Я подняла свой бумажный стаканчик. Подняла его за успех миссии и за команду, которая эту миссию планировала.
Так же торжествующе поднял руки Малуф. Миссис Роджерс принялась, точно девчонка, нарезать танцевальные па. С криком по воздуху кулаком ударил Паркер. Юджин поднял Миртл и закружил в объятиях. А я все смеялась и смеялась.
– Я – следующая! – Хелен ударила Юджина по руке, и тот усмехнулся.
Юджин поднял Хелен и закружил и ее вокруг себя, я же, уставясь на экран, смеялась так неистово, что у меня вскоре заболели щеки.
Луна. Когда-нибудь. Когда-нибудь я отправлюсь туда. Когда-нибудь непременно побываю на Луне.
Когда мы начали получать изображения с более высоким разрешением, то нам открылась истинная красота Луны. Да, пейзаж был суровым и неприступным, но весьма и весьма величественным. Уверена, что все в МАК тогда ощутили прилив энергии.
Кроме того, выкладки Пузыря оказались совершенно верны. То есть изменение расположения дюз на первой ступени носителя делало их суммарную тягу значительно более стабильной, что в свою очередь позволило им генерировать большую мощность. Благодаря этому полезную нагрузку можно было увеличить аж на двадцать три с половиной процента, что значительно сокращало необходимое в дальнейшем количество запусков для создания лунной базы.
Только что неожиданно открывшиеся возможности заставили пересмотреть весь ранее намеченный план экспансии Луны, чем и занялся Натаниэль. Новая программа потребовала совершения огромного объема расчетов в весьма сжатые сроки, и оказалось, что без большой машины IBM уже никак не обойтись, и Натаниэлю волей-неволей пришлось преодолевать свою хроническую ненависть к ней.
Запуск программы занимал несколько часов, но все ж оказалось, что нянчиться с машиной ему весьма даже нравится. Нравится, несмотря даже на то, что рядом с ним – Басира, ее настоящий программист. Разумеется, он отдавал себе отчет в том, что исправить что-либо в случае даже малейшей поломки, например, если приемник просто зажует перфокарту, ему не по силам, но все же… В общем, мужчина есть мужчина, и разумом его, как известно, вечно повелевают чувства.
– Итак… – Я крутила меж ладоней две перфокарты, которые только что выудила из мусорной корзины. Свет, проходя через прямоугольные дыры в них, создавал весьма интересную игру. – Я получила еще одно приглашение от «Мистера Волшебника».
– Понятно. – Натаниэль оторвал взгляд от листов с машинописным текстом, который читал. – И каким же стал твой ответ? Надеюсь, ты согласилась.
Я отрицательно мотнула головой.
– А я так давно в Чикаго не бывал. – Он поерзал на кресле. – Может, возьмешь отпуск, и мы отправимся туда вместе?
– Для тебя, может, поездка в Чикаго и станет отпуском, а для меня выступление там, несомненно, окажется тяжелейшем испытанием. – Улыбаясь, я принялась надрывать край карточки, и та вскоре стала походить на заднюю кромку крыла птицы.
– Что ж, решать тебе, а я поддержу любое твое решение.
– Знаю.
Я и впрямь знала, что он окажет мне максимальную поддержку, как бы я ни поступила, из чего следовало, что решение возложено на меня и только на меня. Если продолжу бороться за включение женщин в космическую Программу, то вызову раздоры на работе, в противном же случае разочарую Натаниэля.
Я знала. Все я знала. Знала, как мне надлежит поступить. Знала, что следует сделать. Я просто…
Басира, будто бы не обращая ни малейшего внимания на наш разговор, сидела в другом конце комнаты. Рядом с ней гремел компилятор, и из его чрева одна за другой выскакивали карточки и, издав «туик, туик, туик», гулко ударялись о металлическое ограждение.
Я приложила вторую карточку торцом к первой. Получились крылья.
В этом-то и была суть дела, не так ли? Крылья, полет и космос, и я хотела отправиться в космос любым способом, пусть тот на первый взгляд и не имеет изначального смысла.
А у меня меж тем была жизнь, которой я вроде бы должна быть довольна. Да мне и в самом деле нравилась моя жизнь. Мне нравилось быть вычислительницей. Нравилось быть миссис Йорк. У меня были любимые муж и достойная, интересная работа. Чего еще желать? Но я тем не менее, отчетливо понимая, что способна на большее, хотела большего и от жизни.
Собираюсь ли я довольствоваться лишь вычислениями чужих идей?
Я подвернула передний край «крыльев», и в таком виде они запросто стали бы отменным проектом для мистера Волшебника – продемонстрировали бы, каким образом возникает подъемная сила. А еще я бы рассказала Рите о том, как устроена аэродинамическая труба.
Я сложила «крылья», и сквозь прямоугольные дырки, смещенные друг относительно друга, искорками стали пробиваться лучики света.
Ох. Я думала о том, кого разочарую – что подумают люди? – если откажусь от участия в шоу.
Я уже знала ответ на этот каверзный вопрос.
Разочарую маленькую девочку, участницу шоу. Разочарую девочек-скаутов в самодельных шлемах из фольги. Разочарую автора писем, написанных карандашом. Разочарую еще и свою племянницу.
Что подумают люди?
Маленькие девочки полагали, что я сделаю все, что мне угодно. Они были уверены, что женщины полетят на Луну. И именно ради них мне необходимо продолжать то, что я и делала прежде. Им я сейчас нужна, как и мне в их возрасте была нужна рядом такая женщина, как я.
– Я тут подумала, подумала и все ж намерена сказать «да».
Натаниэль, не отводя от меня понимающего взора, кивнул.
– Я, сколько в моих силах, тебя поддержу.
– Но ты, может, позабыл, что на этой неделе состоится очередной запуск.
– Всего лишь запуск беспилотника со строительными материалами для орбитальной платформы. Команда у нас сплоченная, справится, да и ни одной пресс-конференции с моим участием на ближайшее время не намечено.
Он встал и, хотя Басира была совсем рядом, подошел и поцеловал меня.
– Натаниэль! Что подумает Басира?
– Она подумает, что я люблю тебя, и она будет совершенно права.
21
РУССКИЕ ВОСХИЩЕНЫ ДОСТИЖЕНИЯМИ МАК
Сегодня Международной аэрокосмической коалицией было получено от правительства России официальное заявление, в котором буквально было сказано: «Народы России восхищены научно-техническими достижениями МАК». Далее из текста следует, что Россия надеется на взаимопонимание и в будущем хотела бы, чтобы ее собственные аналогичные структуры сотрудничали с МАК.
В Чикаго мы прилетели за день до проведения телешоу, и Натаниэль предпринял все от него зависящее, чтобы я до того, как окажусь в студии, была под завязку занята.
Прежде я отчаянно хотела, чтобы он делегировал хотя бы часть своей работы подчиненным, но теперь мне казалось странным, что очередной запуск произойдет без него. Мне раньше и в голову не приходило, что запуск ракеты станет делом рутинным, производимым каждый месяц, а то и чаще.
Мы пересекали знаменитый разводной Мост Мичиган-Авеню[18]. Я приостановилась у таблички «Круизы по живописным местам на Меркурии» со стрелкой, указывающей под мост. Спросила своего благоверного:
– Как насчет прогулки на теплоходе?
– Звучит весьма… прохладно.
Натаниэль несколькими минутами ранее, перестав наконец-то бороться с ветром, что неистово задувал с озера, снял свою шляпу и взял ее в руку, а уши его уже порозовели от холода.
Вероятно, он был прав. Ветер был жестоким, но в те редкие минуты, когда он утихал, солнце грело весьма достойно, а на дворе меж тем вовсю хозяйничал декабрь. Зима, похоже, наконец-то отступала. Конечно, вскоре придет лето, чтобы остаться навсегда.
Я кинула взгляд вниз, на судно, пришвартованное к пристани прямо рядом с лестницей у подбрюшья моста.
– Похоже, на экскурсионной лодочке есть и внутренний, закрытый от ветра отсек с отличным обзором. Ну же. Давай наконец отдохнем да поглазеем на достопримечательности.
– Но телефона-автомата на борту уж точно не окажется.
Я вложила свою руку в его.
– Ты же в отпуске. Разве забыл? И доступ к телефону тебе всякую минуту вовсе сейчас не обязателен.
Он рассмеялся и повернул нас к лестнице.
– Сдаюсь. Извини. Действительно, постараюсь хотя бы на время позабыть о своей чертовой работе.
– Вовсю надеюсь. – Я похлопала его по руке. – Но если тебе все же без телефона никак, то давай немедля вернемся в отель.
Он, вздохнув, покачал головой, и мы проследовали по лестнице вниз, к билетному киоску, а едва оказались ниже уровня мостовой, как ветер нас оставил в покое.
Сегодня было чертовски ветрено, да и вторник к тому же, отчего желающих отправиться на водную экскурсию набралось совсем немного. Так, перед нами за билетами оказалась только одна пара. Мы подошли. Джентльмен продолжил общаться через окошко с кассиром, а его жена повернулась к нам и улыбнулась так, как частенько улыбаются незнакомцам в очереди.
Затем выражение ее лица изменилось.
Не надо. Не надо меня узнавать!
Да, изменить общественное мнение о женщинах и об их способности быть астронавтами я желала страстно, но быть девушкой-афишей, рекламирующей полеты в космос, вовсе не хотела.
Я немедленно принялась неистово любоваться рекой и волнами, набегающими на камни и оставляющими на них, уходя, пену. Будто полагала, что занятие сие избавит меня от необходимости общаться с кем-то, кто явно узнал меня.
Боковым зрением я углядела, что женщина все еще не отрывает свой взгляд от меня.
Послышался вздох. Она явно была намерена заговорить. Мало того, она, привлекая к себе мое внимание, прикоснулась к моей руке. И лишь затем произнесла:
– Извините меня.
– Хм? – Я мельком взглянула на нее и тут же перевела взор свой на лодку, делая вид, что лодка эта представляется мне сейчас самым значимым объектом во всей наблюдаемой вселенной.