Астронавт.
Астронавт!
Комната вдруг закружилась вокруг меня, будто я снова оказалась пристегнутой к креслу центрифуги, а возможности дышать лишилась.
Астронавт.
3,14159265359…
Кто-то отчетливо произнес мое имя.
Если я упаду в обморок, то что подумают люди?
А Паркер тому будет чрезвычайно рад.
Астронавт.
Я стала астронавтом!
Но почему, черт возьми, мне не сказали об этом заранее? Намеренно огорошили меня новостью, а теперь понаблюдают, как я буду барахтаться…
Паркер. Именно Паркер, поди, и предложил преподнести мне благую весть именно таким садистским образом.
Кто-то снова произнес мое имя, и я повернулась на голос. Комната теперь представлялась мне набором разноцветных размытых пятен, а звуки практически утратили смысл. И воздуха мне категорически не хватало.
Считай, что тебя просто подвергли очередному испытанию. Держи глаза открытыми. Говори внятно и доходчиво.
– Леди и джентльмены… – Я, с трудом поборов гравитацию, воздела руки. – Леди и джентльмены, если вы все будете говорить одновременно, то я никого не услышу.
Они все же продолжили перекрикивать друг друга.
– Когда вы отправляетесь в космос?
– Как ваш муж отнесся к вашему новому назначению?
– Каково это – быть астронавткой? – Способность видеть более-менее вернулась ко мне, и я узрела, что последнюю реплику подал круглолицый лысеющий мужчина с развязанным галстуком.
– Астронавткой? Космос вам не варьете, и ноги к потолку там задирать нужды нет, и посему гендерная принадлежность в данном случае значения совершенно не имеет. – Всеобщий смех явился мне поддержкой, и я выдавила из себя пусть и вымученную, но все ж улыбку. – Так что, пожалуйста, зовите меня просто астронавтом.
Просто астронавт. Ха. Вряд ли хоть одна газета напечатает, что я – просто астронавт. Им такая подача материала представляется пресной. Им что позабористей подавай.
– Погодите, погодите… Ведь вы же ко всему прочему – еще и Леди-Астронавт из «Мистера Волшебника», – добродушно улыбнувшись рядом со мной, подлил масла в огонь Паркер. – Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь об этом позабыл.
Чертов Паркер! Прозвище «Леди-Астронавт» теперь уж, похоже, на веки вечные приклеится ко мне, да и других женщин-астронавтов гарантированно будут всегда считать астронавтами лишь второго сорта.
– Она – единственная женщина-астронавт? – выстрелил в Клемонса свой вопрос один из репортеров.
Клемонс взмахнул рукой с сигарой, оставляя за ней клубы дыма.
– Вовсе нет, но с остальными вы познакомитесь на следующей неделе, на нашей очередной пресс-конференции. Я просто хотел дать вам представление о таланте и красоте наших женщин-астронавтов.
Черт бы побрал нашу славную администрацию!
Я все же заставила себя улыбнуться аж до боли в зубах. Затем-таки решилась и весьма громко выдала:
– Знаете… А ведь новоиспеченному астронавту, то есть мне, необходимо произвести сегодня еще кое-какие расчеты.
– Конечно, конечно. – Клемонс махнул мне рукой по направлению к двери. – «Сириус» с нетерпением вас ждет.
Я немедля двинулась к выходу, но не тут-то было – репортеры потребовали хотя бы нескольких совместных снимков, и мне пришлось, улыбаясь, стоять между Паркером и Клемонсом. Оба мужчины сияли, что новенькие четвертаки, и не сомневаюсь, на фотографиях мы все будем выглядеть закадычными друзьями.
Затем Паркер, как будто он и в самом деле был джентльменом, придержал передо мной дверь. Я шагнула на лестничную клетку, и дверь за нами закрылась.
Его улыбка исчезла. Напрочь сгинула, будто на его устах ее отродясь не водилось.
Я начала спускаться по лестнице впереди него. Не оборачиваясь, заявила:
– Уверена, что нынешняя ситуация раздражает тебя. Особенно после того, как ты заявил мне, что космоса мне не видать как своих ушей.
Вслед за мной по лестнице прокатился его смех и отдался от стен гулким эхом.
– Да дурочку не валяй. Клемонс нанял тебя вовсе не ради тебя самой, а лишь ради того, чтобы ублажить общественное мнение. Не хотел лишних проблем. А другие женщины? Многие из них действительно достойны того, чтобы стать астронавтами. А ты не тешь себя понапрасну, ведь ты – не более чем финтифлюшка для рекламы.
Ублюдок.
Мое сердце понеслось вскачь, будто я пробежала пять лестничных пролетов вверх, а не спустилась всего лишь на один. Я распахнула дверь и прошествовала на этаж Центра управления запусками. Несколько человек, заслышав стук моих каблуков, повернули ко мне головы.
А еще на меня наверняка из «аквариума» воззрилась чертова прорва репортеров. Слава богу, к ним обращена была лишь моя спина.
Что бы ни сказал Паркер на лестнице, я все же уже была астронавтом. Меня выбрали, и, клянусь богом, я собиралась отправиться в космос. Рекламный трюк, говоришь? Ха. Я стану лучшей.
Я вернулась за свой стол. Ничего там вокруг почти не изменилось. Кармуш, очевидно, сделав очередной свой ход, откинулся на спинку кресла и теперь размеренно покачивал головой.
– Снова проиграл?
– Пока еще нет, но она снова поставила мне шах.
Хелен, глядя на доску, обронила:
– Еще несколько ходов, и я избавлю тебя от дальнейших страданий.
– Предложение сыграть со мной все еще в силе. – Я устроилась в кресле и принялась разглаживать юбку, вытирая таким образом пот с ладоней.
Хелен кивнула на «аквариум», откуда на нас неотрывно пялились репортеры.
– Что произошло?
Несмотря на гнусные заявления Паркера, новость была что надо, и я, улыбаясь, сообщила:
– Я… я прошла тесты. Теперь я – астронавт. – Я хохотнула. – Я – астронавт.
На мгновение у Хелен отвисла челюсть, а затем она вскочила. Ухмыляясь во весь рот, обежала вокруг стола и заключила меня в объятия.
– Я так и знала! – Она выпрямилась. – Натаниэль! Твоя жена – астронавт!
На другом конце комнаты головой дернул Натаниэль.
– Что?
Кармуш тоже уже встал.
– Клемонс только что сказал ей, что она успешно прошла все тесты. Доктор Йорк теперь – новый астронавт.
– Есть! – Смеясь, Натаниэль, как то частенько делал Пузырь, подпрыгнул и рассек кулаком воздух. – Есть!
Все вокруг нас – вычислительницы, инженеры, медики – в общем, все, кто был в Центре управления запусками, начали аплодировать.
Пузырь, Кармуш и кто-то еще подняли кресло со мной в воздух, будто я была невестой, а я, вцепившись в подлокотники, смеялась, плакала и снова смеялась, а они носили и носили меня вокруг стола.
В «аквариуме» то и дело вспыхивали фотовспышки.
Наконец мое кресло опустили на пол, и чередой последовали самые искренние поздравления и объятия.
А потом в свои объятия меня заключил Натаниэль. Он поднял меня и крутанул столь рьяно, что на мгновение я будто оказалась в невесомости, а поцелуй с ним на глазах у всех затем отправил меня на орбиту.
Когда он поставил меня на ноги и отстранился, в его глазах блестели слезы, а улыбка угрожала расколоть его лицо.
– Я горжусь, непомерно горжусь тобой!
Именно таким образом я и хотела узнать о том, что стала астронавтом. Не в конференц-зале на глазах случайно оказавшихся там репортеров, а здесь. Здесь, со своими коллегами. Со своим мужем.
– Отлично, господа! – заорал Клемонс с порога. – Но нам еще предстоит запустить ракету. Разве забыли? Возвращаемся по своим рабочим местам.
Улыбка не сходила с моих губ. Ни Клемонсу, ни Паркеру, ни толпе репортеров было уже не по силам отнять у меня достигнутое.
Я стала астронавтом.
Я вытащила из ящика стола листы с расчетами, но оказалось, что цифры на них перед моими глазами плывут.
А все же я была уже астронавтом.
Сидевший напротив Кармуш внезапно вскинул руки и вскричал:
– La victoire est la mienne![32]
Хелен сложила руки на коленях.
– Поздравляю, Рейнард.
– Ты одержал победу?
– Наконец-то! – Он встал и, невероятнейшим образом двигая локтями и бедрами, исполнил самый нелепый победный танец, который я когда-либо видела. – Наконец-то я обставил ее!
– Отменная игра. – Хелен отодвинула кресло, встала и, сложив вместе перед собой ладони, поклонилась ему. – Пожалуйста, извините меня.
Моя подруга – чемпионка по шахматам – высоко подняв голову и расправив плечи, направилась в дамскую комнату.
Существовала ли связь между моей новостью и проигрышем Хелен?
Скорее всего, все же существовала. Ведь я стала астронавтом, а она нет.
И несправедливость эту необходимо было устранить. И сделать это следовало как можно скорее.
32
ТЕМПЕРАТУРА ПОЧТИ ДОСТИГЛА МАКСИМУМА 51 ГОДА
Вчера в 12:55 термометр на Военно-Морском пирсе показал 87,7 градуса по Фаренгейту, и, по словам синоптиков, температура вплотную приблизилась к своему самому высокому значению после падения метеорита.
Полет «Сириуса» прошел безупречно. Пузырь был в восторге. Натаниэль также пребывал в приподнятом настроении, поскольку стало очевидно, что затраты на полет к Луне существенно сократятся относительно первоначально запланированных, и благодаря этому высадка астронавтов там стала всего лишь вопросом времени.
И клянусь богом, я собиралась стать одним из них.
Ближе к рассвету мы покинули комплекс МАК, но волнение все еще не отпускало меня. Я взяла Натаниэля под руку, предвкушая еще один успешный «запуск ракеты» по возвращении домой, и мы вместе с другими сотрудниками проекта пересекли парковку и оказались у ворот. И тут началось!
– Вот она!
Вспышка.
– Доктор Йорк!
Опять вспышка.
– Элма!
Оказалось, что прямо за воротами в засаде меня поджидала целая орда репортеров.
Две слившиеся воедино фотовспышки.
– Улыбнитесь, пожалуйста, мэм!
Мой желудок отчаянно сжался. Натаниэль развернул меня, и это было хорошо, поскольку сама по себе я двигалась прямиком к репортерам, словно мотылек на пламя. Или скорее как лемминг к краю утеса.