нужную сторону. Скорее всего всем нам еще придется пожалеть о цене. Слишком она будет велика. Слишком серьезные силы будут противоборствовать. Слишком серьезное оружие накоплено в арсеналах.
Премьеру Николе Пашичу очень не нравилось то, что сейчас происходило, но он быстро смекнул, что несмотря на его личную вину в разгуле национализма в сербской прессе головы самого Николы русские вроде бы не требуют. Более того, если случится все так, как требуют русские, он еще и освободится в своей деятельности от диктата «Черной руки». Поэтому Пашич быстро приободрился. Да и требуют русские не так уж и много.
— А как же предстоящий дележ захваченных османских земель? Болгары же требуют… — начал Пашич.
— Да делите, как хотите. России до этого нет дела. Ну почти. Только мирно делите. Вам будет нужна помощь и арбитраж. Россия их вам окажет, как об этом и записано в документах Балканского союза, — отрезал Столыпин.
Апис сдаваться не собирался. Вот только что ему теперь делать, полковник не знал. Он просчитывал в уме варианты, но… Он уже почувствовал вкус власти. А тут русские никаких шансов остаться наверху не оставляют. Причем русские явно не шутят. Вместо дипломатов в Белград приехали очень непростые люди. Таких зря не посылают за границу. Уехать в Париж? Да кому он там нужен без его тайной власти? Причем русские, к сожалению, правы. Сербия никому кроме русских не нужна. Французы Сербию не защитят. Их бы кто самих защитил. Британия? Джентльменам интересны лишь они сами. Британцы при необходимости продадут и полковника Димитриевича, и всю Сербию оптом, если получат за это хорошую цену. А продаваться кому-то лично и становиться лично калифом на час… Больнее падать потом будет. И ведь неизвестно сколько времени осталось до того момента, когда в Вене станет известно, что русской защиты больше нет…
Но, как оказалось, русские подумали и об этом.
Столыпин немного помолчал, а потом обращаясь к сербскому полковнику, проговорил:
— Знаете, полковник, у моего спутника из русской разведки есть, что вам предложить. Если вам это, конечно, интересно…
— Мы с вами, полковник, в некотором роде коллеги. К вам, полковник и к членам вашей организации у нас есть деловое предложение. Если вы не возражаете… — включился в разговор полковник Гаршин.
Полковник Димитриевич изобразил на лице полное внимание, и замначальника ГРУ продолжил:
— Вам скоро придется исчезнуть. А потом появиться в Закавказье. Вернее в армянских вилайетах Оттоманской империи. Там вас ждет работа по профилю. И не по профилю. Осман вы ведь нежно любите? Ну, вот, видите. Если вы согласитесь, то завтра вы придёте сюда, и мы с вами предварительно поговорим. Ну, а нет, значит, нет. При этом я не могу обещать, что в случае отказа вас или ваших подручных потом не станут искать мои люди с самыми недобрыми намерениями. Увы, издержки профессии. Сами знаете. А с началом войны в Европе ваши услуги могут снова понадобиться в Сербии. И, возможно, на прежней должности. Ну, или очень похожей. А пока обстановка на Балканах требует полного искоренения ваших методов. Провокаций против австрийской короны и без вас хватает. Так что армянский эпизод вашей жизни вы сможете потом считать просто временной командировкой. Не более того. Так что вы, полковник, сегодня подумайте и решите, как вам жить дальше. Договорились?
Дождавшись кивка от оппонента, Гаршин удовлетворенно заключил:
— Ну вот и хорошо. Вот и ладненько. А пока у всех вас есть работа. Истерию национализма нужно срочно прекратить! — А про себя Гаршин подумал, что вербовка этого кадра еще далеко не закончена. Но скорее всего за этот вариант и шанс Апис уцепится. Больше ему все равно вряд ли кто-то предложит.
Апис тоже был не прост. Он был профессионалом, и быстро понял, как его купили. Сначала ему не оставили выбора, а потом бросили спасательный круг. Все это, конечно, было сделано с грацией носорога в посудной лавке, но тем не менее цель была фактически достигнута. Сербия была поставлена под русский контроль всего за одну встречу. А об изяществе русские заботиться не стали. Об этом вполне возможно позаботятся историки, но когда-нибудь потом.
— Господа, — обратился Столыпин к двум сербам — премьеру и полковнику. Если вы не возражаете и у вас больше нет срочных вопросов, вы можете идти. Мы вполне можем еще встретиться завтра. И послезавтра. И послепослезавтра… А вот с его высочеством нам предстоит весьма долгий разговор…
Не через три дня, а через 4, но истерия национализма в сербской прессе резко пошла вниз и через неделю в основном закончилась. «В основном» — потому что ей еще были заняты кроме всех прочих еще и либеральные проавстрийские круги. Вот казалось бы откуда они в Сербии после стольких лет «Свиной войны»? Ан, и такие находятся. Причем это было не наследие темного прошлого.
Болгарскую величавость и болгарский национализм сгоняли труднее. Болгарский премьер Иван Гешов с командой переговорщиков был обработан еще в Лондоне. Но вот остальная Болгария… В общем на Болгарию пришлось потратили целых три недели даже несмотря на то, что рычаги воздействия на болгар тоже имелись, хоть и не такие убойные как на сербов.
У болгар кстати тоже имелись свои скелеты в шкафу. По изначальному плану Западную Македонию должны были завоевывать в основном болгары. Но вся Балканская война прошла вообще не по планам. Болгарских войск на западный участок выделено было совсем мало, и Западную Македонии от турок освобождали сербские войска, а не болгарские. Так вот сейчас бойцы Внутренней македонско-одринской революционной организации (сокращённо ВМОРО — проболгарская партизанская организация), ранее много лет активно боровшейся против турок партизанскими методами, стали недобро посматривать на сербские войска, которые теперь занимали большую часть Западной Македонии. Не дай Бог еще и тут полыхнет… Совсем беда будет!
Вообще в Софию русский Император сначала собирался послать князя Агренева в качестве одного из переговорщиков. Но потом все переиграли, и князь отправился таки на переговоры с болгарами и не только болгарами, но не в Софию, а в Одессу, где 4 победителя турков при помощи России должны были разделить добытое у османов. Болгарскую верхушку в Софии взяли под относительный контроль экономическими вопросами. Казалось бы война продолжалась недолго, но даже за этот короткий срок задолжали болгары Петербургу весьма немало. По меркам своей страны, конечно. Да и у болгарского царя Бориса детство и упертость в одном месте взыграли. А политика — штука гадкая. Тут на братство по оружию болгар и русских после битвы ссылаться можно, но при отсутствии иных аргументов это почти ничего не стоит, как и уже оказанная услуга.
Отдельные круги в Болгарии даже пытались стращать русских переговорщиков тем, что Болгария может перекинуться в стан Тройственного союза. Таких брали на заметку. А потом кому нужно показали, как Болгария легко и непринужденно может остаться без всех своих военных приобретений, если вдруг у кого-то в голову всерьез придут дурные мысли. Самые дурные мысли демонстрировала Либеральная партия страны и ее бессменный глава Васил Радославов. Либералы проповедовали, что после войны пути-дорожки Болгарии должны разойтись и с русскими и с сербами. Русских либералы вообще не любили, а за счет сербов хотели подружиться с Австро-Венгрией. Причем «за счет сербов» — в прямом смысле. В смысле поделить эту Сербию между Веной и Софией, и дело с концом. И вот тогда Болгария якобы может стать действительно Великой Болгарией. То, что после этого страна может стать следующей жертвой Вены, в расчет не принималось. Между прочим оно бы так и стало, поскольку тогда бы только Болгария стояла бы между Веной и выходом Австро-Венгрии у Эгейскому и Черному морям.
В середине июня представители Балканского союза начали собираться в Одессе, где их ждали русские в качестве международного арбитра, чтобы поделить отнятое у осман в Балканской войне. Самому Агреневу предстояло немало поработать, строя воздушные замки для балканцев. В том смысле, что как все будет замечательно, если… Ну и так далее. А что делать? Обещать и реально планировать собственные крупные инвестиции в Болгарии и Сербии? В преддверии Большой войны в Европе — это не совсем своевременно и правильно. Вот и приходилось делать хорошую мину при не очень хороших реальных перспективах.
Вообще говоря Лондонская конференция не дала ответов на многие вопросы. Так что качество ее работы было так себе. Но, судя по всему, Эдвард Грей и не стремился решить все вопросы. Наоборот, он устроил все так, чтобы после окончания конференции Балканский союз остался сильно недоволен решениями Великих держав, а его члены обязательно переругались бы между собой. Наверняка по результатам этой ругани британцами был запланирован развал Балканского союза и дискредитация России в глазах его участников. Но в Империи не собирались давать повода британцам и немцам посмеяться над Россией и серьезно готовились к сложным политическим торгам.
Глава 18
Менялись времена, менялся мир, менялась и Россия. К зиме 1912–1913 годов политически активные подданные Империи опять захотели собственного участия в политической жизни страны. То бишь куска власти с балычком, рябчиками, черной икрой и так далее. Ананасов они кстати уже не хотели. Ананасов было до черта своих с Формозы, правда, в основном на Дальнем Востоке, зато дешевых. Естественно восхотели они этого не в одночасье, но к концу 1912 года давление на власти начало сказываться.
Император тоже не сидел сиднем. Ему наконец удалось пропихнуть через Семью Романовых закон о том, что русские особы Императорской крови имеют права сочетаться браком не только с иностранными принцами и принцессами, но и с русскими же князьями и княгинями и при этом не терять место в очереди на трон. В тексте закона было еще многое чего. Например, несколько ущемлялись в финансовом плане некоторые боковые ветви Романовых, сильно расплодившиеся за последний век. Этот закон весьма понравился высшей русской аристократии. Не всей, далеко не всей, но тем не менее. В новом законе имелись очевидные незадокументированные возможности для старых русских княжеских родов. Иметь возможность сочетаться браком с детьми Императора — это дорогого стоит не только для престижа родов, но и с практической точки зрения. По крайней мере так думало большинство.