– Кто? – спросил он.
– Твой Эрвин Канн.
Стигу показалось, что он ослышался, чего, разумеется, быть не могло. Несколько секунд он молчал, обдумывая новость.
– Уверен? – наконец спросил он.
– Ты говорил, что он рискует головой, так? – Стиг молчал. – Рискнем и мы. У тебя иное предложение?
– Иное, – признался Стиг.
– Ну-ну, я слушаю.
– Продержать его и всю его банду под следствием до часа «Икс». Потом можно будет и выпустить. Можно будет даже к делу пристроить, все равно большого вреда они уже не нанесут…
– А если они могут принести пользу, и притом большую пользу? – перебил Желвак. – Тогда как? С такой возможностью ты не считаешься? Дают – бери, но смотри, кто дает. По-моему, это правильный принцип. Насколько я понимаю, у тебя нет и тени доказательства, что этот человек подброшен нам Лигой. Но я тебя понимаю: ты не готов поверить в то, что он просто авантюрист. В голове не укладывается, правда? Ты твердо знаешь, что эпоха авантюристов кончилась… хотя одного из них ты сейчас слушаешь, а второй ты сам и есть. Что нам известно о нем, кроме того, что Эрвин Канн до сих пор цел вопреки всему? Первое: он родом отсюда и знает нашу систему и нашу специфику. Второе: он классный пилот и вообще, по-видимому, талантлив во многом. Третье: он имеет задатки лидера, коль скоро подчинил себе банду головорезов. Четвертое и главное: он гениальный провидец. Мне наплевать, как он это делает: рассчитывает, высасывает из пальца или гадает на картах, – важен результат. Что он там бормотал: Лига сомнет нас раньше, чем мы получим помощь?
– Именно так, – подтвердил Стиг.
– Значит, ему самое место среди нас, но не в штабе, нет, а на посту командира «Магога», – подытожил Желвак. – Дадим ему шанс применить его таланты к тактике боя. Пусть догадается: попытка предательства приведет к его немедленному устранению. Пусть еще догадается: в крайнем случае мы дистанционно взорвем «Магог». Эрвин Канн прибыл к нам со своими людьми – вот и готовый резерв командного состава, если кто-то из наших людей его не устроит. Это не должно нам помешать. Что скажешь? Он похож на самоубийцу?
– Нет.
– Вот и я так думаю. Значит, будет очень стараться. Жить каждому хочется. Логично?
– Да, но… – Стиг замялся.
– Ну-ну. Что еще за «но»?
Стиг не мог уйти, не выпустив парфянскую стрелу.
– Я уверен, что он просчитал это решение и готов к нему.
– Почему?
– Он просчитывает гораздо более сложные вещи. Нормальный человек перед ним вроде ребенка. Или как голый. Мне все это не нравится.
– Ты уверен сам по себе – или он сумел создать у тебя такое впечатление? По-моему, он просто хороший психолог, лучший, чем ты. Быть может, это тебе в нем и не нравится?
– Не учи меня психологии ведения допроса, – огрызнулся Стиг. – Я свое дело знаю.
– Похоже, и он знает свое, – отрезал Желвак. – Сможешь переправить его со всей бандой на «Магог»? Или помочь?
– Справлюсь и сам. Но – это твое решение.
Желвак развеселился. Он хохотал, хлопал короткопалой ладонью по подлокотнику кресла и сотрясался всем туловищем, и впрямь похожим на какой-то несуразный желвак. Отсмеявшись, утер глаза и молвил:
– Можно подумать, что если я напортачил, то повесят одного меня, а тебе всего лишь надерут уши. Ничего умнее сказать не мог? Если ты уже сейчас считаешь, что я непростительно ошибся, напрасно поставил под угрозу все наше дело и тысячи людей, – тогда застрели меня и сделай по-своему. Не хочешь? Правильно делаешь. Тогда позволь решать мне. Позволяешь?
– Позволяю, – улыбнулся Стиг, показывая, что оценил сарказм, и радуясь тому, что выволочка оказалась короткой и легкой. Никому не хочется стать жертвой несчастного случая, столь нередкого в Астероидной системе. Подполью случалось ликвидировать не только предателей, но и ненадежных руководителей, в том числе тех, кто старался напялить на себя одежку не по росту. – Прости, глупость сказал.
– Ладно, иди, – проворчал Желвак.
Глава 4Ошибка
Внутри «Магога» было холодно – и неспроста: природный железо-никелевый сплав астероида был неплохим проводником тепла и легко отдавал космосу его избыток. Маскировка под естественный космический объект имеет свои неудобства: включи, устав стучать зубами, отопление – и самый примитивный инфракрасный локатор наведет противника на мысль, что с этим астероидом что-то не так. Астероид был слишком стар для того, чтобы приписать избыток теплового излучения радиоактивному распаду нестабильных изотопов. Отапливались, причем не слишком щедро, лишь важнейшие помещения в самой глубине астероида-корабля. В основном объеме температура держалась на уровне трех градусов Цельсия и понижалась до двух, когда «Магог» проходил по орбите в тени пухлой туши Циклопа, а в боевых отсеках близ поверхности и вовсе оседал иней. Вахтенные при огневых точках одевались теплее и дули на пальцы.
Эрвин не знал, какой инженерный гений сумел встроить в астероид реактор, практически не выделяющий тепло вовне, но, просмотрев чертежи и вникнув в техническое решение, восхитился работой неведомого строителя. Сомнения вызывала прочность «корпуса». Железные астероиды легко расколоть – эту истину в Астероидной системе знал любой, кто имел с ними дело. Правда, этот был мелкокристаллическим, что давало надежду. Возможно, он и впрямь не развалится на части при взрыве на его поверхности боеголовки в десять мегатонн, как божился Стиг Доггер. Только вздрогнет и немного растрескается. И тогда вторая, максимум третья боеголовка добьет его.
Или даже первая, если она окажется стомегатонной.
Одетый в теплую куртку со знаками различия на обоих рукавах и теплые штаны, Эрвин шел по бывшему главному стволу бывшей шахты. Не только бывшему стволу, но и настоящему – к топографии большей части внутренних пустот «Магога» были неприменимы флотские названия. Встречные торопливо козыряли – Эрвин в ответ прикладывал кончики пальцев к новенькой фуражке. Порожняком прокатил грузовик, переделанный из шахтного транспортера, – водитель, как и положено, обозначил взглядом, что заметил начальство, и более никак его не приветствовал. Справа и слева в металл уходили штреки. Пол был решетчатым, под ним тихонько, как и положено в реверсном режиме, гудели антигравы – «Гог» и «Магог» поглотили невероятное их количество. Все равно сила тяжести была раза в полтора меньше, чем на Хляби, Терре или Новой Бенгалии. Людям, привыкшим жить при пониженной тяжести, придется нелегко, когда – и если – они вернутся на какую ни на есть нормальную планету. Но перегрузку при разгоне и маневрах они выдержат – этакая махина даже на форсаже даст не больше двух «же».
Три четверти времени Эрвин проводил в боевой рубке, спрятанной в самой сердцевине «Магога». Здесь он знакомился с офицерским составом, здесь старался до тонкостей разобраться в боевых возможностях корабля, здесь карал и миловал, принимал пищу, а порой и спал. Командиру полагались собственные апартаменты, и они действительно существовали, однако Эрвин не всегда считал нужным тратить время, чтобы добраться до них. Любой другой человек на его месте, хоть капельку склонный к пустым фантазиям, мечтал бы о том, чтобы в стандартных сутках было часов сорок.
Эрвин стремился извлечь максимум пользы из того времени, что было в наличии.
Не очень-то много его осталось – в этом был уверен не только он, но и вся команда «Магога». Тысяча двести два человека, считая Эрвина и тех, кого он привел с собой.
В том числе Кристи. Единственная из всех она пока оставалась на борту лицом без определенных обязанностей. Эрвин выделил ей хорошую каюту с проложенной от камбуза линией доставки пищи и прочими удобствами, а вот поговорить, обсудить будущее… на это вечно не хватало времени.
И отправить ее отсюда было нельзя – она уже знала больше, чем нужно.
Значит, пусть как есть, так и будет. А если ей вдруг захочется деятельности – ну, тогда на камбуз или в медотсек ее, решил наконец Эрвин. В числе многих нужностей и ненужностей «Магог» имел и медотсек – порядочное излишество, если учесть, что при катастрофах космических кораблей выживших обычно не остается. Пока что в медотсек таскались простуженные за пилюлями от кашля и насморка.
Старый шахтер Иштван по прозвищу Гуляш ковылял как раз из медотсека, прижимая к впалой груди коробочку с мазью от ревматических болей. Ревматизм он заработал еще на рудниках Цирцеи – шестого по удаленности и третьего по размеру спутника Циклопа, – а после перевода на «Магог» ревматизм, как и следовало ожидать, усилился. Строго говоря, в Астероидной системе не существовало места, где он исчез бы сам собой.
Если тут и было что-то удивительное, то лишь то, что Иштван заработал только ревматизм, а не что-нибудь похуже. В пятьдесят лет он казался стариком, да и был им. И что тут необычного для того, кто начал работать в тринадцать лет, пошел в ловцы астероидов в двадцать два, был спасен при аварии, чудом остался жив, перешел на работу в шахту, там тоже умирал и опять был спасен скорее стечением обстоятельств, чем отвагой спасателей, и работал, и работал, и работал?.. Самая обычная биография для того, кто дожил до преклонных лет, – прочие же нашли последнее прибежище в старых штреках Улисса, Цирцеи и других планетоидов. Иштван-Гуляш мог бы назвать поименно гораздо больше своих мертвых сверстников, чем сверстников живых.
Была жена – умерла. Была дочь – оторва давно заявила, что с папенькой у нее нет ничего общего. Иштван слышал, что ее видели в «Ночном шалунишке». Был сын – задохнулся при разгерметизации шахты, когда Правление решило уронить на неосвоенную часть Цирцеи старый космический грузовик, потерявший управление и грозящий задеть комбинат. Грузовик подтолкнули, да неудачно, и сын погиб вместе с сотней других бедолаг. Правление выплатило родственникам компенсацию – на что она нужна, если на нее не вернуть сына и не начать жизнь заново?! Терпи, работай на Правление, живи неизвестно зачем, а подохнешь, так в выработанных штреках еще много места. Разрешается скрипеть зубами, все равно никто не услышит этого скрипа.