— Наделенные неведомыми силами и преследующие неясные цели! — птах интригующе примолк и швырнул в толпу: — Личные гости Владычицы… человеко-туристы!
Ирка разжала сведенные от напряжения пальцы и растерянно уставилась на вдруг открывшийся в соседней стене проход.
— Говорю же, дикари — ну вылетела у них птица из клетки, так лови же… — не переставая говорить, из тоннеля вихрем вымелась пестрая горластая тетка в развевающемся платье-балахоне, настолько цветастом, что казалось, в Пещеры залетел аспид. Толстенький и скандальный. — А она ж орет… да противно так! А не приведи господи, еще сверху нагадит!
Птах нервно забил крыльями.
— Вон мужиков сколько, и ни один человек не пошевелится! — с явным удовлетворением заключила тетка.
— Где вы тут видите человеков? — обернулся к ней проходивший мимо рыжий парень, и с молодого человеческого лица на тетку глянули непроницаемые глаза древней рептилии, а между губами мелькнул раздвоенный язык.
Тетка задумчиво взялась сперва за правую грудь, потом за левую, точно вспоминала, где ж у нее сердце.
Кружащий меж гигантских люстр глашатай частил, как вошедший в раж продавец:
— Человеко-туристы не соизволили назвать свои имена, но приняли приглашение Владычицы — все, кто уцелел после долгого и кровавого пути через Ирий…
— Еще и фамилию мою им скажи! А потом паспорт отдать, чтоб кредит на меня повесили? — немедленно воспрянула духом пестрая тетка.
— Дорогая, оставьте местных в покое! — дама-менеджер в строгом вечернем костюме нервно подхватила тетку под руку. — Тогда, может быть, они оставят в покое вас.
Следом за ними, чуть не наступая на пятки, тащилась молодая пара из неброского парня и блеклой девушки. Танька проводила их подозрительным взглядом. В автобусе оказывались то режиссеры, то наемники, то нечисть — тихая парочка на их фоне должна бы радовать. Но девушка, умудряющаяся даже голубое бальное платье все равно подобрать в стиле «серая мышь», — есть в этом нечто неправильное. Да и парень ее — чужой мир, бал драконов, а по нему не видно ни малейшей нервозности, и улыбка на лице. Любезная и искусственная — будто нарисованная на маске.
— И сопровождающие… — Птах уже оправился от слов тетки, теперь в его воплях слышалась откровенная издевка. — Богатырь Василий из личного отряда Вольха Ярого Тура и… ведьма из человеческого мира!
Из прохода появился хмурый, как поздняя осень, запорожский богатырь под руку с трепещущей ведьмочкой Машей в хорошеньком платьице цвета увядшей розы. По толпе змеев и змеевых жен прокатилось волнение. Ирка аккуратно выпустила собачьи уши сквозь парадную прическу — не забыть их убрать перед выходом…
— Это она, дорогой? Та самая? Хортицкая ведьма? Убийца? Такая… простенькая?
— Ну что ты, я был на представлении посольства Владычице — это совершенно не она!
— Позвольте, драгоценный мой, как же не она — сколько ж тут этих ведьм?
— А вот представьте себе, понаехали! — Между ногами и лапами змея, плеща крылышками и двумя хвостами, заскакал маэстро Кокатрикс. — Спасаются у нас от Прикованного!
— Здесь? — средних лет крылатый змей шумно расхохотался. — Спасаться от Прикованного здесь, где Мертвый лес… скоро весь Ирий захватит? — Змей скривился как от невыносимой зубной боли. — Воля ваша, маэстро, у вас… слишком живое воображение.
— У меня воображение? Вы на Совете Владычицы не были, а я был… совсем-совсем рядом! — вскричал маэстро.
Ну да, в соседнем коридоре.
— Это все потому, что мы воюем за них! Грудью встречаем опасность, пока эти человечки отсиживаются за нашими хвостами! — Маэстро выпятил грудь и гордо вздыбил оба хвоста.
Опля! А слухи до этого самого соседнего коридора уже добежали. Пусть не совсем точные — но опасно близкие к истине.
— Кто они такие, чтоб нам за них воевать! — возмутилась драконья супруга.
— Драгоценная моя, неловко тебе напоминать… но ты в некотором роде, рр-ш-мм, тоже человечка…
— Почему ты всегда, даже на балу, говоришь мне гадости?! — Голос драконьей супруги задрожал. — Пригрела змея на своей груди — какие-то человечки из мира людей ему дороже родной жены!
— Почему ж дороже… — начал оправдываться змей, и парочка удалилась.
— Пещерное общественное мнение готово? — повернулась к Дине Ирка, губы ее кривились. — Люди — трусы и негодяи, прячутся в своем мире, пока змеи воюют, а я — злобная человечка, собирающаяся погубить Ирий. Можно не стесняться и выдать меня папочке… для блага Ирия, разумеется. И надеяться, что после освобождения ваш враг займется людьми, а гордые воители небес смогут отсидеться уже за нашими спинами. Может, даже присоединитесь к нему — право остаться в живых надо отрабатывать.
Мгновение казалось, что Повелительница Грозы сейчас бросится на Ирку.
— Интересно, где будешь ты, когда богатырская застава встанет на пути врага? — бестрепетно отчеканила та. — Слетаешь попрощаться с Андреем или ну его?
— В-ведьма! — яростно выдохнула Дина. И ринулась прочь, распугивая змеев, на свою беду оказавшихся на ее пути. За ней, растерянно глянув на Ирку, поспешили Мраченка с Белой Змеей. Только Лаума неожиданно ободряюще похлопала Ирку по плечу и, что-то глухо бормоча и повизгивая, пошаркала за подругами, оставляя за собой полосу темного сора на сверкающем яшмовом полу.
— Фу, что делает здесь грязная старуха?! — отпрянула с ее пути пухлая драконья женушка.
— Тише, маменька! — таскающуюся за толстушкой юную змеечку, видно воздушную, аж прозрачную в своем изяществе, ощутимо передернуло. — Думайте что говорите! Это же Лаума, да еще в худшей своей ипостаси — Смертного Мора!
— А ты не дерзи матери! — шикнула на нее смущенная толстушка. — Надо же, Лаума! Что ее могло так… расстроить?
— Говорят, влюбилась безответно, — хихикнули в толпе. — В человека! В драконоборца!
— Дочь ливня и крови — в человека?! Невозможно! — прогудел почтенный пожилой змей.
— Чего ж невозможного, когда сам Великий Водный подает пример? — У ног змея снова возник маэстро Кокатрикс. — Вы знаете, что он влюблен… в эту самую наднепрянскую ведьму, о которой тут все говорят? Я, кстати, рисовал ее портрет! — Двухвостый ящерок гордо выпятил грудь. — Осмелюсь заметить — это был мой шедевр! Мне удалось полностью отразить ее гнусную человеческую натуру. И что бы вы думали? Этот портрет исчез!
— Великому Водному хороших ирийских девочек мало, что он в другом мире себе этих… ведьм ищет? — возмущенно взмахнула пухлой ручкой драконья женушка, зато на личике ее дочери возникло мечтательно-восторженное выражение.
— Ирка, давай сразу договоримся — ты не будешь реагировать на всякие змейские подначки, — хватая Ирку за локоть на случай, если той захочется быстренько доказать хоть маэстро, хоть драконьей супруге, что ведьмы и впрямь плохие девочки, предложил Богдан.
— Особенно учитывая, сколько их тут, этих змеев! — нервно добавила Танька. Ирка только хотела ответить, что и не собиралась — что они, вовсе за припадочную ее держат?
— Ты ж ба, хто б подумав, шо цей дурнуватый Панас правду казав! Мы с него смеялыся, а ты, выходыть, мертволесская тварюка и есть?
Раздосадованная Ирка обернулась — уж слишком она увлеклась собственными невеселыми мыслями — подкрадываются к ней кому не лень!
Кризы рядом не было, и когда и куда змейская докторша испарилась, Ирка тоже не заметила. Зато в полумраке прохода, скрестив руки на груди, стояла Галька. Переброшенная через плечо коса темной змеей выделялась на белизне обычной ее рубахи. Только присмотревшись, можно было понять, что рубаха Гальке велика, не иначе как одежду для беженцев собирали по всем Пещерам. Прицельно прищуренные глаза не отрывались от Ирки, а выражение лица у дочери Горпыны и Гната было как в тот момент, когда она жала на гашетку своего пулемета.
— Хотив же батько тебя до змеев сдать, а я на волю пустила та до Великого Водного добраться допомогла. — Алые губы Гальки кривились в горькой улыбке. — Ты ж за ним сюда приползла, тварюка? Деревню нашу та мамку мою, то, мабуть, так, походу сничтожила?
— Галь, я… Ты все неправильно поняла! — Ирка метнулась к девушке. Она думает, что Ирка виновата в смерти Горпыны, а значит, сама Галька виновата в смерти матери, раз помогла «мертволесской тварюке», и… она не должна так думать, не должна мучиться!
Галькин кулак ринулся Ирке навстречу, только обостренная реакция оборотня позволила отдернуть голову.
— Мря-а-а! — кот метнулся к Гальке, теперь уже она увернулась, хлестнув косой, рванула к Ирке… И так и замерла с занесенным кулаком. Шумно сглотнула, скосила глаза на прильнувшее к шее лезвие меча.
— У меня, конечно, графское прошлое из другой реальности, но я не помню, чтоб на императорских балах барышни вот так регулярно в рукопашную кидались[26]. Максимум локтем под ребро или подножку… — придерживая Ирку за плечо, бормотала Танька.
Губы Гальки кривила злая усмешка:
— Ото жалко! А я так хотела, щоб ты у цьому платьичку богатому до всех цих гордовитых змеюк да зрасквашенным носом вышла!
— А шевельнешься — ко всем этим змеюкам твоя голова выкатится! — почти в ухо Гальке прошептал Богдан.
— Богдан, не надо! Она просто ничего не знает, у нее мама погибла…
— Ирка, мне плевать на сложные чувства твоих ирийских подружек! А вот ты скоро от большого сочувствия наш мир подставишь — к тому идет! Сперва жаба, потом Криза, потом Дина, теперь эта пострадавшая — думаешь, она бродила по пещерам и выбрела к бальной зале по чистой случайности и никто ей не подсказал, где тебя искать? Кто следующим припрется — твой змей? Может, Табити и правда не собирается сдавать тебя твоему папаш… Симарглу, зато на мозги тебе капают со всей змейской изобретательностью. А ты подумала, что будет, если ты папаню освободишь — и он со всех лап ринется реализовывать план тринадцатилетней давности? Змеи радостно помашут ему вслед хвостами… а людям придется встречать разъяренного Пса без наднепрянской ведьмы! Потому что, если ты даже выживешь на том алтаре, обратно к людям тебя никто не отпустит. Так что быстро забила на Ирий и занялась своим делом, ведьма-хозяйка! — рявкнул на нее Богдан.