Томас вопросительно на него посмотрел.
— Хочу ли я знать, в чем дело?
Нина покачала головой.
— Нет, не захочешь. Блейк просто чудит. Опять.
— Ты называешь меня чудаком? — спросил Блейк. — Это возмутительно!
Пока Нина и Блейк продолжали спорить о том, что считать глупостью, Томас подошел ближе к Эдди. Эдди почувствовал, как от тела Томаса к нему словно пробежали электрические волны.
— Привет. — от хриплого голоса, которым Томас произнес это единственное слово, у Эдди мгновенно пересохло в горле. Он не осмелился ответить, зная, что не сможет произнести ни одного связного предложения. С тех пор как он отсосал у Томаса в гараже, понимал, что между ними что-то изменится.
Когда он на мгновение почувствовал палец Томаса внутри себя и неудержимо кончил, Эдди понял, что перешел мост, и пути назад не было. И это напугало его до смерти. Потому что, если он продолжит идти по этому пути, это означает, что вся его жизнь была ложью.
Эдди уже собирался ответить на приветствие Томаса, когда кто-то начал громко хлопать в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание. Он повернулся к источнику звука, как и все остальные, и заметил, что Оливер и Урсула стоят в дверях гостиной и смотрят на собравшихся.
— Спасибо всем собравшимся, — начал Оливер. — Я знаю, что мы не успели предупредить друг друга, но подумал, что если бы я попытался согласовать все заранее, наши расписания были бы еще более хаотичными. В любом случае, я не хотел больше ждать. — он улыбнулся Урсуле, которую держал за руку. — Я попросил Урсулу выйти за меня замуж, и она согласилась.
Толпа разразилась радостными возгласами. По залу разнеслось несколько волчьих воев, некоторые из собравшихся начали хлопать, а те, кто стоял ближе всех к счастливой паре, обняли их, поздравляя.
— Похоже, Кейн должен мне сотню баксов, — заметил Томас, улыбнувшись.
Эдди кивнул.
— Ты был прав.
— Томас, ты знал? — спросила Нина.
Он повернулся к ней.
— Все признаки были налицо.
Эдди закатил глаза.
— Томас видел, как он покупает кольцо.
Томас усмехнулся.
— Спасибо, что подорвал мой авторитет. — он взъерошил Эдди волосы.
Эдди тут же отпрянул. Дерьмо! Как Томас мог вот так запросто прикоснуться к нему на публике?
Он бросил взгляд на Нину, чтобы проверить, заметила ли она это, но сестра, казалось, смотрела в сторону Урсулы, пытаясь разглядеть ее руку, на которой красовалось кольцо с массивным бриллиантом.
— Что ж, еще один холостяк занят, — прокомментировала Нина и посмотрела на Эдди. — Она такая милая девушка. Ну что, братишка, как насчет тебя? Ты встречаешься с кем-нибудь особенным?
Его охватила паника. Нина только что предоставила ему прекрасную возможность признаться во всем и рассказать миру, что да, действительно, он встречается с кем-то особенным. И что этот кто-то стоит прямо рядом с ним.
— И лучше бы ей быть, по крайней мере, такой же милой, как Урсула, иначе я буду очень разочарована, — добавила Нина. — Я не прочь когда-нибудь стать тетей. Я рассказывала тебе о детском вечере? Малышка Иветты — самая милая из всех, кого я когда-либо видела.
Эдди не мог проглотить комок, который образовался у него в горле. Нина понятия не имела о его пристрастиях. Как он мог сказать ей, что ему нравится мужчина? Что у него нет ни малейшего шанса когда-либо стать отцом, потому что не мог представить, что когда-нибудь снова будет с женщиной.
— Сейчас никого нет, — выдавил он, чувствуя себя полным засранцем из-за того, что ему не хватает смелости признаться в своих истинных чувствах.
Краем глаза он заметил, как плечи Томаса напряглись, а лицо стало бесстрастным.
— Не возражаешь, если я украду твоего брата на минутку, Нина? Нам нужно обсудить кое-какие вопросы по тренировкам.
— Без проблем, — быстро ответила Нина.
Томас взял Эдди за локоть и, не говоря ни слова, потащил его сквозь толпу на кухню в задней части дома.
Кухня оказалась пуста. Томас закрыл за ними дверь и отпустил его.
— Что, черт возьми, это было?
Словно защищаясь, Эдди вздернул подбородок.
— А что было?
— Не притворяйся, что не понимаешь, что только что произошло. Сначала ты отшатываешься от меня, когда я касаюсь твоих волос, а потом лжешь своей сестре. Значит, в твоей жизни нет никого особенного, не так ли? Потому что я для тебя никто.
Эдди почувствовал, как его сердцебиение учащается.
— Я этого не говорил!
— Именно это ты и сказал! Так что же происходит между нами? Ты просто хочешь воплотить в жизнь свои гейские фантазии? Но не хочешь связывать себя обязательствами, потому что стыдишься этого. Точно так же, как ты стыдишься меня.
— Нет! Но я не могу это сделать. Не могу сказать Нине. Не сейчас.
— А когда? Когда же настанет подходящий момент сказать твоей сестре и твоим друзьям, что мы любовники?
Эдди отшатнулся, ударившись спиной о кухонную стойку позади себя.
— Да, любовники. Мы были любовниками с того момента, как ты поцеловал меня на той стройке, с того момента, как позволил мне прикоснуться к тебе. Но ты не можешь этого признать, не так ли?
Эдди попытался уклониться от пристального взгляда Томаса, но не смог заставить себя повернуть голову.
— Ты требуешь от меня слишком много.
— Слишком много? Эдди, я лишь прошу, чтобы ты был честен в том, кто ты такой.
— Я не могу разочаровать Нину.
— Разочаровать? Это ты чувствуешь? Как признание в том, что ты со мной, разочарует твою сестру? — ноздри Томаса раздулись, а глаза внезапно покраснели. — Значит, ты не хочешь встать и поступить по-мужски, но продолжаешь использовать меня, не так ли? Потому что именно это ты и делаешь. Приходишь ко мне в постель и позволяешь мне сосать у тебя, целовать и прикасаться к тебе. И я позволяю тебе трахать себя, потому что хочу дать все, что ты пожелаешь. Что ты чувствуешь, трахаясь с геем? — Томас бросил на него обиженный взгляд. — Ты используешь меня для секса, потому что знаешь, что я не могу тебе отказать. Знаешь, что я безвозвратно влюблен в тебя, и поэтому думаешь, что сможешь водить меня за нос, пока, возможно, однажды не будешь готов стать мужчиной? Пока однажды ты не будешь готов признать, что ты тоже гей. Так не бывает!
Безвозвратно влюблен? Сердце Эдди бешено колотилось. Томас никогда раньше не говорил о любви. О похоти и желании — да, но не о любви. Нет, он никогда раньше не произносил этих слов.
— Разве ты не слышал, что только что сказала Нина? Она хочет, чтобы я нашел хорошую девушку и завел детей. Она понятия не имеет. — как он мог вот так разрушить ее надежды? Эдди пообещал себе никогда больше не разочаровывать ее. Никогда больше не причинять ей боль. Но, похоже, ему придется кого-то обидеть: либо Нину, либо Томаса.
— Не дай бог, твоя сестра узнает, что ты сосал мой член и тебе это понравилось! — прошипел Томас. — Я никогда не думал, что ты трус, Эдди.
— Я не трус! — выдавил он из себя, ярость поднималась в нем, и теперь у него чесались клыки.
— Тогда прими гребаное решение. Сейчас! Если то, что произошло между нами, было для тебя чем-то большим, чем просто секс и эксперименты, тогда ты должен открыться и признать, кто ты есть на самом деле.
Эдди заколебался. Признаться, что гей? Он содрогнулся от этой мысли, вспомнив слова своей приемной матери, когда она застукала его с другим мальчиком, насмешки в старшей школе и лицо своей сестры. Поймет ли она? Будет ли любить его так же? Она была всем, что у него было. Его семьей.
— Думаю, у меня есть ответ, — сказал Томас ровным, лишенным эмоций голосом. — Для тебя это ничего не значило. — он повернулся к боковой двери, ведущей из дома, и повернул ручку.
— Пожалуйста, дай мне время. Прошу, Томас. Мне нужно все обдумать.
Не говоря ни слова, Томас вышел и закрыл за собой дверь.
Эдди тяжело вздохнул.
— Черт! — он не был готов к этому. Он обидел Томаса своей неспособностью сохранить их отношения. Потому что именно это было между ними: отношения. Томас был его парнем. И, судя по всему, они только что расстались.
Глава 35
Томас выбежал из дома, преследуемый словами Эдди. О чем тут было думать?
Эдди тоже пытался усидеть на двух стульях. Ему явно нравился секс, которым они занимались, но он хотел продолжать вести обычную жизнь для видимости, поэтому не стал бы раскачивать лодку со своей сестрой и друзьями.
Потому что в глубине души Эдди все еще стыдился своих желаний, хотя, когда они были наедине, он уступал им во всем, кроме одного. Томас надеялся, что сегодня вечером они преодолеют и этот последний барьер, потому что он был почти уверен, что Эдди сдался бы ему сегодня вечером и позволил бы взять его девственную задницу. Но их ссора все изменила.
Томас мог бы держать рот на замке и ничего не говорить Эдди о том, что он чувствует, но когда тот ответил своей сестре и сказал, что в его жизни нет никого особенного, Томас взорвался. Ему было больно слышать, как его возлюбленный произносит эти слова, в то время как ему приходилось молча стоять рядом.
К тому времени, как они добрались до кухни, он уже чувствовал, как темная сила поднимается в его груди, не давая возможности отступить и загнать зверя в клетку. Он хотел этой ссоры, потому что хотел, чтобы Эдди признался, что между ними было что-то особенное, что было не просто сексом, а привязанностью, любовью. Но, сделав это, он оттолкнул его.
— Блядь! — Томас выругался и вскочил на свой мотоцикл, вставил и повернул ключ зажигания, нажал на кнопку запуска и заставил двигатель взреветь. Он выехал на тихую улицу и помчался вниз по склону, пока ему не пришлось остановиться перед знаком «стоп».
Машин на дороге не было. Томас уже собирался выехать на перекресток, когда увидел, как из тени появилась темная фигура и шагнула в свет уличного фонаря.
От шока он чуть не потерял равновесие на мотоцикле. Увиденное казалось невероятным. Он крепко зажмурился и, моргнув, снова открыл глаза.