Заперхав, Эрвин замолчал. Пустые разговоры вообще бессмысленны – и вредны, если усугубляют страдания. Нужно просто терпеть. Вода в количестве по литру на человека должна прибыть еще до ночи, этого хватит на ночной переход. Только бы доморощенный пилот-неумеха не разбил последнюю антиграв-платформу, только бы он довел ее в целости…
Платформа с водой прибыла на закате.
– Шире шаг! Шевелись! Завтра мы увидим горы! – подбадривал Андрей. Ему помогала Юлия, а бодрящийся из последних сил Олсон и вечно бодрый Вавила с Эрвином на плечах шли впереди, показывая дорогу. Русло пересохшего ручья должно было вывести к нужному ущелью в горах, но ручей петлял, заставляя спрямлять путь от меандра к меандру с риском потерять русло. Оно понадобится на дневке. Ровно и недобро светил Кровавый Глаз. Когда он скрылся за горизонтом, небо косо прочертила колоссальная линза Галактики с волшебным рисунком спиральных рукавов, звездных скоплений и облаков светящегося газа – но на всей равнине не было ни одного человека, способного любоваться небесной феерией.
Под утро Млечный Путь потускнел с северного края. Захватывая небо, с океана шла туча – и сожрала Галактику. На севере сверкало и громыхало. Люди невольно ускорили шаг, не зная, чего ждать – облегчения мук или новых страданий. Порывы горячего ветра налетали со спины, помогая торопиться; один из них едва не сбил с ног андроида Вавилу, а Олсона все же сбил.
Ливень хлынул на рассвете. Упали первые капли, а через несколько секунд с неба рухнула стена воды. В ней скрылись бредущие к горам колонны людей, скрылись повозки, скрылся скот, скрылось все. Шум ливня погасил и звуки: кричи не кричи – никто не услышит.
Колонны остановились. Напрасно Андрей кричал, требуя продолжать движение, – люди топтались на месте, не зная, радоваться им или страшиться. Под струи подставляли любую посуду, и она наполнялась в считаные секунды. Задрав головы, раскрывали рты. Такого ливня не помнили и старики. Сухая степь в пять минут превратилась в глинистое месиво. Механические ноги андроида разъехались, Вавила пал на четвереньки, а Эрвин с коротким проклятием шлепнулся в грязь.
Зато – вода! Жизнь!
Стихия бушевала всего полчаса, затем тучу унесло, и вновь начало палить солнце. Одежда высыхала прямо на глазах. Андрей скомандовал: вперед! Нельзя терять ни минуты. Ливень задержал движение, но он же и помог: люди и животные утолили жажду и взбодрились, они смогут идти и час, и два, сегодняшний переход может оказаться рекордным. Шевелитесь, люди, спасение уже близко!
Было жарко и влажно, как в парной. Дрожал воздух, и кривлялись фигуры в земных испарениях. Скоро влага улетучится в небо, зато жара усилится.
– Никогда в это время года у нас не было дождей. – сообщил Андрей, догнав Вавилу. – Тем более таких.
– Климат меняется, – ответил Эрвин, деловито отколупывая корку с рубахи. – Ты ждал чего-то другого?
– Нет, но…
– Значит, все-таки ждал.
К моменту, когда даже Андрею стало невмоготу и он объявил привал, на прояснившемся горизонте проступила туманная неровная полоса. Горы.
Южный кряж! Он был уже близок и после десятого перехода отнюдь не казался недостижимым. На рассвете воздух над степью прозрачен и позволяет видеть на десятки километров в любую сторону. Чуть позже он начнет дрожать, помутнеет, и горы растворятся в мареве, но ранним утром ничто не мешает любоваться, надеяться, предвкушать. Вон они, вершины, не слишком высокие с северной стороны кряжа, но чем дальше, тем выше, а вон тот малоприметный распадок – не искомое ли ущелье, ведущее к благословенной долине? Держаться, не киснуть! Конец пути близок, самое трудное осталось позади, а что ждет впереди, о том и говорить излишне. Горная прохлада. Сколько угодно чистой воды. Отдых! И долгая-долгая работа по восстановлению нормальной жизни, но прежде всего – отдых…
Наполнившийся после ливня ручей успел обмелеть, но еще не пересох. Пили сами, поили скот. Ночной переход был тяжел, зато спокоен. Напала лишь одна многоножка, да и та была застрелена раньше, чем успела кого-нибудь убить. Как она преодолела трещину – обошла или уже была на этой стороне, когда треснула земля? Эрвин лишь махнул сухонькой ладошкой в ответ на вопрос Андрея – это, мол, несущественно и ни на какие расчеты не повлияет.
– Завтра будем уже в горах, а? – зачем-то спросил Андрей, хотя знал ответ. Но очень уж хотелось услышать подтверждение. И народных лидеров порой охватывают детские желания.
– Дорого бы я дал, чтобы оказаться там сегодня, – проворчал Эрвин, заправляя в бедро верного Вавилы свежий топливный элемент, и принялся устраиваться в тени солнечных батарей андроида.
Через минуту он уже спал, а Андрей укрылся от солнца под арбой на куске грязного полотна, служившего когда-то занавеской. Кто-то легонько пнул его в подошву.
– Эй! Местечка не найдется ли?
Юлия. Андрей подвинулся.
– Устраивайся, только не рядом. Жарко.
– Я заметила…
– Ты только не думай, что я вообразил, будто ты обниматься пришла.
– С чего бы? – заинтересовалась Юлия, заползая под арбу.
– А я почем знаю? Может, взятка должностному лицу при исполнении. Лигисты хитры и коварны, это всем известно. Между прочим, официально ты все еще считаешься задержанной. – Андрей ухмыльнулся, показывая, что к его словам не стоит относиться серьезно.
– Да ну? – не приняла игры Юлия.
– Я сказал: официально.
– Очень тут все официально, как я погляжу! Прямо ступить некуда, везде разбросаны предписания и циркуляры.
Андрей хохотнул. Почему-то стало легко. А Юлия, поерзав и привалившись к избитому самодельному колесу арбы, спросила, помолчав:
– Ты правда думаешь, что тебе не придется в конце концов отдать нам Эрвина Канна?
– Если он спасет людей, то станет национальным героем, – сердито сказал Андрей, и вся легкость вмиг улетучилась. – У какого народа есть традиция сдавать своих героев? Назови.
– Пожалуй, таких в самом деле нет, – согласилась Юлия. – Ну а если он ошибется?
– Смотря какая ошибка. Погубит людей – суд над ним будет здесь, скорый и правый. Народный суд. А погубит всех – некому будет судить, да и некого. – Андрей поболтал фляжкой, отпил глоток. – Черт, жарко-то как… О чем я?.. Да! Пока все идет примерно так, как он предсказывал. До самого тупого дурня уже дошло, кто наш спаситель, и ты его отсюда не увезешь…
– Даже в обмен на существенную экономическую помощь вашей несчастной планете? – ухмыльнулась Юлия.
– Даже.
– Ну-ну. Поглядим. Впрочем, сейчас меня интересует другое. Ты не заметил, что наш Вычислитель какой-то не такой?
– А что с ним не так? – лениво проговорил Андрей. – Он просто вымотан, как и все мы. Ну, правда, едет, а не идет… и что с того? Он ведь калека на протезах.
– По-моему, он не вычисляет, вот что с ним не так.
– Так ведь нечего вычислять! – Андрей не знал, смеяться ли ему или накричать на дуру. – Все, что нам нужно, он уже вычислил.
– Ты не понимаешь, – вздохнула Юлия. – Я хорошо изучила его. Он не может не вычислять каждую минуту, просто не умеет. В Саргассовом болоте на Хляби он вычислял, будучи едва жив, и не упустил свой шанс. В Астероидной системе он вычислял, когда вокруг него все паниковали, – и опять выиграл.
Он ходячий компьютер, уникальный человек-счетчик с талантом крупного математика. Других таких нет. Его мозг должен все время работать, так уж он устроен. Ему почти не нужен отдых. А сейчас… может, мне кажется, но, по-моему, он бездействует. Странно, правда?
Андрею не казалось это странным.
– Знаешь, Рауль… то есть Эрвин все-таки уже старик. Притом эта жара…
– Да, – сказала Юлия, – жара.
Андрей повозился, устраиваясь поудобнее. Еще утро – а все тело уже мокрое, под мышками противно хлюпает. Вчерашний ливень случился очень кстати, иначе от менеджера воняло бы, как от старого козла. А сейчас воняет, как от молодого козлика, что в общем допустимо. Пять лет жизни отдал бы за то, чтобы прямо сейчас очутиться в горах, найти прохладный ручей, окунуться с головой в бочажок под крошечным водопадиком…
– Скажи, – потребовал он, – ты уверена, что наш Рауль Амбрус – тот самый Эрвин Канн, за которым ты гоняешься?
Юлия фыркнула.
– Кто бы добровольно назвался именем человека, находящегося в розыске Интерпола Лиги?
– Ну… не знаю. Ты сама только что сказала: он не вычисляет, а это странно.
– А ты сказал: старик, – напомнила Юлия. – И жара. К тому же ты отчасти прав: все самое необходимое он уже вычислил. Уверена: он сделал это еще до возвращения на Лусию. Ты бы лучше спросил: кто убил Тома Гатри, вашего прежнего менеджера?
– Анафилактический шок его убил, – пробурчал Андрей. – Просто несчастный случай в быту.
– Возможно. Но знаешь ли, на Эдеме произрастает одно растение, в соке которого содержится необычный алкалоид, безусловно смертельный для человека. Симптомы отравления очень напоминают анафилактический шок, точную причину смерти может определить лишь квалифицированный криминалист в хорошей лаборатории.
– Что? – Андрей привстал на локтях.
– Только то, что я сказала. Кстати, существует и эффективное противоядие.
– Так ты думаешь…
– Ничего я не думаю и копать не стану, – отрезала Юлия. – Просто версия. Преступление, если оно имело место, было совершено на планете, не входящей в Лигу. Это ваши лусианские дела.
Целую минуту Андрей размышлял. Чудаковатый старик Рауль Амбрус не мог хладнокровно отравить Тома Гатри, это просто не укладывалось в голове. Ну а Эрвин Канн, если все, что рассказала о нем Юлия, – правда? Он мог? Человек с холодным мозгом-компьютером, желающий спасти народ Лусии, легко мог просчитать: Том – помеха, якорь, гиря на ноге. Ленив, косен, недоверчив. Останься он менеджером – и к текущему моменту все лусиане, кроме, может быть, жалкой горстки пока еще уцелевших, но все равно обреченных людей, уже были бы мертвы: меньшую часть смыли бы пока еще небольшие цунами, а большую часть сожрали бы многоножки, потому что ополоумевший народ двинулся бы к Южному кряжу с фатальным опозданием и без всякой подготовки… Так кто же он, Эрвин Канн, – преступник или спаситель?