— Спасибо, спасибо.
Она была не глупа, обо всем догадалась уже через неделю и поинтересовалась у меня:
— Когда свадьба?
— Какая свадьба?
— Наша.
— Ну, раз ты так настаиваешь… — Я притворно вздохнул. — Так и быть. Давай пойдем в ЗАГС. Там мы все узнаем.
— Но мы знакомы всего неделю!
— Павел Сгорбыш присматривался к тебе три месяца. А ему я верю. Это он решил, что мы — идеальная пара. Браки совершаются на небесах.
— Никогда не думала, что выйду замуж так скоропалительно! Буквально за первого встречного! Через неделю после знакомства!
Что ты делаешь, Анастасия? Ох! Я уже понял, что это «да». Не могли же мы обмануть ожидания людей, уже получивших приглашения? Настя была так добра! А я, конечно, мерзавец, воспользовался этим, но в борьбе за счастье все средства хороши. Она была немного наивна и суеверна, предсказание произвело на нее впечатление. Сгорбыш и тут сыграл мне на руку. Я был уверен, что лучшей жены не найду.
Я объяснил Насте ситуацию и с милой улыбкой попросил прощения. Меня тут же простили. У нас оставалось достаточно времени, чтобы заказать для нее королевское платье. Можете себе представить, как удивились ее родители! И что при этом сказали! Но когда я с ними поговорил по телефону и объяснил, за кого их дочь выходит замуж, они остыли.
Вскоре состоялась историческая встреча наших родителей. Скажу только, что мой папа довольно потирал руки:
— А говоришь, сынок, что женишься на простой девушке! Ох, как нехорошо врать!
— Она работает приемщицей в обувной мастерской.
— А ты помощник фотографа. Поистине, браки совершаются на небесах!
Я не стал говорить отцу, кто автор. Кто поработал там, на небесах, чтобы это случилось. Наше с Настей бракосочетание. Все жалели только о том, что времени мало. А то бы они нам такую свадьбу отгрохали! Мы с Настей радовались.
Осталось вкратце описать события, которые произошли за этот месяц. До последней субботы августа, на которую было назначено бракосочетание. Главное, конечно, это наше привыкание друг к другу, подготовка к свадьбе, хождение по магазинам, обсуждение деталей Церемонии, совместные ужины и долгие ночные разговоры. Постепенно я рассказал Насте все. Я имею в виду историю с конвертом и мою погоню за снимками Сгорбыша. Не сказал только главного, что знаю, где они находятся. А о том, что на них, я и сам понятия не имел. Только предполагал. О своих подвигах во времена туманной юности я тоже умолчал. Зато много говорил о планах на будущее. О том, что собираюсь подыскать себе новую работу и новое жилье, если она не хочет жить с моими родителями в нашем загородном доме. На что Настя отвечала, что мы можем жить здесь, в этой квартире. Я пока не возражал, но знал, что все сделаю по-своему. Когда она меня по-настоящему полюбит. Вот тогда у нее пропадет охота со мной спорить. На все ее возражения у меня есть веский аргумент: поцелуй. Но мы до этого еще дойдем. Говорили мы долго и много, засиживались за полночь. Потом расходились по разным комнатам и счастливо засыпали. Я уважал ее решение, хотя это и происходило со мною впервые в жизни. Так проходили наши дни.
Но было и кое-что еще.
Мне нужен был свидетель на свадьбе. И я поехал к Бобу. Кто, как не друг детства, должен взять на себя эту почетную обязанность? Это было главное, что я от него хотел. О втором пункте старался не думать. Я уже остыл, и меня занимала теперь только одна мысль: о моей невесте, о скорой свадьбе. Никто меня больше не преследовал, не покушался на мою жизнь. Мы с Настей жили спокойно.
Все было как всегда: Боб открыл не сразу. Но все-таки открыл. Свет заслонила туча.
— А, это ты, Пупс! — сказал он мрачно.
Я вошел в прихожую со словами:
— Привет, Бобитта!
Он зарычал и стиснул меня в медвежьих объятьях. Я захрипел:
— Нежнее… Так я никогда не отвечу тебе взаимностью!
Меня тут же отпустили, но я видел, что Боб здорово разозлился, и тут же пошел на мировую:
— Ладно, пошутил. Я пришел пригласить тебя на свадьбу. Хочу, чтобы ты был моим свидетелем!
— Значит, это правда? — хмыкнул он. — Петровский женится! А я думал — сплетни!
— Это святая правда. Ну, так как?
— Не знаю, не знаю.
— У моей красавицы-невесты наверняка есть симпатичная подружка. Так что…
— Да иди ты…! — Боб замахал руками, пальцы-сардельки замелькали перед моим носом, тело-студень затряслось.
— Ну, так как? — повторил я.
— Ну, раз больше некому… Я уверен, плейбой несчастный, что кроме меня у тебя больше нет друзей. Потому что ты — дерьмо!
— Вот и договорились. Кстати, как там поживает мой грохнутый жесткий диск? — небрежно спросил я.
— Ах, это… Погоди. Может, в комнату пройдешь?
— Не могу. Рад бы, но… Она меня ждет, понимаешь?
— Чего ж тут не понять? — ухмыльнулся он и ушел в комнату, где стоял компьютер.
Не было его бесконечно долго. Не знаю почему, но я волновался. Наконец Боб вернулся и протянул мне жесткий диск, аккуратно упакованный в целлофан.
— На, держи.
— А… что там?
— Все в порядке. Петровский, гад, ты меня опять кинул!
— Что такое? — сделал я невинное лицо.
— Там нет ни одной стоящей фотки!
— Как нет? Ты внимательно смотрел?
— А то! Я обшарил все!
— А фотографии звезды сериала?
— Этого добра и в Интернете полно, — отмахнулся Боб. — В общем, кинул ты меня, Петровский. Ни фоток стоящих, ни письмишек от баб со всякими там нежностями и пошлостями. Дерьмо ты. И жизнь твоя — скука смертная, — разочарованно сказал Боб. — Я думал, хоть кто-то живет. Взять нашего красавчика Пупса: отрывается по полной! Вино, бабы, тусовки в ночных клубах. А ты еще хуже меня! Эх!
— Ты прав, — улыбнулся я. — Жизнь моя — скука смертная.
Я вспомнил горящие машины, автоматные очереди, погоню в метро и чуть не расхохотался. Как мне было скучно последний месяц! Я просто изнывал от скуки!
— Ну, так что? — подмигнул я. — Раз такое дело, устроим мальчишник?
— Да иди ты! — зарычал Боб. — Чтоб я еще раз доверил тебе свои файлы!
— У тебя новая любовь? — догадался я и хлопнул его по «файлам», подмигнув при этом: — И как его зовут?
На меня надвинулась гора сала, его жирные щеки затряслись, огромные кулаки сжались. Я ловко увернулся и кинулся к двери.
— Дерьмо! — орал Боб.
— Помни, что я лучше, Бобитта! Наша любовь вечна!
— Ах ты…
И я вновь летел по лестнице, а за мной, сопя, сползал по ступенькам Боб. Наконец он отстал. Я слышал, как он завис, тяжело дыша, слоновьи ноги подогнулись. Я поднял голову и крикнул:
— Не забудь! В последнюю субботу августа! Слышишь, Боб?
— Иди ты…
Я улыбнулся: он придет. На то мы и друзья. В крайнем случае, пришлю за ним персональный лимузин, на борту которого огромными буквами напишу: «Бобо-воз». Он прав: у меня нет друзей кроме него. Почему так? Не знаю. Зато у меня есть любимая девушка.
Мы договорились встретиться вечером. Я поехал на улицу 8 Марта и воспользовался ее компьютером. Вставил свой жесткий диск в мобиль-рэк и долго рассматривал фотографии. Умница Боб восстановил практически все и уничтожил скелет. На рабочем столе лежал его труп.
Разумеется, лучшие снимки Сгорбыша погибли. Те, что он делал на пленку. И над которыми корпел, не разгибая спины. Некоторые я отсканировал и загнал в свой компьютер, но все равно было не то. Что-то исчезло. Настроение, что ли? Загадочный флер, который окутывал людей на сделанных им портретах, словно бы лица прекрасных женщин прикрывала невидимая вуаль. Но это хоть что-то. Отсканированные постановочные фото, автор которых Павел Сгорбыш.
Остальные фотографии были сделаны на цифру. Им и мною. Ничего, что могло бы пролить свет на события последнего месяца, здесь не оказалось. Меня просто пытались запутать. Но теперь у меня была память о Сгорбыше. Хоть что-то. Капля из моря работы, которую он проделал за свою пятидесятипятилетнюю жизнь. Гениальный фотограф Павел Сгорбыш. Аминь.
Я вытащил жесткий диск и на всякий случай его припрятал. А потом пошел на свидание с Настей.
…В нашей стране давно уже привыкли к тому, что август — месяц критический. Поэтому серия заказных убийств, волной прокатившихся по городу, парочка локальных взрывов и загадочное исчезновение двух-трех моделей никого не удивили. Газеты же взахлеб писали, что вернулись времена, когда шел передел сфер влияния. Мафия, мол, опять подняла голову.
Поговаривали о работорговле, о похищении русских красавиц, которых тайно вывезли за границу. Называли даже имена. Потом убили господина без определенного рода занятий, ездившего тем не менее на машине за сто пятьдесят тысяч евро. Взорвали офис фирмы, занимающейся дверными замками и установкой сигнализаций. Сожгли машину, принадлежавшую сотруднице частного детективного агентства, а саму ее вскоре обнаружили на даче, отравившуюся угарным газом.
Власти пообещали навести в столице порядок. Были усилены наряды милиции, проведены мероприятия по прекращению творящихся в городе безобразий. Два-три милицейских чина — от майора до полковника — брошены в жадную пасть общественного мнения: смещены со своих постов. И, как водится, в известной передаче поспорили два политика. Разговор опять зашел о коррупции, о беспределе, о безобразной работе правоохранительных органов. Политическая партия правого уклона попыталась заработать на скандале рейтинговые очки и организовала марш протеста, который прошел при всеобщем недоумении и практически без зрителей: народ проводил последние дни лета на дачах. В общем, постреляли, поорали, помаршировали под аккомпанемент умиротворяющего августовского дождя.
А потом все затихло. Дожди тоже прекратились. Выглянуло солнце. Я понял, что война выиграна. Не мною, но с моей подачи. Павел Сгорбыш отомщен. И уже не важно, что было на тех снимках.
А потом… Потом была наша с Настей свадьба. Об этом тоже было во всех газетах, только не на первых полосах, а ближе к концу. Излишне повторяться, вы все это читали и видели снимки. Мы старались не привлекать внимания к своим скромным персонам, но журналисты просочились-таки и на церемонию в ЗАГСе, и к ресторану, где был устроен банкет. Описывать знаменательное событие я не стану.