Я наклонила голову.
– Если я тебя огорчила, то мне не жаль.
Поцеловав меня в лоб, он отпустил мою руку. Проследовал к выходу и открыл передо мной дверь. Снаружи в коридор немедля ворвались разом прохладный воздух и шум, исходящий из центра Канзас-Сити.
– Хочу, чтобы ты была счастлива.
– Да уж постараюсь. – Я не стала рассказывать ему о диагнозе, поставленном мне доктором, поскольку была уверена, что диагноз тот – весьма близок к истине, но обсуждение его сейчас привело бы к спорам. Я прислонилась к мужу и, почувствовав щекой шерсть его пальто, пробормотала: – Прости, что побеспокоила тебя.
– Может, стоит взять отпуск?
Я рассмеялась.
– Отпуск тебе? Человеку, который грезит только о ракетных двигателях? Сам же знаешь ответ.
– Коротенький отпуск. Ты же знаешь… Осторожно. – Натаниэль отстранил меня с пути бегущей по тротуару женщины, сжимавшей в руке сумку с покупками. Он хмуро посмотрел ей вслед, а затем продолжил: – Мы едем в Калифорнию на бар-мицву твоего племянника, так почему бы не превратить эту поездку в настоящий отпуск? Мы могли бы, кстати, заглянуть там и в ЛРД.
Он сказал это так, будто наше посещение Лаборатории Реактивного Движения и в самом деле следовало считать каникулами.
– Похоже, что ты… – Мимо пробежала другая женщина с мешком муки на плече, и я прервала свою реплику. Затем продолжила: – Твое представление об отпуске предполагает непременное созерцание ракет.
– Просто пытаюсь быть эффективным.
– М-м-хм… «Эффективность» вовсе не входит в тот набор слов, который я связываю с отпуском.
Мы следовали по улице, а та становилась все пустыннее, и все же шум Канзас-Сити, казалось, становился все громче и злее.
– Ха! Ты – та, кто рассчитывает наш расход топлива, даже когда мы едем… Что за?..
Я крепче сжала руку Натаниэля, и мы завернули за угол к нашей трамвайной остановке. Улица там была заполнена толпой репортеров.
В моей груди будто вспыхнула стремительная ракета, и я дернулась назад. Камеры, микрофоны и…
И ни один из них не был направлен на нас.
Поперек тротуара шеренгой выстроились полицейские, а за ними собрались репортеры с фотоаппаратами над головами. Время от времени полицейские расступались и пропускали гражданского, и репортеры тут же устремлялись к нему.
Я потянула Натаниэля за руку.
– Давай вернемся.
– Подожди. Хочу сам увидеть… – Он взглянул над моей головой на происходящее, и рот его приоткрылся. Не знаю, что уж он там увидел, но тут же кивнул. – Да. Извини. Ты права. Давай немедля вернемся.
Тут уж меня обуяло любопытство.
Дьявол всех и вся дери! Получалось, что я – мужа своего не хлипче.
Я ослабила хватку на его руке и, кивнув в сторону выстроившихся в линию полицейских, спросила его:
– Может, все-таки доподлинно выясним, что там происходит?
Он покачал головой:
– Нет. Пусть уж каждый делает свою работу, мы же прочитаем о случившемся в завтрашней газете.
20
СТОЛИЦУ США СОТРЯСЛИ ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЕ БУНТЫ
Целый район вокруг Нового Капитолия был сегодня оцеплен после того, как вандалы с домохозяйками в первых рядах, протестуя против чрезмерно, по их мнению, завышенных цен, стали врываться в продуктовые магазины и мясные лавки, громить их и выбрасывать оттуда товары на улицы. В результате столкновений с силами полиции по меньшей мере полсотни человек получили ранения и не менее двадцати пяти были арестованы.
Несомненной замечательной особенностью нашего многоквартирного дома являлось наличие прачечной прямо в подвале, что сейчас оказалось весьма кстати, поскольку я не совсем уверена, что Натаниэль позволил бы мне в одиночестве после продуктовых бунтов, свидетелями которых мы невольно стали накануне, отправиться в прачечную, расположенную где-либо еще, даже пусть и совсем поблизости. Вряд ли беспорядки в ближайшее время охватят и прачечные, но все же… Мой муж частенько бывал чрезмерно мнительным. Хотя…
Иметь прачечную в подвале дома, в котором живешь, было, конечно, великолепно, но, подняв здоровущий мешок на четыре лестничных пролета до нашего этажа, я вконец запыхалась. Было заманчиво опустить мешок со свежевыстиранным бельем и далее просто волочить его по полу коридора, однако я так не поступила, а на весу дотащила его до нашей двери, там прижала к стене коленом и лишь затем почти на ощупь отперла замок. Далее, плечом толкнув входную дверь, я вновь подхватила мешок и втащила его в нашу студию, в которой, как оказалось, возложив ноги на кофейный столик, на диване восседал и общался по телефону Натаниэль.
– Угу. А, вот и она собственной персоной. Только-только вошла. Сейчас сам с ней поговоришь. – Он положил трубку на стол и поднялся. – Позволь я приму у тебя недостойную женских ручек тяжесть.
Я со вздохом передала ему мешок.
– Кто там на другом конце?
– Гершель.
Муж мой отнес мешок к комоду и поставил его на пол.
– Что-то случилось? – с тревогой спросила я, поскольку сегодня был не наш обычный для общения с братом день.
Натаниэль покачал головой, вовсю возясь с узлом на мешке с бельем.
– Ничего экстраординарного не случилось. Он просто, как я полагаю, намерен поговорить с тобой, своей сестрой.
Я села на диван и поднесла трубку к уху.
– Привет. Чему обязана удовольствием общаться с тобой сегодня?
Мой брат, рассмеявшись, сообщил:
– Мне нужна от тебя услуга.
– Я не стану, как ты уже прекрасно знаешь, делать за тебя домашку по математике.
Он рассмеялся громче прежнего, и я невольно представила, как его глаза при этом настолько сузились, что почти закрылись.
– Ситуация гораздо хуже, чем та, что огребаешь вследствие невыполненного домашнего задания. Видишь ли, на бар-мицву Томми прибудет вся семья Дорис.
Я присвистнула, чего делать леди, как известно, не подобает, но этому меня научил именно он, мой брат, когда мы были еще детьми, так что вряд ли теперь он будет на меня в обиде.
– Да уж, тебе придется несладко, – проговорила я, привстав с дивана. – А от меня-то ты чего ждешь? Сочувствия?
– Может, пожалуешь к нам немного раньше, чем прежде планировала? На бар-мицву. Мне нужно… – Его голос немного дрогнул, что заставило меня вновь опуститься на диван. – Ах, черт возьми, Элма. Я намеревался пошутить по поводу сложившейся ситуации, но тут вдруг понял… В общем, других Векслеров на всем белом свете больше нет. Остались только ты, я да мои дети, а в организации праздника мне необходима посильная помощь.
Я прикрыла рот рукой и наклонилась вперед, пытаясь таким образом, разумеется, совершенно безрезультатно, справиться с охватившей меня болью. Болью, которая вроде бы во мне уже давно унялась. С болью, вызванной осознанием того, что после Холокоста и Метеорита из всех ближайших родственников действительно остались лишь мы с братом да его дети.
Мне хоть и с трудом, но все же удалось сглотнуть, и я заговорила:
– Да… Я сверюсь с расписанием запусков… Но да, да, да. Я непременно прибуду к тебе пораньше.
– Спасибо, сестричка. – Его голос прозвучал немного хрипло. – И кстати, у нас, в Калифорнии все еще вдоволь настоящей еды, а у вас, как я слышал, с продуктами возникли проблемы. Натаниэль поведал мне даже, что вы оба вчера лишь чудом не вляпались в самую гущу беспорядков, причиной коих стал вроде как продовольственный кризис.
Я позволила Гершелю сменить тему и как бы невзначай бросила взгляд на мужа. Тот пытался максимально аккуратным образом сложить мои трусики, и задача эта для него оказалась более сложной, чем решение дифференциального уравнения.
– Он слегка преувеличил. Нам пришлось лишь отправиться к другой трамвайной остановке, только и всего.
– Но, по его словам, выходило, что вы помимо своей воли угодили прямо в самый центр событий.
– Говорю же тебе, он преувеличил, и нам ничего не угрожало, да и полиция отлично с ситуацией справлялась. – Я вздохнула, вспомнив пересуды, которые слышала в прачечной. – Хотя… Похоже, пострадал наш любимый рынок да еще слегка и бедняга амиш, мистер Йодер. – Слушай, мне, наверное, пора. Видишь ли, Натаниэль намеревается измять все наше белье.
– Передай ему мои наилучшие пожелания.
– Непременно передам. И тебе – наши наилучшие. И Дорис и детям – тоже. – Разъединившись, я еще немного посидела на диване с трубкой в руке. Затем спросила мужа: – Гершелю позвонил ты?
Натаниэль, выпрямившись, неохотно согласился:
– Я.
– Ты ему сказал?
– Нет. – Он положил нижнее белье на комод и повернулся ко мне. – Сказал ему лишь, что ты слишком много работала.
– И этого говорить не стоило. – Я поднялась на ноги, подошла к комоду и принялась вытаскивать из мешка свежевыстиранное белье. Оно оказалось еще теплым после сушилки. – Я знаю, что ты хотел как лучше, но не делай, пожалуйста, подобного впредь.
На всех запусках я не работала. Я входила в Бордовую команду, а команд таких было три, и они при каждом запуске сменяли друг друга. Кроме того, внутри команды мы еще были разделены на смены, чередование которых позволяло укомплектовать станции на все время, пока корабли находились вне Земли, и вместе с тем сводило наше истощение к минимуму.
Три дня назад был осуществлен запуск беспилотника, и теперь этим спутником управляли Басира и Зеленая команда, так что у нас с Хелен выдалась свободная от дежурства ночь, но сегодня нам хотелось присутствовать в Центре управления, что было неудивительно. Еще бы, ведь спутник вскоре, как мы надеялись, облетит Луну и пришлет нам фотографии ее обратной стороны.
В пять часов Хелен подошла к моему рабочему месту и водрузила свою сумищу на пустую половину стола Басиры. В сумке что-то явственно звякнуло, да и сама матерчатая сумка была явно весьма и весьма тяжела.