Они посмотрели в глаза друг другу.
— Хочешь, я сварю тебе кофе? — сказала Земфира все так же нежно.
А Баро расхохотался. — Да.
— Почему ты смеешься? — спросила жена, слегка обидевшись.
— Да так получилось, что кофе — это первая ступенька счастья. Хотя, кто знает, может быть, так оно и есть!
— Ну, тогда подожди, сейчас я быстро сварю твое счастье.
— Нет, Земфира, не нужно быстро. Нам теперь некуда торопиться.
— Главное — вкусно, — и уже выходя из комнаты, добавила: — Я люблю тебя, Рамир…
Когда Земфира вышла из кабинета, Баро перевел взгляд на портрет Рады. Подошел к нему поближе. Всмотрелся в глаза жены. Нет, теперь это уже неправильная фраза. В глаза первой жены.
— Прости, Рада. Видишь, у меня начинается новая жизнь.
Тамара открыла бутылочку красного вина. И тут же начала мысленно подшучивать над собой. Боялась, что сын сопьется… Не угадала, с сынишкой как раз все в порядке. Вырастила. Воспитала, на зависть всем. А вот у самой состояние такое — как бы действительно не спиться!
Едва постучавшись, в комнату вошла Олеся. Вот, зараза, специально же так сделала, чтобы Тамара не успела сказать что-то вроде: “Нет, я занята, позже”.
— Можно? Тамара Александровна, к вам пришли, — и тут же ушла, оставив в комнате цыганку Рубину.
Тамара вспомнила, как она боялась эту цыганку, когда табор после долгого перерыва только-только появился в Управске. Как хотела извести ее. Все эти опасения сейчас ей показались какими-то глупыми и мелкими. Просто бессмысленными. До чужих ли тайн и чужих детей ей сейчас, когда в ее собственной семье и жизни все рушится!
— Ты? — насмешливо спросила Тамара. — Кажется, ты обещала мне, что я никогда тебя больше не увижу!
— Не тебе говорить об обещаниях.
— Не груби. Лучше скажи, зачем ты пришла?
— Я не отниму у тебя много времени. Я пришла задать тебе один вопрос. Только один.
— О’кей. Быстро задавай и уходи!
— Ответь, ты ничего не говорила Зарецкому?
— Кому?
— Нашему Баро. Зарецкому!
— А почему ты спрашиваешь? Ты хочешь сказать, что он что-то подозревает?
— Вижу. По твоим словам вижу, что ты ничего не говорила.
— Конечно, нет. Чего ради?! Мне это невыгодно. Зачем признаваться, что я совершила преступление!
Тамара налила себе вина. Рубине не предложила. Будет она лебезить перед какой-то цыганкой!
— А вообще, с чего ты взяла, что он что-то подозревает?
— Мне так показалось, — негромко сказала Рубина, скорее самой себе, нежели собеседнице.
— Показалось! — с пьяным возмущением воскликнула Тамара. — Все слышали, ей показалось! Мозги включи. Сдался мне твой барон… Я с ним и не общаюсь-то вовсе.
— Да способов много найдется. Послать кого-то, письмо написать анонимное…
— Бросай свои фантазии. Знаешь, если я когда-нибудь сойду с ума и захочу рассказать ему об этом, сама найду способ. А пока убирайся! Радуйся, что жива осталась. И ко мне больше не приходи! Оставь меня в покое!
Рубина пошла к выходу. И, уходя, сказала:
— Тамара! Очень скоро ты останешься совсем одна. Даже если рядом кто-то и будет.
Тамара встала с кресла, подойдя к двери, демонстративно открыла ее. И сделала выпроваживающий жест рукой.
— Иди с богом. Я в твои предсказания не верю. Рубина внимательно всмотрелась в Тамарины глаза.
— Извини, я ошиблась. Это не предсказание. И даже не предостережение. Это уже свершившийся факт!
Рубина ушла. Тамара, чтоб не расплакаться, налила полный бокал и выпила его одним залпом.
А цыганка по дороге думала, что бы могла означать фраза, сказанная Тамарой между прочим: “Радуйся, что жива осталась”. Не простые это слова.
Ох, не простые…
Глава 24
Зазвонил телефон, Баро поднял трубку.
— Алло?
— Ну, привет, молодожен, — с немыслимо наглой интонацией сказал кто-то.
— Это кто? — удивился Баро.
Хотел Рыч сказать что-то вроде “Рыч в пальто”, но решил, что это будет уже слишком.
— Не узнаёшь… Ну, конечно, ты привык, что с тобой иначе разговаривают. Лебезят, ботинки лижут…
— Да кто это, черт побери?!
— Что приказы все твои выполняются без второго слова…
Кто бы это мог говорить про приказы?.. И тут Баро все понял:
— Рыч… Ты? Где ты, Рыч?!
— Так я тебе и сказал! Ну что? Испугался за свою бесценную девочку?
— Да. Хотел бы я с тобой поделиться своим страхом, подонок. Чтобы ты испытал хотя бы десятую долю того, что она или я.
— Не надо меня пугать, Баро. И на совесть давить не надо. Я ей ничего плохого не сделал…
Рыч замер, не зная, что сказать дальше. Ведь если станет ясно, что он заранее так подстроил, чтобы у щита оказалась Кармелита, то подозрение может пасть на Люциту. А уж если ее признают его сообщницей, да еще и тряхнут хорошенько… Ой, не выдержит девка, ой, расколется.
Хотя… Что ему, Рычу, с того? Ну расколется, пусть сама за все и отвечает, он-то с ней больше дела иметь не будет…
Но что-то внутри протестовало против таких мыслей. Толи порядочность какая-то, своя, бандитская, но порядочность. То ли просто жалость к этой злой, наивной, обманутой им же девчонке.
— Рыч, ты где? Чего ты замолчал?
— Помехи. Не сделал, говорю, я ей ничего плохого. Так, побаловаться решил, тебя за нос поводить. А она просто случайно под руку, точнее, под ножи попалась. Скажи спасибо, что дочь за отца не отвечает, а то бы последний ножичек мог полететь прямо в грудь твоей бесценной девочке.
— Замолчи. Ты же позвонил не за тем, чтобы после драки кулаками махать?
— Так я ничем и не машу. В общем, цыган ребенка не обидит. А вот папашку обидит. Слышь ты, барон, слушай меня повнимательней. Ты со мной за службу верную хорошо расплатился. Только переплатил немного. Но я в долгу не остался. Забрал наше цыганское золото из склепа.
— Да как ты посмел? Кто ты такой, чтобы на ЭТО покушаться?
— Я — цыган. А ты — Баро, которого я посчитал недостойным звания барона. Вот и все. Кстати, я там на кладбище подарочек оставил. Пошли курьера, пусть заберет.
— Рыч! Рыч!
Но в ответ Баро услышал только короткие гудки.
Наверно, еще никогда в жизни Антон так не работал. Звонки, деловые переговоры, встречи с проектировщиками, утрясание сметы. За день он, пожалуй, сделал столько же, сколько за всю предыдущую трудовую жизнь. И все это было не зря — теперь появился железобетонный повод опять заглянуть к отцу с продолжением делового разговора.
Николай Андреич посмотрел все новые бумаги, принесенные Антоном на подпись, и довольно потер руки. Черт возьми! А сынок-то, оказывается, умеет работать. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Астахов мысленно сплюнул и изнутри, так, чтоб Антон не заметил, постучал по столу.
Убедившись, что настроение у отца лучше некуда, Антон произнес с деловитой скромностью:
— Папа, а у меня есть еще одно деловое предложение.
— Да?.. Какое?
— Ты доволен тем, как раскручивается мой… наш проект?
— Ох, не люблю я говорить о таких вещах, пока дело не закончено.
— И все же?
— Ну, в общем, пока — да. Работа солидно поставлена.
— Вот-вот. Мы — солидная фирма. И представляешь, как было бы здорово, если бы… В общем, если бы ты сделал мне генеральную доверенность. Дал право подписи при оформлении документов на строительство кафе.
Астахов неторопливо, прочитывая каждую букву, подписал бумаги. Отложил аккуратненькой стопочкой в сторону. Встал из-за стола и подошел к окну.
Антон, затаив дыхание, следил за всеми его действиями.
— Антон, я согласился на это строительство, но право подписи — это очень большая ответственность… — Николай Андреич подбирал каждое слово, чтобы, упаси бог, не обидеть сына.
— Я знаю. Но представь себе: если я буду не только вести переговоры, но и сразу же оформлять документы… Это ведь сильно ускорит наш проект.
— У тебя очень мало опыта…
— Это тебе так кажется.
— Хорошо. Я подумаю.
— Но, папа…
В дверь постучали. Вошел Максим.
— Здравствуйте. Вызывали, Николай Андреевич?
— Да. Проходи…
Антон с недоумением смотрел то на Астахова, то на Макса. У них же тут большой семейный совет — зачем же здесь этот чужак?
Но то, что дальше сказал Николай Андреич, ввергло его в еще большее недоумение.
— Ну что ж, ребята, удачно получилось, что вы одновременно пришли. Представлять вас друг другу не надо. Максим, у тебя, конечно, много работы. Но ты парень работящий. Так что… в общем, будешь консультантом в проекте Антона.
— Но я же совершенно не в курсе.
— Ничего, Антон тебе расскажет. Идея хорошая, и Антоша очень здорово поработал. Но у него нет опыта в этом деле. А ты в Управске уже много чего настроил. Знаешь все подводные течения и строительные камни за прорабской пазухой…
— А что я буду делать, если Антон так здорово работает?
— Помоги ему с документами при заключении договоров, И потом — с приемкой работы.
— Да, хорошо. Я понял. Никаких проблем.
— Папа, подожди, — дрожащим голосом сказал Антон. — Ты же обещал, что это будет мой самостоятельный проект.
— Антон, одна голова — хорошо, а две — лучше. И обещаю, что, начиная со второго проекта, ты будешь абсолютно самостоятелен. Просто оформим дочернее предприятие.
— Точнее — сыновнее, — поправил Максим.
— Во-во, — порадовался нехитрой шутке Николай Андреич.
— Папа! Но я ведь могу сам все тысячу раз перепроверить!
— Можешь. И проверяй. Но тысяча первый раз никогда не помешает. Все — решено! Максим будет тебе помогать. Ты же знаешь — у него огромный опыт в строительных подрядах. А тебе еще нужно подучиться.
“Педагог хренов”, - прошептал Антон, выходя из кабинета.
И все же Тамара сумела взять себя в руки. Недопитую бутылку закрыла пробкой, чтоб не пролить, не испачкаться, и выбросила ее в мусорную корзину. Вернулась к работе.