Натаниэль покачал головой, и его мышцы под моими руками дернулись.
– Вероятно, будет проведено правительственное расследование.
Навалившись на мужа всем телом, я вонзила большие пальцы обеих рук в его напряженные мышцы и принялась массировать их маленькими кругами, он же почти немедленно издал гортанный звук.
– Паркер задается вопросом, как скоро будут возобновлены запуски.
– На все про все, пожалуй, уйдут месяцы. – Натаниэль потер лоб. – И запуск на Луну нам тоже, очевидно, придется отложить.
Запуск на Луну планировался с использованием ракеты совершенно другого типа, но вряд ли сей довод в чем-либо убедит чинуш из правительства.
Натаниэль прочистил горло, и мышцы на его шее снова напряглись.
– Скажи… Элма?
– Слушаю тебя, дорогой.
Он сглотнул.
– Я не думаю, что смогу… В общем, остаться безвылазно здесь мне придется в течение ближайшего месяца, а то и двух.
– Это для меня уже стало очевидным.
Лицо мое невольно дернулось.
Разумеется, взять отпуск для него теперь, как бы я на том ни настаивала, было делом совершенно нереалистичным. А я-то еще отчитала Паркера за то, что он выразил обеспокоенность временным прекращением запусков, а сама вот, как оказалось, всерьез опечалена лишь тем, что у мужа моего весьма не скоро выдастся отпуск.
Ну и чудовище же я!
– Из этого следует, если ты еще не сообразила, что отправиться на бар-мицву твоего племянника я не смогу.
Руки мои сами собой замерли на шее мужа.
– А ведь и впрямь. – Я наклонила голову и возобновила массаж, пытаясь собраться с мыслями. Сейчас оставлять Натаниэля одного я отчаянно не хотела, но во мне нуждался и мой собственный брат, Гершель, и предстояла к тому же еще и бар-мицва Томми, чтоб тебе. – Ты… Ты не станешь возражать, если я отправлюсь на бар-мицву одна?
– Слава богу! – Натаниэль развернулся на кресле лицом ко мне. – А я-то уже был полностью готов к тому, что придется тебя понуждать к такому решению.
Я откинула волосы с его лица.
– Видишь, для беспокойства у тебя не было ни малейших причин. Видишь, при любом подходящем случае я в труднейшую годину, не колеблясь, брошу тебя.
Он улыбнулся, но улыбка у него вышла страдальческой.
– Более лживых слов я в жизни не слыхивал. – Он обнял меня и притянул к себе. – Спасибо тебе.
– Спасибо за что?
– За то, что позволяешь мне наедине с тобой не сдерживаться. Спасибо, что даешь мне право совершать то, чего мне сейчас отчаянно хочется, а хочется мне покричать, дав волю, поскрежетать зубами. Ведь только благодаря тебе потом я становлюсь человеком и на коллегах не срываюсь.
23
ПРИЧИНОЙ ВЗРЫВА РАКЕТЫ «ЮПИТЕР» ЯВИЛАСЬ ОШИБКА ЧЕЛОВЕКА
Как известно, во вторник вторая ступень ракеты класса «Юпитер», предназначенной для полетов на Луну, радикально отклонившись от курса, упала на ферму и взорвалась, в результате чего погибли одиннадцать человек. Согласно предварительным выводам срочно сформированной комиссии МАК, причиной тому послужила неправильная расшифровка программы, что, несомненно, свидетельствует об ошибке оператора. В дальнейшем запланировано правительственное расследование, целью которого является выяснить, можно ли было предотвратить катастрофу.
Я была не в восторге от того, что оставила Натаниэля, но, как он и предрекал, было назначено правительственное расследование причин катастрофы, и помимо собственной, уже привычной работы в обязанность сотрудников МАК теперь вменялась еще и подготовка документов в доступном пониманию непрофессионалов виде, зачастую весьма отдаленно относящихся к рассматриваемому делу.
Разумнее всего было бы отправиться в Калифорнию регулярным рейсом, но мне хотелось проветрить голову, и я вознамерилась было лететь на собственной крошке «Сессне», да только на своем настоял Натаниэль, и вот я – не во всех же случаях мне вести себя законченной идиоткой – впервые в жизни оказалась на борту коммерческого самолета. Единственной отрадой для меня послужило то, что пассажирам на борту подавали содержащие алкоголь коктейли – насладиться подобными будучи пилотом я бы и помыслить не посмела. Вообще же полет на меня впечатления не произвел, а при посадке самолет аж дважды подпрыгнул, и пилоту в качестве оправдания даже боковой ветер послужить не смог бы, поскольку такового и в помине не наблюдалось.
Покинув самолет безо всякой привычной мне послепосадочной канители, я тут же увидела своего брата, и то было воистину славно.
Рядом с братом стояли Дорис, Томми и Рейчел. Прошло три года с тех пор, как я видела их в последний раз. Похоже, Калифорния по-прежнему благоволила к моему брату, ибо предо мной он предстал в легкой гавайской рубашке с рисунком гибискуса, а сам он весьма загорел. Дети выросли, что сорняки за домом, а Томми так вообще ростом вымахал почти с отца. Рейчел держалась слегка в стороне от группы встречающих, но все ж улыбалась мне, и на круглых ее щечках явственно выявились ямочки.
– Тетя Элма! – Томми, никогда застенчивостью не страдавший, первым бросился ко мне и силой своих объятий даже слегка отбросил меня назад. – Ты все ж прилетела! А в нашем новом доме есть отличное место, откуда здорово запускать планеры. И я смастерил действительно классный такой, и даже не из набора.
Гершель качнулся на своих костылях вперед.
– Полегче, тигр. Давай отвезем тетю Элму домой, а уж потом ты спланируешь весь ее дальнейший распорядок.
Отпустив племянника, я поманила к себе Рейчел.
– Можно мне тебя обнять?
Она кивнула и с готовностью приняла мои объятия, мне же при этом пришлось пригнуться, но не так низко, как в прошлый раз, когда я ее видела.
Дорис положила руку на плечо дочери.
– Расскажи ей о своем клубе, Рейчел.
Та, обратив на меня широко раскрытые глаза, с придыханием сообщила:
– Мы основали клуб женщин-астронавтов. Первыми во всем штате!
– Замечательно, милая. Вы – молодцы. – Мой желудок скрутило, когда стала ясна причина, по которой она внезапно застеснялась меня. Ведь я больше не была просто ее тетей. Я была Кем-То. Была приходящей на зов Леди-Астронавтом. – Может быть, я смогу посетить ваш клуб, как считаешь?
Рейчел кивнула, и глаза ее стали больше и ярче, а затем она повернулась к матери, сжав руки вместе, будто заполучила вожделенный приз.
Чего я ожидала? Я не видела ее три года, и теперь я…
Кто?
Теперь я помимо своей воли – Леди-Астронавт. Будь я настоящим астронавтом, то возражать против того, что люди меня так называют, пожалуй бы, не стала, но сейчас прилипшее ко мне прозвище вызывало во мне лишь раздражение и досаду.
Я выпрямилась. Наконец путь к объятиям брата стал свободен. Он переложил костыль из правой руки и оперся левой сразу на оба, а я обхватила его обеими руками. Несмотря на то что на его гавайской рубашке был нарисован гибискус, пахла она лавандой.
– Вот же раз! Да, я, оказывается, и впрямь соскучилась по тебе.
– А ты похудела. – Он, прищурив глаза за очками, слегка отстранился. – Надеюсь, еще поговорим.
– Разумеется, поговорим.
Я отпустила брата и повернулась к невестке. Та, издав характерный только для нее звонкий, восходящий тоном смешок, сообщила:
– А я планирую по самое нельзя загрузить тебя работой. Гершель тебя о таких моих намерениях, надеюсь, предупреждал?
– Именно ради работы я сюда и прибыла пораньше. Только ради помощи вам, признаюсь, отпуск и взяла.
Я помню бар-мицву Гершеля. Он – на семь лет меня старше, и то празднество явилось одним из немногих ярких воспоминаний моего раннего детства, которые накрепко застряли у меня в мозгу. Или, по крайней мере, его части. Помню, как я вставала на цыпочки, силясь углядеть его поверх скамьи; помню, как он спотыкался чуть ли не через каждое слово, выполняя почетную роль мафтира[21]. Помню также, как чуть позже, полная в свои шесть лет веры в собственную непогрешимость, я заявила, что на своей бар-мицве уж нипочем подобной оплошности не совершу. Брат надо мной не смеялся, как посмеялись бы на его месте, пожалуй, все без исключения мальчики его возраста. Он сел и похлопал по дивану рядом с собой. Я опустилась рядом, а он мне объяснил, что девушкам бар-мицву устраивать не разрешается.
Сейчас обычаи, конечно, значительно изменились к лучшему, но в 1934 году мир был именно таковым.
Помню, я тут же разревелась, и он обнял меня.
Тогда-то я и поняла, что значит старший брат. Кроме того, в первый раз осознала, что значит быть девушкой.
Сидели мы на скамьях. Шла бар-мицва Томми. Я хотела посадить Рейчел к себе на колени и сказать ей, что она может делать все, что соблаговолит, но не стала, поскольку вовремя осознала, что слова мои явятся ложью.
Племянником я несказанно гордилась.
В течение предшествующей недели он снова и снова практиковался в иврите. Очевидно, услышал от Гершеля историю о том, как тот на свою бар-мицву произносил мафтир с запинками. Томми допустить подобного не желал.
Он заявлял это, поднимаясь бегом по лестнице. Он говорил это, вынося мусор. Он повторял то же самое, когда вместе со мной парил на планере над холмами и обозревал безбрежный океан чуть ниже и прямо по курсу перед собой.
Когда его вызвали на биму[22], он выглядел щеголеватым молодым человеком в цивильном костюме с галстуком-бабочкой и аккуратно отглаженной молитвенной шалью, накинутой на плечи. Гершель, грохоча своими костылями и громко топая каблуками парадных туфель, ввалился в проход и последовал за Томми.
Рядом со мной Дорис тихонько всхлипнула и прижала платок к глазам.
Гершель без дрожи в голосе произнес:
– Благословен будь Тот, кто освободил меня теперь от ответственности за него.