— Все хорошо? Черт возьми, это было сильное землетрясение! Ты когда-нибудь испытывал такое?
Эдди появился в поле зрения как раз тогда, когда Томас ощутил, как вода стекает по его груди и пропитывает боксеры. Было слишком поздно хвататься за полотенце: в течение нескольких секунд мягкая белая ткань промокла и стала практически прозрачной.
Эдди застыл у подножья лестницы, скользя взглядом по обнаженному телу Томаса, и этого оказалось достаточно, чтобы Томас возбудился. Рот Эдди приоткрылся, но взгляд по-прежнему был прикован к паху Томаса. Он сглотнул. Прерывистый вздох сорвался с губ Эдди.
Томас почувствовал, как к его члену прилила кровь, который теперь оттягивал ткань боксеров. Краем глаза он заметил полотенце, висевшая у раковины, но не мог заставить себя дотянуться до него и обернуть вокруг нижней части туловища.
Пока Эдди молча смотрел на него, Томас чувствовал себя застывшим, словно статуя, неспособная пошевелиться. Он не хотел разрушать чары, потому что глаза Эдди, пожиравшие его, заставляли его сердце биться в бешеном ритме. Он хотел продлить это ощущение, хотя и не до конца его понимал: был ли Эдди шокирован тем, что увидел его почти голым в гараже? Или это зрелище действительно его возбудило?
Всего день назад он угрожал, что пойдет до конца, если Эдди еще хоть раз к нему прикоснется. Возможно, следовало высказать аналогичную угрозу насчет взглядов.
Потому что в этот момент Томас был голов наброситься на него, повалить на пол и сорвать одежду, прежде чем глубоко погрузить в тело Эдди и скакать на нем, пока они оба не кончат.
Наконец, Эдди нарушил молчание.
— Вижу, все отлично. — он повернулся к лестнице. — Тогда я пошел спать.
Томас потянулся за полотенцем.
— Возможны повторные толчки. Держи фонарик рядом с кроватью, на случай если будут более сильные.
Эдди кивнул.
— Конечно. — он скрылся из вида, а через несколько секунд дверь в дом закрылась, и Томас вновь остался один.
Его член болел от желания ощутить тело Эдди, его руки, рот и задницу. Он был согласен на любой доступный способ, каким мог его заполучить.
* * *
Эдди ворвался в свою комнату и закрыл за собой дверь, тяжело дыша. Блядь, ему не следовало спускаться в гараж!
Н, когда произошло землетрясение, тянущее на пять баллов, беспокойство за Томаса заставило его примчаться туда, зная, что он работает над одним из своих мотоциклов. Вдруг на него упала одна их тяжелых машин, или, не дай Бог, внедорожник каким-то образом сдвинулся и прижал его к стене?
Он ожидал худшего, когда вбежал к гараж, но никак не рассчитывал увидеть Томаса в нижнем белье. В своем почти прозрачном нижнем белье. Видеть его мокрый торс было достаточно плохо: у его наставника была мощная, безволосая грудь с красиво очерченными мышцами, вылепленная так идеально, что даже Давид Микеланджело не мог с ним сравниться.
Но выпуклость, которая появилась у него между ног, заставила Эдди смотреть туда дольше, чем следовало. Он четко увидел возбужденный член сквозь промокшую ткань. На самом деле он видел, как член твердеет у него на глазах. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы член Томаса полностью возбудился.
Эддт всегда догадывался, что член Томаса крупный… Эдди заметил его, когда случайно глянул на одетого Томаса. Но то, что он увидел сквозь мокрую ткань, подтвердило его догадку. Эдди мог легко догадаться, что вызвало возбуждение Томаса: ему нравилось, что Эдди застал его врасплох и не спускает глаз.
На мгновение в нем вспыхнула гордость. Он возбуждал Томаса. Черт, ему не следовало этим гордиться! Ему следовало испытывать отвращение. Ни один гетеросексуал не должен радоваться тому факту, что завел гея!
Злясь на себя, Эдди прошел в ванную и приготовился ко сну, пытаясь выбросить из головы все мысли о Томасе и сосредоточиться на других вещах. На землетрясении.
Нужно проверить, все ли в порядке с остальными. Независимо от того, где находился эпицентр, повреждения могут быть и в других частях города. В конце концов, дом Томаса стоял на скале, и поэтому здесь трясло меньше, чем в центре города.
Эдди сел на кровать в одних пижамных штанах и потянулся к телефону, чтобы быстро набрать номер.
Прошло три гудка, прежде чем ему ответил женский голос.
— Эдди, что-то случилось?
— Привет, сестренка, прости, что побеспокоил, но хотел убиться, что с вами все в порядке.
— Хм? А почему у нас должно быть что-то не в порядке?
— Землетрясение. Оно было сильным. Вашему дому нанесен какой-то ущерб?
На заднем плане он услышал голос Амора.
— Землетрясение?
— О, так это было землетрясение? — усмехнулась Нина.
Глубокий рык издал Амор, затем Нина хихикнула.
Эдди закатил глаза. Эти двое даже не почувствовали землетрясения, потому что занимались горизонтальной акробатикой.
— Ну вы даете! он что, никогда не дает тебе отдохнуть?
— Кто сказал, что она хочет отдыхать? — голос Амора раздался громко и четко, словно он взял телефон у Нины.
— Забудьте о моем звонке. Очевидно, мои опасения беспочвенны.
— Приятных снов, Эдди, — раздался голос Нины издалека. затем звонок оборвался.
Эдди положил телефон. Эта научит его не звонить сестре в дневные часы, когда Амор дома. Хотя ее супруг не всегда и ночью отсутствовал.
Похоже, Амор проводил все больше и больше времени дома с Ниной и все меньше и меньше на работу. Им еще не надоело общество друг друга?
Скользнув под одеяло, Эдди покачал головой. Он потянулся к прикроватной лампе и щелкнул выключателем. Темнота окружила его, когда он откинулся на подушку и закрыл глаза.
Он отбросил картинку полуобнаженного Томаса, дразнящего его. Эдди ощутил, как его член затвердел, и сердито провел пальцем по головке, чтобы его опустить. Он не станет мастурбировать на видение Томаса. нельзя позволять этому безумию усугубиться.
И так достаточно плохо, что поцелуй и теперь изображение практически голого Томаса заставляли его усомниться в своей ориентации — он не станет довершать это, поддавшись своим желаниям. Вместо этого ему нужно бороться с этими чувствами в себе.
Они не правы. Он просто смущен. Чувства пройдут, если игнорировать достаточно долго.
Устав от внутренней борьбы, он позволили скрипам дома убаюкать себя, который был потревожен землетрясением. Эдди поглубже зарылся в подушки, мягкие простыни ласкали его кожу. До него донесся аромат6 дразнящий, возбуждающий, искушающий.
Такой знакомый и такой запретный: запах Томаса. К кровати приблизилась тень.
Затем его тело обдало прохладным воздухом, когда руки сняли с него простыню и обнажили. Матрас прогнулся, и теплый рот покрыл его грудь нежными поцелуями, пока руки ласкали тело.
При каждом движении они спускались все ниже, пока не достигли пояса его пижамных штанов. Пальцы потянулись к завязкам и развязали узел, затем стянули ткань вниз по бедрам.
Не раздумывая Эдди приподнялся, чтобы помочь ему снять с себя одежду. С тихим шелестом она упала на пол. Руки Томаса опустились на его бедра и раздвинули их, чтобы он мог устроиться поудобнее. Его тело было обнажено.
Томас молча опустил голову к паху Эдди. Он знал, что его наставник там найдет: твердый как скала член. Он жаждал ощутить губы Томаса вокруг него так сильно, как ничто другое в мире.
От предвкушения его пульс участился, и крохотные капельки пота выступили на лбу и шее. Его грудь поднялась, когда похоть, которую он пытался сдержать, вырвалась на поверхность.
Словно Томас этого и ждал, когда, наконец, обхватил губами головку члена Эдди и очень медленно скользнул к основанию. Эдди понял, что его охватывает жар, который грозил поглотить его целиком. Стон сорвался с его губ, пока рот Томаса заглатывал его все глубже и глубже. Он никогда не ощущал подобного наслаждения. Такого интенсивного. Такого горячего.
Руками Томас закинул ноги Эдди себе на плечи. От этого они раздвинулись еще шире, открывая яички. Теплые ладони обхватили его мошонку и мягко сжали, пока голова любовника двигалась вверх-вниз, посасывая его член в размеренном ритме.
Он не мог удержаться, чтобы не толкаться в такт движениям Томаса, трахая его рот так, словно от этого зависела жизнь. Под покровом темноты он позволить себе отдаться прикосновениям любовника, его губам и рту. Просто отдаться удовольствию, которое дарил Томас. Ему не следовало испытывать наслаждение. И все еже он его испытывал.
Дразнящий язык Томаса облизывал его, а рот посасывал с таким идеальным напором. что Эдди не смог подавить желание похвалить его своими стонами и вдохами, которые больше не мог сдержать.
— Да, черт, да! — закричал он.
Член проникал в рот Томаса все глубже, жестче и быстрее. Эдди положил ладони на его затылок, чтобы он не мог отстраниться. Его бедра неистово двигались вверх и вниз. Все это время твердая рука сжимала яйца в том же ритме. Затем Эдди почувствовал, как один палец скользнул вдоль его ягодицы, надавливая на плотное кольцо мышц, охранявших задний проход.
Его будто молния пронзила, посылая волну удовольствия по всему телу.
Когда она достигла его члена, глаза Эдди раскрылись и уставились между ног. Его собственная рука сжимала его член, который стрелял спермой в воздух. Томас исчез, нет не исчез — его там никогда и не было!
Все это было сном. Эротическим сном. Самым горячим из всех, которые он когда-либо помнил. И самым разочаровывающим одновременно.
Он кончил, представляя, как губы Томаса обхватывают его, рука сжимает яйца, а палец погружается в анус. И все это возбуждало его, даже палец, гладящий вход между ягодиц. Особенно это возбудило его. Так сильно, что сразу же кончил.
Расстроенный он сел и стер сперму простыней с рук и живота, а затем бросил ее на пол. С ним что-то не так. Ему не должны сниться эротические сны для геев. Означало ли это, что он становился геем?
Эдди провел дрожащей рукой по волосам. Он должен понять, что с ним не так, чтобы выяснить, как это исправить.