– Как понимать случившееся? – Силин сделал паузу. – Как могло получиться, что группа выехала на задержание…Вы хоть осмысливаете это слово – за-дер-жа-ни-е?! Во-о-ру-женно-го! Преступника!
"Так вот откуда у Гордеева эта манера чеканить слова", – некстати подумалось Танкову.
– Шофер-милиционер без оружия, – продолжал рубить воздух подполковник, – все без бронежилетов. Вдобавок к тому же в малочисленном составе. Да еще с задержанным в машине. Это что – выезд на происшествие или на пикничок с девочками?! – Он сорвался-таки на крик.
– Я боялся, что опоздаем, товарищ подполковник, – промямлил Танков. – Думал, как быстрее. Передали, что дети.
– Оправдываться не надо! – будто только того и ждал Силин.
– Виноват.
– Что за бардак здесь был, мне уже доложили.
– Сергей Константиныч, – со снисходительной участливостью вступился Велин. – Танков еще совсем неопытный. Первое дежурство.
– Детишек спас. – Растерявшийся Захаров никак не мог сообразить, что здесь происходит.
– Оставьте вы!.. – раздраженно отмахнулся Силин. – Людей спасать – это наша профессия. А с руководством отдела мы завтра разберемся, почему вот таким, – он сверху донизу провел рукой вдоль фигуры Танкова, и тому показалось, что рука многозначительно задержалась на брюках, отчего он еще гуще покраснел, – доверяют судьбу района. Благодарите Бога, лейтенант, что вас не ухлопали. Полез как слон в посудную лавку! Насмотрелись, понимаешь, детективов… По машинам! – крикнул он. – Этого забираем с собой. – Будаков уже сидел в одной из "Волг", сплющенный с двух сторон объемистыми операми. – Там дежурный следователь, сразу и оформим, а завтра передадим в прокуратуру. – Он сделал знак Танкову отойти в сторону: – Приедете в отдел, не забудьте сразу передать сообщение.
– Есть, – еле слышно ответил Танков.
– Сколько лет в органах?
– Так уже… почти три месяца.
– Уже… почти… – Силин качнул головой. – Здорово перетрусил? Танков хотел ответить что-то бодрое, но слишком свежи были воспоминания, и он молча кивнул. – Интересно начинаете, – неожиданно хмыкнул подполковник. – Завтра доложу о вас генералу. Думаю, поощрим. А вообще второй раз такое не проскочит. Здесь выучка нужна, дрессура. До свидания, лейтенант.
Уже садясь в машину, Силин придержал дверцу.
– Велин, – раздумчиво припомнил он. – Мне докладывали, что вы подавали рапорт о переводе в другую службу.
– Был грех, – громко смутился Велин. – Жена, злыдня, подбивала. Прихожу поздно, ревновала. Беспричинно, конечно, товарищ подполковник. Но теперь я тверд – никуда.
– В течение трех суток вы должны подать аналогичный рапорт, – предельно сухо потребовал Силин, – Я подпишу.
– Но почему? – Велин оторопел.
– Размеры крупноваты. В форточку не пролезаете… Поехали, – Силин захлопнул дверцу.
Водители "Волг" с лихостью, принятой среди управленческих шоферов, резво, безжалостно "пожирая" шины, развернулись и помчались, заливая село дальним светом фар.
Танков побрел к УАЗу, в котором уже поджидали Игнатьев и Велин. Ему кивали, говорили что-то ласковое, благодарственное. Остановил его Виктор Мефодьевич.
– Ты, главное, не унывай, – сказал он. – Мне этот ваш подполковник не понравился. А то, что ты сделал, – это, я тебе скажу, подвиг. И я завтра же проинформирую район. Если надо, письмо вашему министру напишем. Защитим, словом.
– Не надо меня защищать, – словно отходя от заморозки, Танков через силу улыбнулся. – Всё хорошо.
Он пожал руку Захарову и залез на заднее сиденье. Заглянул Кременчук.
– Держи, лейтенант. Это я из ружья вынул. – На глазах Танкова он выковырял ножом пыж и высыпал тому на ладонь горку рубленого свинца – картечь. – На память тебе.
– Разрешите трогаться, товарищ дежурный? – Игнатьев включил зажигание.
Старчески покряхтывая на ухабах, "УАЗик" потащился за молоденькими "двадцатьчетверками". Завезли домой молчаливого Велина.
– Будешь писать рапорт, не забудь фразу: "Захватил вооруженного преступника", – посоветовал он, выходя.
– Так Будаков не сопротивлялся…
– Салага ты еще. Набрали вас тут… Пиши, как сказано. – Велин с силой захлопнул дверцу.
ВОЗЛЕ самого отдела Танков вспомнил о притихшем сзади Воробьеве:
– Его ж в ИВС отвезти надо.
– Не поеду! – категорически отрезал Игнатьев. – Как хошь, товарищ дежурный, хоть снимай, хоть как, а не поеду. Это ж в два конца километров двадцать, а мы и так доехали на одном желании. – Стрелка уровня бензина и впрямь зашкаливала за ноль. Усталый и измотанный. Танков смирился.
Через полчаса в отделе всё стихло. Устроились на стульях в комнате информирования Игнатьев и Филиппов, храпел беспокойно за решеткой, прямо на полу Воробьев. В полной тишине сидел за столом Танков. Еще долго он то делал записи в многочисленных, путанных пока для него журналах и тетрадях, то отвечал на уточняющие вопросы дежурного по управлению. Потом, возбужденный, ходил возле стола, улыбаясь чему-то или стыдливо потряхивая головой. Наконец присел за стол и тут же заснул, положив голову на раскрытую книгу учета происшествий. Во сне он постанывал и улыбался.
Густая осенняя ночь уже блекла и медленно, разводами преобразовывалась в нерадостное, тяжелое утро, когда раздался резкий в такой полной тишине звонок в дверь. Танков встряхнулся, пытаясь снять помятость после неудобного сна, потер щеки и пошел открывать. На крыльце стояла женщина лет сорока пяти в вытянутой, изъеденной молью кофте. Правый чулок у нее был спущен, и резинка, о каких Танков думал, что их давно не носят, волочилась по асфальту. О беспорядке в своей одежде она, похоже, не догадывалась либо просто не обращала на такую мелочь внимания.
– Я с поселка Восток, – оттеснив Танкова, она прошла в отдел. Достала из-за пазухи паспорт, протянула: – Где здесь тюрьма?
– Чего вам надо? – Танков разглядывал диковатую пришелицу, а в голове некстати вертелось: "Отцвели уж давно хризантемы в саду…"
– Так сюда мне.
Они стояли теперь в дежурной части, и женщина показывала рукой на решетку.
– Куда "сюда"?! Вы хоть знаете, для кого это?
– Так… для преступников всяких. Что я, дура совсем? Я ж говорю, Пудышина я. Помните, звонила? Ушибла-таки я его.
Танков, еще у двери начавший понимать, в чем дело, сглотнул прорезиненную слюну:
– Так, может, мимо?
– Чего там мимо? – Она с состраданием посмотрела на него. – Прямохонько топором по темечку. Главное ж, предупреждала: не лезь, не пущу. По-хорошему предупреждала. Мой это дом! – Она прервалась, села на стул и всхлипнула: – Детишек жалко. К соседке отвела, а сама с ночи прямо по шпалам. – Она вдруг заговорщически погрозила Танкову пальцем: – А ведь я тебе говорила. А ты не приехал.
– Подвинулась баба, – констатировал прилипший к решетке Воробей. – Видать, и впрямь убила.
А Танков больше и не сомневался. Поэтому опустился на стул и сидел так несколько минут, рисуя крестики на листе бумаги. Потом, не глядя на диск, набрал нужный коммутатор, дождался ответа.
– Соедините с квартирой Карелова в Центральном поселке.
– Совесть бы поимели, – возмутилась телефонистка. – Пятый час всего. Дайте хоть поспать человеку.
– Хватит, отоспался, – безжалостно перебил Танков. – Соединяйте! Это из районной милиции.
Долго слушал он гудки.
– Да спят они, – прикинула телефонистка.
– Продолжайте!
– Чего ж продолжать-то? Давно б взял.
– Слушаю, – буркнул вдалеке низкий мужской голос.
– С вами говорит дежурный по райотделу лейтенант Танков. Как в отношении сигнала с поселка Восток?
– Какого еще поселка? Ах да… Нормально, а как же? Съездили – пресекли. Я ж говорил тебе, лейтенант, паникуешь. Ты что, из-за этого в такую рань звонишь?
– Сами ездили?
– Ну, не сам. Поручил своим дружинникам…
– Поручил съездить или выяснить по телефону?
– А чего случилось-то?
– А то, что сегодня ночью Пудышина топором убила Гусарова.
– Что?! Это… не может быть. Кто вам сказал?
– Сама сказала. Сидит здесь передо мной. Сволочь ты.
– Погодите. Погодите, лейтенант! Это еще выяснить надо. Она ж с приветом, наговорит всякого. Я сейчас же лично выезжаю. Немедленно. И сразу звоню. Вы меня слышите?! Немедленно!
– Чего уж теперь! – Танков равнодушно бросил трубку. Из-под разрисованного листа достал другой, чистый, в середине которого аккуратно, старательно обводя буквы, вывел: "Рапорт".
На стуле скулила, раскачиваясь, пожилая женщина в спущенном чулке.
ИЗ КНИГИ учета происшествий. "13 октября, в 20 часов 40 минут, в селе Субботино, Будаков Геннадий Семенович, 38 лет, несудимый, разнорабочий совхоза "Рассвет", находясь в нетрезвом состоянии, на почве ревности избил жену, Будакову Галину Ивановну, 35 лет, рабочую того же совхоза, после чего заперся в доме и, угрожая убийством двух малолетних детей и самосожжением, открыл огонь по прохожим. В результате причинено проникающее пулевое ранение Антонову Борису Николаевичу, 44 лет, главному агроному совхоза "Рассвет". Выездом на место опергруппы преступник задержан и водворен в ИВС. Возбуждено уголовное дело".
Из официального ответа начальника управления внутренних дел на заявление.
Копия: в областную газету.
"Уважаемая гражданка Павлова! Проведенным служебным расследованием факты, изложенные в Вашем письме в газету, полностью подтвердились. Сотрудники органов внутренних дел, не обеспечившие своевременный выезд на место происшествия, что привело к убийству Вашего племянника Гусарова К.Н., наказаны в дисциплинарном порядке: заместителю начальника райотдела капитану Сиренко объявлен выговор. Начальнику уголовного розыска капитану Гордееву объявлено о неполном служебном соответствии. Дежурный по райотделу лейтенант Танков из органов внутренних дел уволен".