— Антоша, у тебя еще клювик не разболелся?
— Какой клювик? — опешил Антон.
— Тот, что клюет меня постоянно! Я пытаюсь найти для тебя выход. Вытащить из неприятной ситуации, а ты опять начинаешь меня мучить за старое. Да, не всегда по любви женятся. Это все знают. Я тебе скажу больше: редко кто по любви женится! К тому же, ты столько возился с этой Светкой, что я была уверена — ты влюблен в нее по уши.
— Ой, мать, ты меня вконец запутала! Теперь я совсем не знаю, что делать. Все! Пока! Спокойной ночи!
Антон ушел. Тамара довольно потерла руки: их отношения с Антоном вернулись в старую колею. Она полностью восстановила свой контроль над ним. Глупый мальчик — ведь мама живет только ради тебя. Мама обязательно сделает тебя счастливым.
Не сказала дочка матери всей правды.
Дело не только в том, что Люците трудно заснуть в непривычной обстановке, в чужом доме, в чужой постели, а и в том, что…
Видит Бог, она хотела относиться к Кармелите как к сестре. Но та ее опять обидела. Да не одна, а вместе с Миро, отчего было особенно больно.
Это произошло днем, во время прогулки верхом по окрестностям Управска. У Кармелитиной Звездочки и Мирова Торнадо давние чувства, поэтому, когда всадники отпустили поводья, они все время шли вместе. А Люците, как специально, дали кобылку красивую, но злую, которая ужасно не любила ни Звездочку, ни Торнадо. Оказавшись рядом, она все время цапалась с ними. И потому старалась держаться подальше.
Так Люцита все время оказывалась в стороне от сладкой парочки. Конечно, такая прогулка сама по себе была не очень приятной. Если не сказать — оскорбительной. Но Миро с Кармелитой на этом не остановились. В какой-то момент они просто умчались куда подальше. Подружка невесты попробовала догнать их, только ее кобылке эта идея не очень понравилась, и она скакала издевательски медленно.
Люцита тут же развернулась и поскакала обратно, домой.
Вернувшись, Кармелита попробовала перед ней извиниться. Только Люцита отворачивалась и никаких извинений не принимала. И даже переодевшись для сна, не стала ложиться, а пошла в спальню к матери, пользуясь тем, что Баро уехал по каким-то делам…
Когда Люцита вернулась в спальню, Кармелита все еще не спала:
— Ты?
— Я, — сказала Люцита.
— Извини меня, пожалуйста. Глупо получилось как-то. Скачка, кровь разгорячилась, вот мы и ускакали.
— Ладно уж. Прощаю вас. Только Бейбуту с Баро не рассказывайте. А то скажут, мол, никудышная из Люциты подружка невесты.
— Не скажу, — улыбнулась Кармелита в темноте. — А подружка невесты ты замечательная. Только скажи… Ты на нас с Миро обиделась из-за того, что мы остались наедине?
— А разве этого мало?!
— Я только потом поняла, что есть, наверно, и другая причина…
— Какая?
— Извини, что говорю о таком. Но не могли же твои чувства к Миро так быстро угаснуть.
— Они и сейчас не угасли.
— Что ты имеешь в виду?
— Просто я разобралась в себе. И поняла, что, скорее, люблю Миро как брата или как друга, но не как возлюбленного. Да… И еще… Мне не нравилось, что ты станешь его женой. Потому что я совсем не знала тебя и считала чужой. Ну, не нашей, понимаешь?
— Почему же? Я ведь такая же цыганка, как и ты.
— Нет. Не такая. Ты совсем другая. Ты независимая. Ты всю жизнь прожила в доме. И мне поэтому казалось, что ты не сможешь стать хорошей женой для Миро.
— Ты что, и сейчас так думаешь?
— Нет, сейчас ты мне нравишься.
— Правда?
— Правда! — сказала Люцита, скрестив средний и указательный пальцы “на ложь”.
— Ты молодец, я завидую тебе.
— Глупенькая, что же мне завидовать? — почти искренне спросила Люцита.
— Ты смогла разобраться в своих чувствах. А я до сих пор не могу. Вот до свадьбы всего ничего осталось. И я бы тоже хотела сказать себе: Максим был для меня только другом…
Кармелита замолчала. И молчала, пока соседка по кровати не спросила у нее:
— А ты не можешь?
— Не могу… Знаешь, вот иногда стараюсь вообще о нем не думать, а он стоит у меня перед глазами, и я никак не могу его из головы выкинуть.
Люцита слушала Кармелиту, затаив дыхание, — что же говорит эта бесстыдница!
— Да! Стараюсь не думать о нем. Даже в город сейчас редко выхожу. Не хочу о нем вспоминать. И боюсь его встретить.
Кармелита вздохнула, глубоко, всей грудью.
— А Максим? — осторожно спросила Люцита. — Он ищет с тобой встречи?
— Люцита, я прошу тебя как подругу. Пожалуйста, больше никогда ничего не спрашивай меня о Максиме. Ладно?
— Хорошо, не буду. Помолчали.
Казалось, что вот-вот обе уснут, но неожиданно Кармелита заговорила совсем о другом:
— Так странно, я уезжаю, а ты остаешься здесь…
— Мне тоже странно. Никогда не думала, что буду жить в доме. Тем более, в таком.
— А как живется в дороге?
— По-разному… Бывает хорошо, бывает плохо. Каждый день что-то меняется. Новые места, новые люди…
— Мне кажется, я буду сильно скучать по дому.
— А я по табору…
И вот теперь уже точно заснули.
Только вдруг посреди ночи Люцита проснулась.
А Кармелита спала, но не спокойно. Вскрикивала, улыбалась во сне, а потом начала произносить одно имя. Легко догадаться, какое:
— Максим! Максим! Это ты? Максим, Максим!
Люците хотелось плакать и смеяться одновременно. Кто может сказать, что она плохая подружка невесты? Для такой негодной невесты любая подружка будет замечательной, да что там — просто святой.
Глава 34
Немного удалось разузнать Баро о пособнике Рыча по имени (или по кличке) Леша. Оказывается, в криминальном Управске и его окрестностях было целых три Леши, не считая большого количества Лех и даже одного Алекса (он, говорят, был самый мерзкий из всего своего круга, и со дня на день его собирались убрать — причем свои же).
Баро взял фотографии всех троих приличных (по сравнению с Алексом) Леш и поехал в оцепление.
Когда начало темнеть, цыгане снялись с уже насиженных мест и начали сжимать кольцо, приближаясь к выходу из пещеры.
— Рыч! Рыч! — покричали в расщелину. Никто не отозвался.
— Рыч, выходи! Тебе некуда деваться. И снова тишина.
— Рыч, только не вздумай стрелять в своих. Тогда тебе совсем худо будет, — и после этих ободряющих слов полезли на штурм пещеры.
Внутри никого не было. И почти ничего. Хотя по каким-то еле уловимым приметам, следам, запахам чувствовалось, что совсем недавно здесь был человек.
Обыскали все, но ничего не нашли.
Только Баро, по наитию, почему-то заглянул за камешек, и отдернул руку, как будто змея укусила. Потом опять полез туда же, уже аккуратней. И вытащил, как воблу за хвостик, нож. Посветил фонариком — на лезвие мелькнула фигурка медведя, вытравленная хозяином.
— Что там, Баро? — спросили мужики, стоявшие вокруг.
— Медведь! Рыч! — вскричал Баро. — Значит, он все-таки был здесь!
— Так что, Рыч убежал? — спросил Васька.
— Да, — ответил Баро.
От обиды на лице у мальчика появились слезы.
— Но я же не виноват. Я его выследил. Он меня не видел!
— Успокойся, Васька, успокойся, — сказал Баро. — Тебя никто ни в чем не винит. Наоборот, ты заслуживаешь награду.
Баро подбросил нож Рыча на руке. У Васьки все слезы мгновенно высохли, он с восторгом посмотрел на опасную игрушку.
— Вот, это трофей. На нем вытравлен медведь. И ты можешь считать, что сегодня сам затравил медведя. А если мы его все же не взяли, то это уже наша вина!
— Баро! Баро! Я…
Баро протянул нож Ваське.
— Спасибо, Баро! Это… Это…
— Хоть ты, Василий, еще мал, для того чтобы носить такой нож, ноты показал себя настоящим мужчиной, — Баро, не жалея, оторвал от своей рубахи изрядный кусок ткани и протянул его мальчику. — На, держи. Аккуратно заверни нож, чтобы не порезаться. А завтра днем я тебе привезу ножны. Сам лично их сошью!
Утром Земфира с Грушей начали накрывать стол для завтрака. Люцита буквально влетела в гостиную. Но, увидев Грушу, говорить не стала, подождала, пока она уйдет. И лишь потом шепнула на ухо матери:
— Ну что, Баро пришел?
— Пришел. Посреди ночи…
— И что? Они нашли его?
— Тише!
— Да куда тише? Я и так еле шепчу. Мама, ну скажи мне! Я с ума сойду!
— Нет, не нашли. Он ушел.
— Что ж они так долго искали? Куда он ушел?
— Оказалось, в пещере, где Рыч прятался, под камнем второй ход имелся.
— Слава Богу!
— Люцита, и на этот раз беда прошла мимо. Я тебя прошу. Я требую: оставь в покое Миро и Кармелиту.
— Не волнуйся, мама. Поверь, я им больше мешать не буду! Да… Правда… Я смирилась с судьбой. Пусть теперь все будет так, как будет.
Земфира посмотрела на Люциту с верой. И одновременно — с сомнением.
Впрочем, и сама Люцита не знала, можно ли верить своим словам.
Проснулся Рыч в своей старой квартире, то есть в той, в которой прятался до пещерной жизни. Конечно, эти переезды немного утомительны. Но с другой стороны — как же приятно было в очередной раз щелкнуть Баро по носу!
…Вчера вечером звонок Удава застал Рыча врасплох. Позвонил, сказал: обложили медведя в берлоге. И только он, Удав, может помочь выбраться медведю из облавы.
Рыч почувствовал ужасно неприятный, щекочущий холодок на спине. Наверно, именно так дикие звери чуют погоню. Мгновенно собрал вещи, сложил все, вплоть до последней плитки, в рюкзак. Еще раз оглядел пещеру. Ан нет, вот еще одна шоколадная плитка. На камне лежит. Спрятал и ее. Когда наклонился, почувствовал какое-то неуловимое скользящее движение рядом с собой. Неужели что-то уронил? Похлопал себя по карманам, по одежде, по снаряжению. Нет, вроде все на месте. Теперь уж точно все!
Так, что там делать дал ьше? Удав сказал: нужно отодвинуть круглый камень, который лежит в самом дальнем углу пещеры. Рыч пошел к камню. Осмотрел его. Странно, он всегда был уверен, что это не камень, а часть скалы, идущей вн