Итог: три беспомощно дрейфующих корабля-гиганта, обращающиеся с близкими скоростями вокруг Улисса.
Патовая ситуация. Но пат – ничья и конец игры только в шахматах.
Глава 15Задача четырех тел
Никакой новой информации на мониторе: корабельный мозг опять завис. Чего и ждать от компьютерной системы, мало того что устаревшей, так еще и предназначенной изначально совсем для других задач, а на корабль поставленной лишь потому, что лучше поставить и приспособить то, что удалось добыть, чем не ставить ничего! Но связь работала, и в этот самый момент пришло сообщение, даже не кодированное, от остатков Москитного флота. Остатки эти еще пытались насколько возможно сдерживать продвижение объединенных сил первой и второй эскадр противника, но толку от их героических усилий было чуть. Еще сутки, максимум двое – и враг вплотную приблизится к спутникам Циклопа.
Как будто он уже не здесь!
Медленно кувыркающийся крейсер понемногу догонял «Магог», а «Магог», в свою очередь, догонял линкор. Столкновение было исключено – даже ближний космос все еще достаточно велик, – но примерно через десять минут корабли должны были сблизиться на минимальное расстояние. Искалеченные, они продолжали вести бой просто потому, что ничего другого им не оставалось. Уничтожь – или сам будешь уничтожен.
В пространстве вокруг кораблей бушевала свистопляска. Уцелевшие катера, расстреляв боезапас, возвращались в шахты, и мокрые от пота пилоты дико орали на обслугу: шевелись живее, хреновы паралитики! Пополнившись и заправившись, катера выскакивали из темных пещер «Магога», немедленно включаясь в круговерть боя. Шли устные доклады с постов. Главные дюзы были разрушены, поврежденные маршевые двигатели аварийно отключились, автоматика отсекла нижние разгерметизированные горизонты. Вряд ли там осталась хоть одна живая душа. Вооружение большей частью уцелело, как и носовая двигательная установка, и пока что справлялась защита, управляемая вручную.
Долго так продолжаться не могло: если ноги кулачных бойцов завязли в грязи, побеждает тот, чьи кулаки тяжелее. В открытом бою один на один с «Несравненным» «Магог» имел немного шансов – против линкора и тяжелого крейсера он не имел их вообще.
Томми дернулся было, вспомнив о носовом двигателе, но сник. Три гигантских корабля медленно удалялись от Улисса по эллипсу, и уже сказывалось их взаимное тяготение, но колоссальная картофелина «Магога» по-прежнему была повернута носовой дюзой к линкору. Торможение носовым означало падение на Улисс. Что живого останется внутри железной горы, когда она подобно картофелине прокатится по лавовым полям Улисса со скоростью под два километра в секунду? Ясно, что ничего. Двигатели ориентации остались целы, но сколько времени они будут разворачивать этакую гору носом к спутнику?
Опять-таки ясно, что недопустимо много.
Тупик. Нет альтернативы геройской смерти.
– Принимай командование, – бесцветным голосом сказал вдруг Эрвин, и Томми дико вытаращился на него. Командир осунулся, лицо его посерело, тусклые глаза уставились в одну точку. Минуту назад холодный, непроницаемый, но бодрый, теперь он выглядел больным, с головой погрузившимся в себя и свою болезнь.
Нашел время…
Или кончился? Спекся?
Пусть так, но корабль был еще жив, и старший офицер находился на посту. Подавив в зародыше вспышку ярости, Томми в эту минуту проявил себя как зрелый боец, перестав думать об Эрвине Канне. Во все времена исход боя решался тактическим перевесом сил и выучкой экипажей, но и командование порой кое-что значило.
– Врача в боевую рубку, – буркнул Томми, соединившись с госпиталем, и полностью сосредоточился на картине боя. Корабельный мозг ни с того ни с сего вывел на экран полную картину повреждений, но сейчас было не до них. Главное, корабельный мозг был жив, он восстановился, и это было хорошо. Не у всех ведь компьютерные мощности под личной черепной коробкой…
Томми было страшно. Не за себя – он перестал думать о собственном спасении, – а за исход дела. Победить невозможно – значит, остается погибнуть, утащив с собой на тот свет как можно больше врагов. С такой задачей, пожалуй, справится и неопытный стратег.
Плазменный шнур ударил по разворачивающемуся линкору и расплескался о защитное поле. Ах так? Повторим! Нравится?..
Томми сражался. Когда Эрвин шевельнулся, закрыл глаза и мучительно застонал, он не отреагировал. Страх ушел, вытесненный холодной яростью. Командир не доделал свою работу, но сделал достаточно много, честь ему и хвала, а что надорвался, так тут никто не виноват, пусть посидит рядом, раз не мешает, чуть позже им займутся медики… Эрвин и вправду отключился. Томми не дано было знать, что именно сейчас Эрвин Канн по прозвищу Вычислитель впервые в жизни столкнулся с задачей, требующей всех ресурсов его мозга без остатка и, возможно, превышающей эти ресурсы. Впервые в жизни Эрвина Канна расчет был для него не радостью, а мукой, куда худшей, чем скитания по Саргассову болоту. Там – лишь голод и всегдашняя усталость, чисто физическая и потому терпимая, зато ясная голова; здесь – неподъемная тяжесть задачи, совершенно точно имеющей решение, но, возможно непосильной. К ее решению не подключишь корабельный мозг – вон он как реагирует на каждый ядерный взрыв…
Как приятно было развлекаться решением в уме задачи трех тел! Но теперь не три тела, а четыре. Задача четырех гравитирующих тел и опять-таки подбор исключительно редких начальных условий. Первое и самое массивное тело – Улисс. Второе – «Магог». Третье – «Несравненный», четвертое – крейсер. Массы Улисса и «Магога» известны с достаточной точностью, масса линкора и масса крейсера – лишь приблизительно. Пренебрежение массами трех кораблей по сравнению с массой Улисса сводит задачу к ограниченной задаче четырех тел, однако есть еще притяжение Циклопа, которое тоже придется учесть, есть тяготение его спутников и еще тьма-тьмущая мелких гравитационных возмущений, которыми придется пренебречь, ибо задача и без того сродни кошмару.
Есть, правда, и одно послабление: теперь не нужно, чтобы из системы было выброшено самое массивное тело…
Невозможно одновременно командовать и решать такую задачу. Она грозит раздавить, как гора. Никто не поможет. Ни от кого нет проку. Томми неопытен и наивен, он сосунок, но пусть и он возьмет на себя то, что превышает его слабые силы. Если он не угробит корабль раньше времени, этого будет достаточно.
Цифры… Цифры… Аналитическое решение задачи невозможно – только численное. Потоки цифр. Лавины цифр. Водопады цифр…
Эрвин перестал видеть и ощущать реальность. Не осталось даже страха надорваться, не осилив задачу. Мир вне черепной коробки сжался, исчез, улетел в иную вселенную. В том мире продолжался бой, и линкор медленно разворачивал свое десятикилометровое туловище, чтобы ударить по «Магогу» всей мощью носовых батарей, а крейсер уже почти справился с неконтролируемым вращением. Один лишь неспешный орбитальный танец трех гравитирующих тел пока еще мешал «Несравненному» занять удобную позицию для расстрела «Магога». Отчаянные схватки катеров ничего не решали – конец сражению будет положен, когда поставленный в два огня корабль-астероид перестанет быть и кораблем, и астероидом. Вопрос времени, и только.
К тому же сравнительно небольшого времени. С силой не поспоришь – так думали на линкоре и крейсере. Так думал и Томми. Хотя отчего же? Поспорить с силой очень даже можно, правда, с предсказуемым результатом.
Несущественная поправка.
Основательно тряхнуло – один из катеров противника, прорвавшись к «Магогу», всадил в него тактическую ракету. Килотонн сто, не больше, но на схеме корабля погас целый сектор. Вряд ли кто-нибудь там выжил, не говоря уже о кубокилометре астероида, в одно мгновение превращенном в газ и обломки. Хуже того, на этот раз треск кристаллической толщи корабля был особенно громким и продолжительным. Торпеды «Магога» перехватывались, не достигая цели. Один раз удалось застать линкор врасплох – второй раз не удастся… Томми рычал. Никогда он не признался бы ни другим, ни себе, что рычит только для того, чтобы не сбежать и не закричать без всякого смысла: «Помогите! Погибаем!» – а Эрвин… Эрвин обмяк в своем кресле, бессильно свесив голову набок. Глаза – закрыты, из угла рта – струйка слюны, лицо – цвета земли. По всему было видно, что дела командира плохи. Наверное, инсульт… Очень вовремя, нечего сказать! Ну очнись же, помоги хоть чем-нибудь!..
– …вызывает «Магог», – загремел вдруг знакомый голос. – Штаб вызывает «Магог». «Магог», ответьте…
Паоло Лонго! Вождь и лидер! Он жив! В спешке цепляя на голову дужку с микрофоном, Томми едва не сломал ее.
– Это «Магог»! – заорал он не своим голосом. – «Магог» слушает. Ведем бой, прием…
– Вижу, – спустя какую-то секунду донесся голос вождя. – Постарайтесь продержаться еще час. Это чрезвычайно важно. Как поняли?
Целый час?.. Томми онемел. Десять минут – еще может быть. Если очень-очень повезет, то, возможно, и все пятнадцать, но не более…
– Дай мне, – услышал вдруг Томми еще один знакомый голос и едва не подпрыгнул от неожиданности. Эрвин был жив и в сознании, тыльной стороной ладони левой руки он утирал подбородок, а правую руку тянул к микрофону. – Дай, говорю!
И Томми, мокрый от напряжения, радостно повиновался. И повиновался еще раз, когда Эрвин простым жестом велел ему убрать руки с пульта и начал быстро набирать какие-то комбинации. Командование кораблем вновь перешло к штатному командиру, хотя об этом не было сказано ни слова. К чему слова, когда и так все понятно? Не нужны они совсем.
– Слушаю тебя, Паоло, – сказал Эрвин. – Час, говоришь? Ну-ну. Я понял. Сам-то как? Вожди должны уцелеть при любом раскладе, верно? Одобряю. Полагаю, Стиг Доггер и Желвак с тобой? Привет им, а теперь не мешай.
Отброшенная прочь дужка с микрофоном пролетела мимо носа опешившего Томми. Не прекращая танца пальцев по клавишам, Эрвин весело рассмеялся.
– Видит он… Отошел на катере тысяч на сто километров и наблюдает, как в театре… А ты как думал? Вождю проще всего погибнуть вместе с народом, но какой в том прок? Не-ет, вождь должен наступить на горло собственной песне и выжить… ради народа, конечно же. Как же овцам остаться без пастыря? Никак не возможно. А исчезнет народ – ну так что же? Не повезло, бывает. Вождь сделал то, что должен был сделать, и не в чем его упрекнуть… Внимание, сейчас будет невесомость.