.
— Вот это номер! — только и сказал Палыч.
Глава 12
Никак, никак Антон не мог успокоиться. Он не знал, как жить дальше с этим знанием, поразившим его в самое сердце, перевернувшим весь его мир. И вот наконец созрело хоть какое-то решение. Нужно собраться им, Астаховым, вместе. Всем троим. Лучше всего в ресторане. Да хоть в той же “Волге”, в замечательном VIP-кабинете.
А там видно будет.
Посмотрим, как фишка ляжет. И как будут вести себя родители.
После рабочего дня все трое наконец добрались до стола.
Николай Андреич взял бутылку шампанского. Отстранил официанта. И сам эффектно, по-гусарски, открыл его.
— Ну что ж, родные мои…
Тамара вжалась в ресторанный стул. Она всей кожей, всем нутром, каждой клеточкой чувствовала угрозу, исходящую от Антона.
Астахов разлил шампанское в бокалы. Как положено, сначала жене, потом себе. Потом направил горлышко бутылки в сторону Антонова бокала.
— Нет, нет, спасибо, — решительно сказал Антон. — Я лучше сока выпью. Сегодня хочу быть трезвым.
Астахов хмыкнул удивленно, но с одобрением.
— Что ж, имеешь право, — повернулся в сторону Тамары. — Смотри, какой молодец!
Тамара покачала головой, впрочем, без особого энтузиазма.
— Тамара, я тебя не узнаю, — воскликнул Астахов. — Раньше бы ты начала причитать: “Вот смотри, какой у нас сын! Какой он замечательный!” А сейчас молчишь. Почему?
— А она на меня сердится, — пояснил Антон. — Мамочка, не сердись на меня. Я же твой сын. И похож на тебя гораздо больше, чем на отца. Ты согласна?
— Да, — выговорила сквозь зубы Тамара.
— Предлагаю… выпить! — воскликнул Антон. Все подняли бокалы.
— За нашу необыкновенную семью! Чокнулись. Отпили по глотку.
— Я рад, что мы собрались, — сказал Астахов. — Правда. Очень рад. Как-то так неожиданно, спонтанно. И настолько тепло, душевно…
— Вот-вот. Давайте, так сказать, предадимся воспоминаниям, — подхватил Антон и достал из сумки семейный альбом.
— Ух ты! — удивился Николай Андреич.
— Да, папочка, я даже альбом с фотографиями с собой прихватил, чтобы лучше вспоминалось. — И добавил: — Это мне мама посоветовала.
Антон протянул альбом матери. А та, как будто боясь обжечься, тут же отдала его Астахову.
— У тебя замечательная мать. Я даже иногда думаю, что с мамой тебе повезло больше, чем с отцом.
— Да? А я так не думаю, — сказал сын, ехидно глядя на Тамару. — А я думаю, мне повезло с обоими. Особенно с отцом. По крайней мере, мама меня в этом убеждала.
Но Астахов, не понимая двойных смыслов в словах Антона, оживленно рассматривал альбом.
— Вы посмотрите, вот в детстве Антон на меня был больше похож, чем сейчас.
Антон тут же хотел еще что-то сказать, но прикусил язык.
Лицо у Тамары побледнело. Казалось, еще