– Думаешь, я не понимаю, что поступила ужасно? Обрекла на смерть собственного сына. Но я не могла допустить, чтобы Арнорд погиб. А именно это бы и случилось. Если бы в твоих руках оказался оллиниум, ты стер бы Арнорда с лица земли.
– Можешь даже не сомневаться. Долгое время я считал, что именно для этого ты и ищешь Золотого Бога. Идиот, нужно было догадаться по тому, как ты говорила о нем. Предпочитал слышать только то, что хотел.
Он не выдернул руку из ее ладоней, вместо этого поднес к губам и осторожно поцеловал.
– Я все еще люблю тебя, ты моя мать. Есть только двое во всем мире, кто дорог мне. И по иронии судьбы обе отреклись от меня, предпочтя одного и того же мужчину.
Гелаэлла сдавленно вскрикнула, поднялась с места и обхватила голову сына руками. Заставила его посмотреть на себя, с трудом сдерживая рвущиеся из груди рыдания.
– Я не отреклась от тебя… Пожалуйста, не думай так… Ты знаешь, я всегда тебя защищала.
– Думаю, я знаю, почему, – он отстранился, стряхивая ее руки, и откинулся на спинку кресла. – Я был единственным, что у тебя осталось в память о нем. Знаешь, а мне и не нужен оллиниум, чтобы уничтожить Арнорда. Сделаю это собственными руками, теперь у меня достаточно сил. Все его способности, – по лицу Алиэля скользнула усмешка.
– Что ты собираешься делать? – внутри Гелаэллы все похолодело.
– Скоро узнаешь… мама.
Он резко поднялся и двинулся к двери. Гелаэлла бессильно смотрела ему вслед, понимая, что не сможет остановить.
***
Кроваво-красное солнце Гираны достигло полной силы, давая незначительный жар, который так ненавистен вардокам. Умирающее солнце планеты не в силах было светить в полную мощь, но весь растительный и животный мир приспособился довольствоваться жалкими крохами его тепла. Чахлые, низкорослые деревья и кустарники, почти без листьев. Животные в большинстве своем покрытые густой шерстью. Скоро и это не спасет планету. Когда погибнет солнце, погибнет все живое.
Кроме вардоков. Им для жизни солнце не нужно, но необходимы животные и крунилы для пропитания. Жаль будет покидать планету, давшую жизнь, но выбора не было. Хорошо, что космические корабли вардоков, исследуя и завоевывая окружающие планеты, уже нашли несколько пригодных для обитания. На некоторых даже присутствовали существа, напоминающие крунилов – лучший источник пищи.
Маленькая принцесса одного из кланов вардоков, пятилетняя Гелаэлла, пока мало задумывалась об этих взрослых проблемах. Все, что ее интересовало – побегать по окрестным пустошам вместе с другом-крунилом, старше ее на два года. Дрикк, в отличие от остальных своих собратьев, не боялся ее. А Гелаэлла искренне привязалась к мальчишке. Ей так не хватало тепла. Привычное воспитание вардоков исключало проявление излишних эмоций. #286606136 / 09-окт-2015 Иногда Гелаэлле казалось, что сородичи на них и вовсе не способны. Она же с раннего детства была другой. Мать считала это аномалией и всячески боролась с чувствительностью дочери, обращаясь с ней даже холоднее, чем принято в других семьях. Отца же и вовсе не интересовало воспитание Гелаэллы. Все время он проводил в военных экспедициях со старшим сыном – Баниром. Удел женщины – следить за хозяйством, пока мужчина занимается более важными делами.
Пока Гелаэлла не достигла нужного возраста, ее не особо напрягали этими вопросами. Но уже сейчас строгие учителя вбивали в ее детскую голову необходимые знания об устройстве мира. Улучая свободную минутку, девочка тут же бежала к единственному другу – Дрикку. Светловолосый мальчик с большими светло-карими глазами, смотревшими на нее с неизменным теплом и восхищением. Она тянулась к нему, как растения ее мира к солнцу, жадно, отчаянно, упиваясь каждой каплей драгоценного света. Если бы в понятии вардоков существовало слово «любовь», можно было бы сказать, что Гелаэлла любила мальчика. Детской, искренней любовью.
Мать замечала эту недопустимую дружбу, но не придавала ей значения. Считала, что когда Гелаэлла начнет питаться сама, бывший друг превратится для нее в ужин, и не более. Сейчас же, пока «хоботок» еще не достиг стадии созревания, кормление происходило с помощью материнского. Раз в день, обычно вечером, мать усаживала Гелаэллу на колени, открывала ей рот, и проталкивала туда собственный «хоботок». Кровь свободно поступала по пищеводу, питая девочку. Гелаэлла любила эти минуты – тогда ей казалось, что с матерью их связывает нечто более сильное, чем физическая связь. От природы девочке достался необычный для вардоков дар – эмпатия. Она безошибочно ощущала, что чувствуют окружающие. С самого раннего детства ее больно поражало, насколько стараются сдерживать эмоции вардоки. Они не были столь бесчувственны, как хотели казаться, но постепенно маска холодности становилась второй натурой. В какой-то степени мать была привязана к Гелаэлле, в минуты кормления становилась ближе к ней. Но она никогда не позволяла себе обнять ее или поцеловать, как делали матери крунилов со своими детьми.
Гелаэлла и потянулась к Дрикку именно потому, что от него исходили волны тепла, обращенного к ней. От остальных же ощущался холод или страх. Эта необычная дружба была важна для них обоих. Мать же считала, что Гелаэлла завела домашнего питомца и со временем это пройдет. Сегодня Дрикк с Гелаэллой случайно подсмотрели, как парень и девушка крунилы целуются. Гелаэлла непонимающе спросила, зачем они это делают. Мальчик удивился вопросу:
– Ну, они же любят друг друга.
Так в первый раз Гелаэлла открыла для себя неизвестное слово «любовь». В языке вардоков оно употреблялось так редко, что она даже не знала о его существовании. Оказывается, для крунилов выражать любовь – вещь вполне обычная. Гелаэлла подумала, что, наверное, именно поэтому вардоки и не желают проявлять эмоции – уподобляться низшей расе.
– Это приятно, когда прикасаешься ртом к губам другого? – размышляла она вслух, наблюдая за парочкой.
Дрикк неожиданно чмокнул ее в щеку. Гелаэлла вздрогнула и повернула к нему лицо, а мальчик робко коснулся губами ее губ. Ощущение оказалось для нее непривычным, но приятным, от него появилось щемящее чувство нежности.
– Зачем ты это сделал? – спросила она мальчика.
– Потому что я люблю тебя, – непривычно серьезно сказал он.
– И я… – неожиданно для себя выпалила Гелаэлла, тут же устыдившись своих слов.
Но счастливые искорки, блеснувшие в глазах Дрикка, волна тепла, исходящая от него, погасили ее недовольство собой. После того дня дети не раз, подражая взрослым, пытались целоваться. Для них это было скорее игрой, попыткой исследовать неизведанную область жизни. Если бы они знали тогда, чем это закончится…
Однажды за поцелуем их застал отец Гелаэллы, вернувшийся после очередного военного похода. Его взгляд, полный отвращения и негодования, девочка запомнила на всю жизнь. Отшвырнув маленького крунила от Гелаэллы, он схватил ее за руку и потащил к матери. Долго кричал о том, как неподобающе ведет себя принцесса. Мать покорно внимала его речам и неодобрительно поглядывала на дочь. Наконец, выдохшись, Сиртелон Нианей спросил:
– Девочка уже достаточно взрослая, чтобы попробовать питаться самостоятельно. Я сам прослежу, чтобы сегодня она, наконец, поняла, кто такие вардоки, и какое место в нашем мире занимают крунилы.
Гелаэлла знала, конечно, что ее народ использует крунилов в пищу, но как это происходит, понятия не имела. Да и Дрикк для нее был скорее одним из своих, она даже в страшном сне не могла представить, что кто-то может причинить ему зло.
Отец велел ей до вечера сидеть в своей комнате и никуда не выходить. Она не осмелилась ослушаться. Волнение захлестывало девочку – Гелаэлла сознавала, какой важный момент должен произойти сегодня в ее жизни. Боялась, что сделает что-то не так, снова разочарует отца и мать.
Вечером они зашли в ее комнату. Слуга ввел за ними маленького Дрикка и по велению отца вышел. Мальчик затравленно смотрел на Гелаэллу, в его глазах блестели слезы. Девочка метнулась к нему, но холодный взгляд отца остановил на полпути. Мать заперла дверь на ключ и скрестила руки на груди. На ее лице не читалось никаких эмоций. Гелаэлла непонимающе переводила взгляд с одного присутствующего на другого, еще не понимая, что происходит.
– Это твой сегодняшний ужин, – кивнул отец в сторону Дрикка.
Вот тогда Гелаэлле стало по-настоящему страшно. Она медленно отступала, пока не уткнулась спиной в стену. Вытянула руки вперед и отчаянно замотала головой.
– Нет.
– Ты сделаешь это, иначе я перестану считать тебя дочерью. Перестань позорить наш род! Лучше у меня совсем не будет дочери.
В голосе Сиртелона Нианея звучал металл. Гелаэлла продолжала мотать головой. Мать сухо сказала:
– Это просто, Гелаэлла. Внутри тебя есть такой же «хоботок», каким я кормила тебя.
Она подошла к дрожащему мальчику, схватила за шею и нагнула ему голову.
– Тебе нужно проколоть ему кожу вот тут, где пульсирует кровь. Потом пить. Вот и все. Ничего сложного. Ты не должна жалеть его, он всего лишь пища.
На мгновение Гелаэлла ощутила что-то вроде сочувствия, исходящее от матери. Но это длилось так недолго, что она не могла бы утверждать с уверенностью. Ужас происходящего парализовывал. Отец подвел мальчика прямо к ней и рявкнул:
– Пей!
Дрикк остекленевшими от страха глазами смотрел на Гелаэллу. В ее ушах стоял надрывный гул, биение крови в его венах слышалось так отчетливо, словно слух удесятерился. Внутри что-то поднималось, во рту пересохло. Гелаэлла ощутила, что голодна, но мысль о том, чтобы утолить голод с помощью Дрикка казалась кощунственной. Только не Дрикк. Кто угодно.
– Я не могу. Пожалуйста.
– Можешь. У вардока не должно быть слабостей, – отрывисто бросил от