Как кто-то вроде меня вообще мог заслужить такой подарок? Я никто — никчемный неудачник-солдат, который зарабатывает на жизнь тем, что пачкает руки маслом на грузовом судне дальнего следования. Это работа, которую мало кто хочет, потому что никому не нравится так долго находиться вдали от семьи и друзей. Мне никогда не было до этого дела, а после смерти отца я почувствовал себя еще более отчужденным, чем когда-либо.
Но это было до того, как я встретил Фарли. Я представляю, как кто-то вроде нее ждет меня дома… и я не могу представить, как кто-то мог бы справиться с этим. Я был бы безумцем, если бы оставил ее хоть на мгновение.
Тогда останься, — шепчет мне на ухо тихий голосок. — Останься с ней навсегда.
Я бы остался позади. Эта мысль наполняет меня нечестивым ужасом и гложущей тоской. При мысли о том, что я буду наблюдать, как «Леди» улетает без меня, меня тошнит.
— Я здесь, — говорит Фарли, прорываясь сквозь мои мрачные мысли. Ее пальцы ласкают мою щеку. — Со мной ты в безопасности.
Я прижимаюсь лицом к ее руке, целуя ее.
— Прости. Я просто… попал в плохое место. Отвлекся.
— Все в порядке, — ее голос нежный и успокаивающий, как дождь, а от ее прикосновений я мгновенно чувствую себя лучше. — Тебе нужно немного побыть одному? Я могу уйти.
Уйти? Пока она лежит подо мной, обнаженная и возбужденная? Кэф, нет. Мой мозг может просто включиться, потому что это возможность, которую нельзя упускать. Я снова целую ее ладонь и, держа за запястье, начинаю покрывать поцелуями ее руку. Я позволю этому быть моим ответом.
В ее глазах светится смесь веселья и желания.
— Ложись на спину, — говорю я ей, и она немедленно повинуется. Ее густые волосы выбиваются из-под завитков рогов, и это придает ей дикий и неприрученный вид. Мне нравится это в ней, то, насколько она свободна. И это печалит меня, хотя и возбуждает, потому что забрать ее обратно в Родной мир? Они бы укротили ее дикость. Сделали ее такой же, как все остальные.
Мне ненавистна сама мысль об этом.
Прежде чем мои мысли снова помрачнеют, я целую мягкую внутреннюю сторону ее локтя и затем продолжаю идти вперед. Я должен оставаться сосредоточенным, и прямо сейчас моя миссия состоит в том, чтобы заставить Фарли кончить.
Она молчит, пока я прокладываю дорожку поцелуев к ее плечу, а затем снова оказываюсь рядом с ее восхитительной шеей. Я убираю выбившуюся прядь волос в сторону и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее нежную шею. Затем она издает какой-то звук, легкий вздох удовольствия. Ладно, это не нее основная эрогенная зона, с сожалением признаю я про себя. Возможно, мои навыки в постели не так велики, как я думаю. Или, может быть, Фарли просто не любит притворяться, чтобы потешить мое эго. Я нравится это — я хочу знать, когда я доставляю ей удовольствие, а когда нет. Я еще раз целую ее в шею и провожу языком по ключицам. Она делает глубокий вдох и поеживается. Отлично.
Я продолжаю целовать ее шею, поднимаясь к уху, потому что знаю, что ей это тоже нравится. Моя рука перемещается к ее груди, и я обхватываю ее маленький, упругий холмик. У людей были большие, выдающиеся формы спереди, но мне нравится небольшая, мягкая грудь Фарли. Она достаточно объёмная, чтобы ее можно было взять в ладонь, и это прекрасно. Мой большой палец касается ее твердого соска, и она ахает, выгибаясь в моих объятиях.
— Скажи мне, если я сделаю что-то, что тебе не понравится, — бормочу я, покусывая ее ухо.
— Мне это очень нравится, — говорит она мне, снова начиная говорить запыхавшимся и взволнованным голосом.
Я усмехаюсь про себя и снова провожу языком по ее уху, имитируя движение пальцами по ее соску. Еще через несколько облизываний и ласк она, тяжело дыша, прижимается ко мне, извивается под моей рукой и трется об меня. Ее отзывчивость заставляет мой член болеть, и мне нужно держать себя в руках, иначе я кончу, несмотря на все мои усилия доставить ей удовольствие первой.
Я провожу рукой вниз по ее плоскому животу и начинаю целовать ниже: ушко, шею, еще раз касаюсь ключицы, прежде чем опустить язык ниже. Прижиматься ртом к ее коже без защитной пленки, прикрывающей наши тела, кажется декадентством, но после того, как я побывал в постели с Фарли, я все равно буду испорчен для всех остальных женщин. Когда она не уклоняется, я целую одну грудь, а затем позволяю своим губам коснуться ее соска.
Ее вздох достаточно громкий, чтобы эхом отразиться от каменных стен ее дома.
— О, мне это очень нравится, — говорит она мне, и ее рука тянется к одному из моих рогов. Она дергает его, когда я поднимаю голову, показывая, что я должен продолжать.
Хех. Как будто я планирую сдаться в ближайшее время. Я снова опускаю голову и начинаю работать над тем, чтобы свести ее с ума от желания, используя свой язык, а иногда и зубы, чтобы дразнить, покусывать и ласкать ее маленький твердый сосок. Я не хочу, чтобы ее вторая грудь чувствовала себя проигнорированной, поэтому я перехожу к ней, чтобы проделать то же самое. Все это время маленькие возбужденные потирания Фарли заставляют меня болезненно осознавать, насколько тверд мой член и как к нему прижата ее нога.
Мне нужно заставить ее кончить, и как можно скорее. Даже когда я позволяю своему рту заниматься любовью с ее грудью, я опускаю руку ниже, а затем обхватываю ее лоно, проверяя ее реакцию.
— Ооо, — выдыхает она и выгибается под моей рукой. — Ты собираешься потрогать мое влагалище?
— Я собираюсь сделать больше, чем просто потрогать это, — говорю я ей и еще раз облизываю ее грудь. — Терпение, женщина.
— Я очень терпелива, — говорит она мне, а затем прижимается к моей руке, опровергая это предположение.
Я не могу удержаться от улыбки, даже когда еще раз целую ее сосок. Я провожу пальцами по нежным складочкам ее лона… и нахожу ее горячей, влажной и готовой.
Просто так моя решимость улетучивается за дверь. Я стону и прижимаюсь головой к ее груди, нуждаясь в мгновении. Ничего не стоило бы раздвинуть ее бедра и погрузиться глубоко в нее. Погрузиться в ее сладость и заявить на нее права так, как она хочет, чтобы на нее заявляли права.
Когда я беру свой член в руки, я понимаю, что ее кхай поет так громко, что ее грудь вибрирует от силы этого пения. И я вспоминаю слова Нири. «У нее наступает овуляция, когда ты входишь в комнату».
Если я войду в нее, то родится ребенок.
И я улечу. Я не могу так с ней поступить. Я не могу оплодотворить ее и бросить. Это противоречит всему, чем я являюсь.
Мой член даже близко не может приблизиться к ее влагалищу. Черт возьми. Но я хочу, чтобы Фарли получила удовольствие. Я хочу, чтобы она кончила, и кончила сильно. Я просто… не буду входить в нее. Я воздержусь и позабочусь о себе позже, когда у меня будет возможность побыть наедине, если понадобится.
А сейчас? Придется обойтись моим ртом.
В тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, она приводит меня в восторг. Прикасаться ртом к ее груди кажется достаточно возмутительным, учитывая, насколько жестко общество месакк относится к болезням и личной чистоте. Прижиматься ртом к ее влагалищу, как она делала с моим членом? Я не могу придумать ничего более порочного… или более соблазнительного. Я хочу знать, какая она на вкус. Я хочу зарыться головой между ее бедер и просунуть в нее свой язык. Я хочу почувствовать, как ее стеночки сжимаются вокруг меня. Боги, я сейчас разольюсь, просто подумав об этом.
— Ты могла бы быть терпеливой, — говорю я ей и запечатлеваю поцелуй на ее животе. — Но я нахожу, что чем больше я прикасаюсь к тебе, тем менее терпеливым становлюсь.
— Почему? — спрашивает она, затаив дыхание.
— Потому что я хочу прижаться ртом к твоему влагалищу и попробовать тебя на вкус.
— О, — выдыхает она. — Я тоже этого хочу. — И она широко раздвигает ноги в молчаливом приглашении.
Я не могу устоять. Я быстро опускаюсь ниже и обхватываю ее попку руками, затем приподнимаю ее бедра, как будто собираюсь пировать на банкете. Запах ее возбуждения обрушивается на меня, как стена, и я стону, потому что никогда не вдыхал ничего более аппетитного. Я не могу больше ждать ни секунды и провожу языком по изгибу ее влагалища.
Все ее тело содрогается, и она стонет.
— Еще, Мёрдок.
Как будто я собираюсь сейчас остановиться. Я снова ласкаю ее, раздвигая языком ее складочки. Она держится за мои рога, крепко сжимая их, и ее хвост хлещет под ней, запутавшись в одеялах. Я обхватываю ее хвост своим и крепко оборачиваюсь, прижимая его к себе. Приковывая ее ко мне. Это кажется почти таким же интимным, как прикосновение моего рта к ней.
Но и вполовину не так вкусно. Я еще раз долго, медленно пробую ее на вкус, позволяя своему языку скользить между ее влажными складочками, чтобы собрать каждую каплю влаги.
Она стонет, все еще извиваясь в моих объятиях, и я понимаю, что она хочет, чтобы я опустился ниже. Это хорошо, потому что именно таков мой план. Я лижу ниже и нахожу ее отверстие таким горячим и влажным, как я и мечтал. На этом этапе невозможно остановиться, потому что у нее восхитительный мускусный вкус, и я одурманен ее ароматом и ощущением ее в своих объятиях. Тихие крики, которые она издает, сводят меня с ума, и я, как голодный зверь, облизываю ее снова и снова. Но я хочу большего. Больше, чем просто несколько облизываний и проб. Поэтому я просовываю в нее свой язык и использую его так же, как использовал бы свой член, позволяя выступам скользить по ее отверстию.
Крики Фарли теперь становятся неистовыми, и мое собственное тело чувствуется так, словно вот-вот потеряет контроль. Я так близок к краю, и, судя по звукам, которые она издает, она, должно быть, тоже. Я трахаю ее своим языком, двигая им так же быстро, как двигал бы своим членом, погружая его в ее сладкое тепло и вынимая из него. Ее бедра прижимаются к моим плечам, и она напрягается, из нее вырывается громкий вздох. Я ласкаю ее сильнее и чувствую, как ее стеночки сжимаются под моим языком, а затем она кончает с тихим пронзительным звуком, и мой язык снова наполняется ее вкусом.