— А мне она говорила, что ей просто нравится целоваться, — грустно проговорила Дов. — Я думала, что она просто играет в эту любовь.
— Она горда. Ей обидно, что в то время, когда он должен был, по ее мнению, тосковать по ней, он развлекался с кем-то другим, — со вздохом произнесла герцогиня. — Мы рисуем себе мужчину в радужном свете, когда влюблены, и ненавидим, когда рушатся наши мечты.
Али решила, что ей уже пора, и выскользнула из комнаты. Если у Броно не предусмотрена срочная доставка королевских новостей, то она съест свой тюфяк. Он скоро уедет, и это всем пойдет на пользу.
Через три дня из Димари примчался покрытый пылью гонец с сообщением, что король Орон мертв. Это весть повергла в смятение весь Танаир. Ведь кроме членов семьи Балитангов, Али и заговорщиков-рэка о смерти короля не знал никто. Орон умер. Скоро будет коронован Хазарин, и он желал вернуть ко двору своего друга Броно. К закату принц уже был готов, все его вещи уложены. Он собирался покинуть замок на рассвете.
Хасуй разливала вино, пока Али сидела в темноте под главной лестницей. Жуя ужин всухомятку, она наблюдала за Сарэй. Как Али и ожидала, Сарэй едва притронулась к пище, посреди ужина извинилась перед родителями и Броно и покинула зал. Али передвинулась к двери, которая вела со служебной лестницы в сад и стала ждать.
После ужина все встали и начали выходить из зала. Сарэй, замотанная в длинный широкий плащ, с бабьим платком на голове, вышла из башни. Али беззвучно прокралась за ней. Сарэй шмыгнула в садик.
Броно уже сидел там, на краю фонтана и вся его поза выражала отчаяние. Увидев Сарэй, он вскочил, четырьмя широкими шагами пересек расстояние, разделявшее их, схватил ее, обнял и принялся неистово целовать. Сарэй поколебалась, потом обвила шею Броно руками и стала целовать его с такой же страстью.
Али вжалась в стенную нишу. Зрелище было лучше любой драмы, которую актеры разыгрывают перед публикой. А тут и была драма. Сарэй исполняла роль безутешной девушки, тоскующей по запретному любовнику. Броно был взрослый, усталый человек, который нашел усладу своего сердца как раз в то время, когда перестал надеяться на исполнение этого желания. Теперь Али была уверена, что сцена, разыгранная Сарэй родителям, была вызвана просто возмущением девушки: они по-прежнему считали ее ребенком, — а не страданиями разбитого сердца.
Наконец они оторвались друг от друга, но продолжали стоять, взявшись за руки.
— Клянусь тебе, это ненадолго, — сказал Броно, напряженно глядя прямо в глаза Сарэй. — Не знаю, смогу ли я вынести разлуку, но перед нами открываются новые возможности. Хазарин — мой друг. Он вызволит твою семью из изгнания, и поговорит с Мекуэном. Тогда я смогу ухаживать за тобой открыто и нам не надо будет прятаться по углам.
— Поговори с папой сейчас, — попросила Сарэй.
Броно покачал головой.
— Сейчас? Когда у меня нет ничего, кроме имени? Мекуэн не позволит мне сейчас жениться на тебе. Вокруг много других мужчин, которые бросят свои богатства к твоим ногам. Но если Хазарин пожалует мне то, что обещал, я буду богатым человеком. Я одену тебя в шелка и осыплю драгоценностями.
И он снова обнял Сарэй.
Они целовались долго, дыхание прерывалось, но вдруг Сарэй отстранилась.
— Ты найдешь себе при дворе другую женщину, я знаю. Более опытную, богатую. Ты забудешь о такой невежественной девчонке, как я.
— Ты ошибаешься. Я не буду связывать тебя обещанием, но ты увидишь, я выполню все, что говорю, — сказал Броно. — Дай мне что-нибудь на память, я буду хранить твой подарок у сердца.
Али сжала пальцы. Она пыталась вспомнить, говорили ли ей когда-нибудь такие страстные речи. И были ли они такие же бессмысленные? Неужели она все это проглатывала?
«Может, когда мне было двенадцать лет», — подумала Али и усмехнулась. Она была дочерью Львицы и начальника секретной службы королевства, и поэтому лишена романтизма. Она это заметила еще задолго до того, как начала общаться с теми людьми, которые вплотную работали с ее отцом. На мгновение она увидела перед собой лицо Навата. Он бы точно ничего такого не стал говорить ни ей, ни какой-нибудь другой девушке!
Али решительно изгнала образ Навата из своих мыслей. Броно запихивал в поясной кошелек топазовый кулон, который Сарэй носила как талисман. Потом последовали еще поцелуи и заверения в неувядающей страсти. Но вскоре в отдалении послышался голос герцога, который звал Броно, и Сарэй умчалась через заднюю калитку. Али покинула свою нишу и пошла следом за ней.
Сарэй ждала ее на нижних ступенях лестницы, ведущей в башню. Она села, уронила голову на колени и равнодушно наблюдала за суетой вокруг бараков. Али без слов села рядом с ней.
— Я бы не смогла этого сделать, если бы не знала, что ты будешь там, — проговорила Сарэй, не глядя на Али. Ее губы распухли от поцелуев Броно. — Я знала, что ты смотришь, и поэтому мне было легче сохранять голову на плечах. Иначе я рисковала оказаться на траве с задранной юбкой, как горничные, с которыми он забавляется по ночам.
— Он показался мне вполне страстным, — медленно проговорила Али, разглаживая отрастающие волосы.
Сарэй вздохнула.
— Он целуется намного лучше, чем мальчики в Раджмуате.
— Вы-то сами хотите за него замуж? — спросила Али.
— Я сама не знаю, — нахмурилась Сарэй. — Я об этом дни напролет мечтаю, но это, видимо, только мечты. Папа и Виннамин в нем не уверены. А для меня их мнение весомо.
— Они же его друзья. Им виднее, — сказала Али.
— Он завтра уезжает. Пока об этом беспокоиться не придется, — проговорила Сарэй и вздохнула: — Может, симпатичный Нават мной заинтересуется. Он, конечно, всего лишь простолюдин, да еще и со странностями, но будет весело учить его целоваться.
Сарэй встала и вошла в замок, а Али так и осталась сидеть на месте. А что если Нават влюбится в Сарэй? А она будет развлекаться до тех пор, пока ее отец не напомнит ей об обязанностях перед семьей. Тогда она сразу возьмется за ум. Она выйдет замуж за того, кто возвысит ее семью.
Али решила, что Навата надо предупредить. Себе она сказала, что просто не хочет, чтобы невинное сердце разбилось из-за знатной капризной красавицы. Али отказывалась признаться даже самой себе, что преследует личные цели. Она внезапно подумала, что дома зачастую вела себя как Сарэй. Она флиртовала с мальчиками и мужчинами направо и налево просто потому, что ей было скучно и нравилось целоваться. Эта мысль ей самой не понравилась.
Глава 12ПОХОНСКАЯ КОЛДУНЬЯ
Никто не думает, что женщина, занятая шитьем, обращает внимание на то, что происходит вокруг. И хотя мать и сестры мужчины много раз объясняли ему, что во время шитья прекрасно слышат все, о чем говорят рядом, он продолжает думать, что женщина с иглой в руках сосредоточена только на своем занятии. Ты гораздо быстрее разузнаешь все, что тебе нужно, если будешь сидеть в углу с мотком ниток и набором иголок, чем, если будешь размахивать кинжалами.
Али поднялась в обычное время, но вместо того чтобы сразу взять своих коз и уйти, задержалась. Только когда кортеж Броно выехал из ворот, она погнала стадо. Али смирилась с тем, что они, скорее всего, увезут с собой много секретов, ведь их нельзя было, как торговцев, напугать, выскочив из кустов в капюшонах, прикрывающих лица. Али не беспокоилась о донесениях, которые Верон мог передать со спутниками Броно. Теперь на троне новый король, и все королевские шпионы затаятся и будут тихо сидеть и ждать указаний от своих хозяев, чтобы ненароком не вызвать гнева нового правителя.
Али следила за принцем и его свитой, пока они не выехали за пределы Танаира, и смотрела вдаль, пока не осела пыль, поднятая копытами их коней. Она от всей души пожелала им опасного путешествия и вообще потонуть в море. Потом повела коз на пастбище. Когда она пришла к Визде и Экиту, то обнаружила, что там ее уже поджидают Нават, Улазим и Юнай. Улазим сидел верхом, а Юнай держала в поводу трех лошадей, в том числе Циннамон.
— Что, жалко было расставаться? — насмешливо спросил Улазим. — Долго же ты смотрела ему вслед.
— Али его не любит, — отозвался Нават. — Али думает, что он вернется и съест птенцов.
Али улыбнулась человеку-ворону и посмотрела на обоих рэка.
— Как мило, что вы заскочили, — сказала она, — жаль, что не отправили гонца впереди себя, чтобы я успела приготовить закуски.
— Сейчас не до шуток, — ответил Улазим. В седле он смотрелся как бронзовый идол рэка. — Полезай в седло. Мы едем в Похон. Моя мать согласилась принять нас, то есть тебя. Утро будет нелегкое.
Юнай усмехнулась одними кончиками губ. Али в первый раз увидела проблеск чувств на ее лице.
— Ты не представляешь, насколько оно будет нелегкое.
Али удивленно посмотрела на свою телохранительницу.
— Твоя бабушка и вправду такая очаровательная?
— Поехали, сама увидишь, — сказал Улазим. Он посмотрел на Навата, который неспешно выковыривал насекомых из ствола дерева и отправлял их в рот. — Твое присутствие не поможет. Я тебе еще в Танаире об этом говорил.
Человек-ворон встряхнулся.
— Я не боюсь колдунов.
Али неуклюже залезла на Циннамон.
— Можешь не мучиться, — сказал ей Улазим. — Локидж говорит, что ты отлично держишься в седле.
— Вот и молчите об этом, — парировала Али. — Мне лучше, если наши друзья ничего не будут обо мне знать. Нават, — повернулась она к человеку-ворону, — ты же однажды уже повздорил с колдуном. И не стал с тех пор осторожнее?
Нават перекусил жука пополам и взглянул на Али.
— Красные муравьи такие остренькие. Не хочешь попробовать? — Он протянул ей муравья, как всегда весело улыбаясь, но, заглянув ему в глаза, Али увидела мужчину, который поцеловал ее вечером.
Али с ужасом поняла, что краснеет. Она никогда раньше не краснела.