Алекс просиял. — Абсолютно. Приятного просмотра. Его взгляд вернулся к моим друзьям, сидящим на моей кровати.
— Так и будет, если это прощание когда-нибудь закончится, — съязвил Нолан, и я закатила глаза.
— Увидимся завтра, Алекс, — пробормотала я, держа дверь открытой, ясно показывая ему, чтобы он уходил. Не то чтобы я хотела, чтобы он ушел, но потому что было слишком ясно, что поместить Алекса в одну комнату с Мэтти и Ноланом — все равно что поднести зажженную спичку к бочке с порохом.
Прекрасный принц собрался уходить, затем обернулся и обхватил мое лицо ладонями. Его губы нашли мои в быстром, но опасно собственническом поцелуе, который заставил меня задыхаться после того, как он ушел.
Резкое покашливание вырвало меня из похотливого оцепенения, в котором я стояла там, и мое лицо вспыхнуло от смущения, когда я повернулась обратно к своим друзьям.
— Итак, это что-то новенькое, — прокомментировала Мэтти, одарив меня ровным взглядом. — Что случилось со всем твоим планом держаться подальше от королевской семьи?
Я сердито посмотрел на нее в ответ. — Ты случилась, принцесса Мэтти. Кроме того, Алексу действительно чертовски трудно сказать — нет. Даже вы, ребята, должны оценить, насколько он великолепен.
Нолан раздраженно вздохнул. — Великолепен, да. Но красота только на поверхности, новенькая.
Я нахмурилась. — Может быть, вам стоит объяснить это заявление. Скажите мне, почему вы, ребята, так сильно ненавидите Алекса. Он всегда был добр только ко мне, что, черт возьми, намного больше, чем большинство людей в этой школе. — Как и их другой друг.
Нолан мгновение смотрел на меня, казалось, обсуждая мою просьбу, но затем покачал головой и похлопал по кровати рядом с собой.
— Не имеет значения. Сегодня вечер пятницы; нам будет весело. Приходи смотреть фильмы с нами.
— Я принесла закуски! — Добавила Мэтти, перегибаясь через край кровати и вытаскивая огромную сумку, полную закусок. — И смотри, мы установили тебе проектор, поскольку у тебя его еще не было. Она указала на маленький технологический куб, прикрепленный над изголовьем моей кровати. Его спроецировали на противоположную стену, чтобы мы все могли наблюдать, удобно устроившись на моих подушках. Так круто.
— Прекрасно, — вздохнула я, забираясь на кровать и занимая место между близнецами. — Но без шуток, вы двое. — Я имела в виду это как шутку, но засмеялась только Мэтти.
Нолан просто задумчиво посмотрел на меня, затем кивнул и устроился так близко, что мы практически прижимались друг к другу.
Мэтти заснула первой, где-то на третьей части нашего второго фильма. Я сомневалась, что сильно отстала от нее, видя, как мои веки сильно опустились, когда я услышал ее тихий храп.
Только когда матрас сдвинулся с места, я даже не поняла, что вообще спала. С другой стороны, проведя всю свою жизнь в одной комнате с двадцатью другими девушками, я лучше спала с другими, чем в одиночку.
Мои ресницы приоткрылись, но я тут же замерла.
Меня разбудил Нолан, вставший с кровати, но он был не единственным мужчиной в комнате. Мэтти все еще свернулась калачиком у меня под боком, тихо похрапывая, так кто же, черт возьми, стоял возле моей двери? Судя по росту и телосложению, это определенно был парень, но он был весь в черном, и в моей комнате без включенного проектора было очень мало света, чтобы осветить его лицо.
— Давай, — прошипел парень в тени, — мы уже опаздываем.
Я узнала этот голос. Мне потребовалось мгновение, потому что он говорил шепотом, но это определенно был Джордан. Почему Джордан оказался в моей комнате посреди ночи? Что, черт возьми, они собой представляли.
О, я знала, что они делали.
Заставив свое тело расслабиться, имитируя сон, чтобы не насторожить ни одного из мальчиков, я внимательно прислушалась.
— Я знаю, я знаю, — прошептал в ответ Нолан хриплым со сна голосом. Должно быть, он задремал вместе с нами. — Просто дай мне секунду. Он шарил по полу, ища в темноте свои ботинки. У чувака была скрытность детеныша носорога. Неудивительно, что он был отмечен чьим-то клинком на их последнем тайном свидании.
— Хорошо, готов. Поехали. Шепот Нолана звучал немного более бодро, и я уже знала, что мне нужно было делать.
В ту секунду, когда Нолан и Джордан выскользнули из моей комнаты, закрыв за собой дверь с тихим щелчком, я встала с кровати, натянула черную толстовку с капюшоном поверх черных леггинсов, прежде чем натянуть пару кроссовок. Если мои подозрения были верны, Нол и Джордан направлялись на королевскую битву, в которой участвовали клинки определенного типа. Если я ошибаюсь, то никто не пострадает. Но если я была права… Я хотела войти. Нет, вычеркни это. Мне нужно было войти. Моим единственным сожалением о том, что я оставил свою старую жизнь ради Академии Арбон, была перспектива никогда больше не иметь возможности использовать свои с трудом приобретенные навыки.
Секунд восемь я раздумывала, стоит ли мне брать свое хорошо спрятанное оружие, но на всякий случай, если я ошибаюсь, я бы лучше оставила его сегодня вечером. К тому же, мне нужно было тащить задницу, иначе эти ублюдки снова собирались скрыться от меня.
Мне казалось правильным быть одетой в стиле одежды из моей прошлой жизни, во все темное и облегающее, потому что не брала плащ на поножовщину. Я тихо открыла дверь и выскользнула, убедившись, что заперла ее за собой, потому что Мэтти спала и была уязвима.
В коридоре было темно, только несколько тусклых ламп наверху освещали его вообще, — но этого было достаточно, чтобы я ухватилась сзади за рубашку Нолана, когда он поворачивал за угол. Двигаясь быстро, почти бегом, я потащилась за ними, полная решимости наконец выяснить, что, черт возьми, происходит посреди ночи в Академии Арбон.
Это было грандиозно; я чувствовала это нутром. Это должно было вот так привлечь внимание членов королевской семьи.
Когда я завернула за первый угол, ребята были на приличном расстоянии впереди меня и двигались в общем направлении библиотеки. Когда они остановились в нескольких ярдах от входа в библиотеку, я тоже остановилась, гадая, услышали ли они меня.
Мое сердце сильно забилось в груди, и я почти затаила дыхание в попытке ограничить свой шум. Надо мной не было света, что означало, что тени и моя темная одежда скрывали меня почти полностью, но если бы они посмотрели достаточно внимательно, то нашли бы меня.
Ни один из них не повернулся в мою сторону, и я напряглась, чтобы разглядеть, что они на самом деле делают.
Затем они ушли.
Что за…
Мчась сейчас, мои ноги были мягкими и уверенными, когда я шагнула сквозь темноту, остановившись прямо там, где видела их в последний раз. Это выглядело как обычная стена, высокая, гладкая, с обшивкой в нижней половине на уровне плеча. В течение многих долгих минут я рыскала по ней, стараясь не паниковать, потому что не могла потерять их снова.
Двигая руками медленнее, я начала ощупывать панель за панелью, чтобы увидеть, есть ли там какой-нибудь механизм, скрывающий дверной проем.
Мне потребовалось десять минут, но в конце концов я нашла самую маленькую выемку на одной из боковых панелей. Мой мизинец поцарапал ее как раз в тот момент, когда я собиралась сдаться, и мне удалось воткнуть тот же ноготь под нее. Раздался небольшой щелчок, и большая панель открылась. Слегка наклонив голову, я нажала на панель, и она повернулась внутрь. Когда она повернулась, помещая меня во что-то, что было с другой стороны, она снова щелкнула, закрываясь, эффективно запирая меня внутри стены. Это произошло так быстро, что у меня не было ни малейшего шанса вклиниться, как я планировала.
Дерьмо.
Паника усилилась почти мгновенно, когда темнота полностью поглотила меня.
Когда мне было семь, семья приютила меня на три месяца. Сначала они казались лучшим, что когда-либо случалось со мной. Истинные христиане на первый взгляд, они хотели проложить свой путь на небеса, помогая как можно большему количеству детей. Только в них не было ничего хорошего или благочестивого. Они были злобными придурками, которые хотели признания за свои добрые дела, но не потрудились на самом деле быть хорошими людьми.
Они запирали меня в шкафу в своей спальне каждый день на долгие часы. Там было темно, сыро и крошечно, и я кричала и рыдала, пока в конце концов не засыпала со слезами на лице и руками, обхватившими мои ноги.
Клаустрофобия, которая развилась у меня в результате этого опыта, длилась много лет, но мне удалось преодолеть ее, как и многие другие препятствия в моей жизни. Однако прямо сейчас, на короткую секунду, эта старая паника вспыхнула с новой силой.
Может быть, это был влажный запах, который окутал меня, или абсолютная темнота.
Как я могла двигаться, когда все было таким черным? Это было более чем опасно, я могла провалиться прямо в чертову дыру.
Толчок в дверь, через которую я только что вошла, ничего не дал. Я в отчаянии уронила голову на руки, и считыватель по руке ударил меня по лбу.
Свет. У считывателя был свет. Мэтти показала мне, где он находится, но я не могла вспомнить. Мой мозг был слишком охвачен паникой, не говоря уже о том, что он уже был измотан всей этой школой и драмой.
Думай, Вайолет. Используй свои долбаные мозги.
Голос Алекса на мгновение зазвучал в моей голове, напоминая мне нажать третью кнопку сбоку три раза.
Вокруг меня вспыхнул свет, и мне пришлось моргнуть, потому что после темноты он был таким ослепительным. Когда мои глаза наконец привыкли, я была удивлена, увидев, что нахожусь в коридоре, очень похожем на тот, из которого я вышла, только немного темнее, с каменной, а не кирпичной обшивкой.
Любопытствуя и горя желанием узнать, куда ушли Нолан и Джордан, я направилась по длинному коридору только для того, чтобы обнаружить, что он заканчивается крутой лестницей. Я поспешила вниз по нему, считая ступеньки — сто семь, — затем нашла еще один короткий коридор, за которым следовала еще одна лестница. Вероятно, здесь существовал целый лабиринт, спрятанный глубоко под школой, и когда я, наконец, добралась до развилки дорог, я поняла, что самостоятельно мне ни за что не найти ребят.